вполне могла навещать и Ф. Каплан, и они могли беседовать по душам. Казнь Каплан глубоко возмутила Спиридонову. «И неужели, неужели Вы, Владимир Ильич, с Вашим огромным умом и личной безэгоистичностью и добротой, не могли догадаться не убивать Каплан? – взывала она к В.И. Ленину. – Как это было бы не только красиво и благородно и не по царскому шаблону, как это было бы нужно нашей революции в это время нашей всеобщей оголтелости, остервенения, когда раздается только щелканье зубами, вой боли, злобы или страха и… ни одного звука, ни одного аккорда любви»30.

В Приложении публикуется сенсационный протокол допроса Николая Николаевича Гладкова (1890–1938), сопровождаемый запиской наркома внутренних дел Н. Ежова И. Сталину от 15 апреля 1938 г. Арестованный в Ленинграде рабочий Гладков, бывший рабочий-боевик, на допросе 13 марта у начальника 4 отдела УГБ УНКВД ЛО (Ленинградской области) капитана госбезопасности Карпова и помощника начальника 4 отделения 4 отдела младшего лейтенанта госбезопасности Павлова, признался в том, что, наряду с Каплан и таким же, как он сам, переброшенным в Москву питерским рабочим В.А. Новиковым являлся третьим боевиком, входившим в «тройку», отправившуюся на завод Михельсона. Прочие боевики из Центрального боевого отряда во главе с Г. Семеновым также были разбиты еще на две «тройки», и 30 августа 1918 г. направились в район Александровского вокзала (исполнительницей предполагавшегося покушения на В.И. Ленина в составе этой «тройки» должна была стать Л.В. Коноплева) и в Басманный район (исполнителем был намечен несколько раз упомянутый в допросе Гладкова Ф. Федоров-Козлов).

В известном письме на имя Л.П. Серебрякова Лидия Коноплева пишет: «Остальные боевики были разбиты по всем митингам и в случае приезда на один из них В.И. Ленина, должны были ждать районному выполнителю. В.И. Ленин приехал на Щипки, и Фаня стреляла в него».

Если имя напарника Каплан Василия Алексеевича Новикова давно уже было известно исследователям, то имя третьего подручного Гладкова выпало из историографии, поскольку про его причастность к покушению на Ленина ничего не было известно. Он не привлекался к процессу 1922 г., так как жил тогда на нелегальном положении, и значился в списке не разысканных лиц, которым 24 февраля 1922 г. Президиумом ГПУ было предъявлено заочное обвинение. Между тем, он под своей фамилией ранее привлекался по делу Г.И. Васильева (Семенова) в 1919 г. Стоит процитировать «Обвинительное заключение по делу Саратовской и Петроградско-Московской организации правых эсеров по обвинению членов этой организации в участии в контрреволюционной организации, имевшей целью свержение Советской власти и шпионаж»:

«По данным дела Саратовской организации были подвергнуты в Москве аресту Г.И. Васильев, оказавший при этом вооруженное сопротивление и пытавшийся бежать, Е.А. Иванова, Н.В. Скуридина, В.И. Михайлов, П.И. Рудаков, Н.Н. Гладков, В.Ф. Томашевич и др. При личном обыске у Гладкова была найдена квитанция о сдаче на хранение на Николаевском вокзале саквояжа, который был немедленно военноконтролем получен, привезен и вскрыт. В этом саквояже оказался динамит, привезенный из Петрограда и предназначавшийся для Саратова. Как выяснилось из допроса Вячеслава Фелициановича Томашевича, он вместе с Николаем Николаевичем Гладковым прибыл из Петрограда в Москву накануне ареста, т. е. 20 октября, по поручению Петроградской организации, для свидания с Григорием Ивановичем Васильевым, который имел дать им поручение съездить в Нижний-Новгород к видным членам организации Зейману и Флейкину. В той же Москве, в конспиративной квартире в Сыромятниках, состоялось собрание активных работников, в котором принимали участие, кроме Томашевича и Гладкова, Г.И. Васильев, Елена Александровна Иванова, Петр Ильич Рудаков, Василий Иванович Михайлов, Красавин и некая Лидия Васильевна. <…> После обсуждения этого вопроса тот же Васильев довел до сведения собрания, что им решено взорвать поезд, отправлявшийся с нашей контрибуцией в Германию, но препятствием к тому служит отсутствие в достаточном количестве динамита. <…>»31.

Конечно, показания Гладкова нуждаются в определенной корректировке. Так члены Центрального Комитета и руководители военной комиссии ЦК Д.Д. Донской и Е.М. Тимофеев, ошибочно поименованный в допросе Петром, не являлись одними «из руководителей боевой дружины». И вообще в допросе нет четких дефиниций между понятиями дружина и Центральный боевой отряд, названный «центральной боевой дружины при ЦК ПСР». В одном случае он ошибочно именует Федорова-Козлова начальником боевой дружины Нарвского района Петрограда, тогда как эту дружину возглавлял он сам, а Федоров-Козлов стоял во главе дружины Невско-Заставского района. Зато Гладков раскрывает имена двух боевиков, которые ранее в источниках и литературе упоминались лишь по фамилиям – убийцы В. Володарского Ивана Сергеева и Петра Королева (выделены мною. – Я.Л.).

Про квартиру в Сыромятниках, через которую «перебрасовали» боевиков, упоминает в своих устных, стенографированных воспоминаниях Коноплева32, которую Гладков ошибочно повысил до члена ЦК. В опущенной части допроса Гладков упоминал о своих дальнейших контактах с В.Ф. Томашевичем, который жил в Ленинграде по документам брата, проживавшего в Польше, сменив, благодаря этому, имя Вячеслав на Владислава, а также с вернувшимся после ссылок в Ленинград В.А. Новиковым.

Если сообщаемое Н.Н. Гладковым соответствует реальной картине, то вопрос о том, был ли теракт Ф. Каплан сугубо индивидуальным или же групповым и, следовательно, партийным, остается открытым и дискуссионным.

Благодаря интернет-публикациям на ресурсе «Открытый список» можно уточнить места проживания, работы, ареста и гибели, как самого Гладкова, так и других упоминаемых в его показаниях лиц. Например, бывший инструктор фабрики «Красный Октябрь» Василий Алексеевич Новиков (1883–1937), уроженец д. Остряковка Брейтовского района Ярославской области (бывшего Моложского уезда Ярославской губернии), проживавший в Ленинграде, а затем, после ссылки на Урал, в Мурманске, где работал мастером мебельной фабрики Промкомбината, арестованный 5 августа 1937 г., «в прошлом эсер, участник покушения на Ленина в 1918 г.», был осужден 31 декабря 1937 г. Особой тройкой УНКВД по Ленинградскому округу к высшей мере наказания. Однако не расстрелян сразу, а этапирован в Москву 2 февраля 1938 г. и расстрелян 10 мая 1938 г. на спецобъекте НКВД «Коммунарка».

Также проживавший в Ленинграде крановщик завода им. Ленина Филипп Федорович Федоров-Козлов (1887–1937), уроженец д. Релка Осьминского района Ленинградской области (бывшего Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии), сначала Особым совещанием при НКВД СССР осужден на 5 лет ИТЛ «как социально-опасный элемент», наказание отбывал в Карлаге. Был этапирован в Ленинград в июне 1937 г. и выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР 5 сентября 1937 г. приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день.

Н.Н. Гладков был осужден Особой тройкой УНКВД по Ленинградскому округу к высшей мере наказания 8 июня 1938 г., и расстрелян в Ленинграде 18 июня.

ПРИЛОЖЕНИЕ

№ 1.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП (б)

тов. С Т А Л И Н У

Направляю вам первый