кровать, почти накрываю своим телом ее – распаленное и звенящее желанием, истекающее похотью.

– Не знаю… – она сглатывает, ловя мой взгляд и приподнимает бедра, когда кончики пальцев добираются до входа.

– Могу куночкой…

– Куночка – от куницы? – она напряженно цепляется за мое предплечье, пока мои пальцы медленно проникают внутрь.

– Это от латинского cunnus, означающего, собственно, женские половые органы.

– Знаешь латынь?

– Знаю, – приближаю свое лицо к ее и ловлю с ее губ резкий выдох, когда я вдвигаю пальцы на полную длину.

– От-ку-да-а-а-а… – почти стонет она, все еще глядя на меня, но в ее глазах уже расползается туман, когда я нашариваю одно шершавое местечко вот тут, недалеко от входа.

– Учился на юридическом, – напоминаю я.

– Ах, да…

Не знаю, зачем она продолжает вести этот разговор. Судя по закушенной губе и напряженному лицу, ей куда интереснее сейчас внутренняя жизнь ее организма, где хозяйничают мои пальцы.

Чуть-чуть развожу их, растягивая ее в ширину, и с удовлетворением отмечаю, как выступают капельки пота у нее на лице.

– Ты не похож… на… на…

– На юриста? – удивляюсь я.

– Без костюма… нет…

Какая стойкая и жаркая детка.

Жаркая – внутри.

Обжигающе жаркая и до одури тесная.

Я чувствую, как снова растет напряжение в паху, стоит подумать, как она будет натянута на мой член.

– А на кого похож?

– Не знаю… Модель?..

– А на сексуального террориста я не похож?

– Мммм… – она плывет, теряя нить разговора. – Нет…

– Это зря!

Я говорю это ей в губы, но когда она тянется ко мне за поцелуем, ускользаю и спускаюсь ниже, ловя ее соски по очереди, прикусываю живот и наконец добираюсь до клитора. Обвожу его языком, всасываю…

Обожаю этот вкус на языке – спелой женщины, готовой до предела, еще одно мгновение – и взорвется, как перезревший плод.

Только…

Черт.

– Презервативы есть? – внутренне морщась, спрашиваю Арину.

– А у тебя нет? – удивляется она.

А у меня нет.

Я вот к клиентам с собой почему-то не беру!

Наверное, зря. Надо пересмотреть и эти приоритеты тоже.

– Там… – она мотает головой в сторону тумбочки у кровати, и я дотягиваюсь туда, не выпуская Арину из рук.

Упаковку терзаю зубами, натягиваю в одно мгновение – и наконец подхватываю под бедра тяжело дышащую, истекающую влагой женщину, закидываю ее ноги себе на плечи и за мгновение до того, как ворваться туда, где меня уже заждались, усмехаюсь:

– Пришло время отработать свой гонорар и тот бонус, что ты насосала сверху.

Арина. 13

Я сама не поняла, как у Глеба это получилось – но вот только что мы сидим на кухне и с трудом поддерживаем неловкую беседу, запивая ее то шампанским, то коньяком, – а вот он уже закидывает мои ноги себе на плечи и вжаривает так, что выбивает весь воздух из легких.

Профессионал, что скажешь!

Моя кожа горит, голова кружится, мышцы тянет от непривычной разминки – особенно, когда Глеб разводит мои ноги широко в стороны и продолжает трахать, любуясь тем, как его блестящий от смазки член входит и выходит из меня.

Я мокрая до неприличия – хлюпающие звуки разносятся по комнате, пряный запах секса пропитывает все вокруг. Глеб вынимает из меня член, мимолетно прикусывает лодыжку, переворачивает меня на живот, ставит на четвереньки и вжаривает еще круче. Приходится хвататься за изголовье кровати, чтобы не врезаться головой в стену, а к хлюпанью добавляются шлепки его бедер о мою задницу.

У меня вообще начинает медленно, но неумолимо расти ощущение, что до своих тридцати трех я сексом-то и не занималась толком. Не чувствовала, как сжимаются мышцы влагалища, пытаясь удержать ускользающий из него член, не дрожала от мужских пальцев, то выкручивающих соски, то теребящих клитор, и без того пульсирующий в такт все более быстрым толчкам внутрь моего тела, не терлась ноющими сосками о шершавые простыни, изнывая от похоти.

Не стонала от того, как охренительно уместно и возбуждающе ощущается, когда Глеб наматывает мои волосы на руку и тянет к себе, чтобы поймать горячечное дыхание и впиться в мой рот. А потом с размаху шлепает по заднице, и звонкая боль дополняет удовольствие – как надо, ровно как надо.

– Смазка у тебя есть? – хрипло дыша, спрашивает Глеб, снова подтягивая меня к себе для поцелуя. Его член снует внутри, заставляя расти томную тяжесть внизу живота, его пальцы раздвигают складочки, открывая чувствительную слизистую прохладному воздуху – я вообще не соображаю примерно ничего, даже не удивляюсь, что у него нет ни презервативов, ни смазки. Лишь кидаю быстрый взгляд на ту же тумбочку у кровати, и Глеб все понимает сам.

– Ааааааай! – возмущаюсь я, когда он снова выходит из меня и заменяет свой член пальцами.

Не то! Дайте обратно!

– Не волнуйся, мы сейчас продолжим, – горячо мурлычет Глеб мне на ухо, накрывая своим телом, пока его очень мокрые и скользкие пальцы описывают круги вокруг совсем другой дырочки…

– Ой! – вскрикиваю я, когда один из них ныряет внутрь, ввинчиваясь так ловко, что я успеваю сжаться только в тот момент, когда он уже наполовину внутри.

– Не ой, а… – хриплое мурлыканье и огибающий завитки ушной раковины язык лишают меня воли к сопротивлению. – …еще!

Еще! Волна за волной потряхивающее возбуждение накрывает мое тело, заставляя желать еще больше, еще жарче, еще жестче.

– А если… я против?.. – с трудом набирая воздух в легкие, выталкиваю из себя сиплые свистящие слова, одновременно чувствуя, как мелко дрожат ноги, потому что там, где сосредоточено внимание Глеба происходит что-то очень возмутительное и острое.

Его пальцы ныряют то в одну, то в другую дырочку, его язык творит непотребное с моим ухом, а хриплое дыхание сводит с ума.

– А ты против? – коварно спрашивает Глеб, добавляя влажное скольжение вокруг набухшего раздраженного клитора, и мне не остается ничего, кроме как капитулировать:

– Нет…

Жарко. Медленно. Туго.

– Ой, мамочки… ой, мамочки…

Остро до одури.

– Ой, ой, ой…

Глеб натягивает меня на себя – плотно, с усилием, то и дело добавляя еще и еще смазки, которая течет по моим подрагивающим бедрам.

Прикусываю губу, слушая его частое хриплое дыхание на ухо.

– Еще немножко… Еще… Молодец.

Выгибаюсь и рычу под его последний толчок внутрь, цепляюсь пальцами за простыни, ломая ногти.

Он чуть-чуть выходит и толкается обратно, снова выходит, даря чувство облегчения – и снова толкается, – и дальше, дальше, горячо и жадно, понемногу разгоняя амплитуду и темп. Меня всю трясет, я обливаюсь потом, я не