знаковые действия «говорящих», т. е. обученных языку, обезьян носят характер требования; было только два систематических исследования на эту тему, которые показали, что доля требований составляет 96–98 % (Rivas 2005; Greenfield, Savage-Rumbaugh 1990), а остальные 2–4 % не имеют четкой функциональной интерпретации (они не являются однозначно декларативными или информативными, скорее представляют собой реакцию опознания или классифицикации, например, когда обезьяна распознает какой-то объект и выбирает знак, который с ним ассоциирован). Такое функциональное ограничение, как мы увидим дальше, возможно, во многом объясняет неожиданные проблемы, которые возникают у обезьян с пониманием указательных жестов человека, когда он пытается им помочь, обратив на что-либо их внимание.

2.3.2. Понимание указательных жестов

Человекообразные обезьяны способны следить за взором окружающих, даже если то место, куда он направлен, огорожено (Tomasello, Hare, Agnetta 1999; Bräuer, Call, Tomasello 2005). Если человек указывает и смотрит на какую-то пищу, которую обезьяна на данный момент не видит, но, проследив за указательным жестом или направлением взгляда, сможет увидеть, то она пойдет и достанет ее. В этом смысле можно сказать, что в данной простой ситуации обезьяна поняла намерение, которое руководило человеком, когда он направлял ее внимание с помощью жеста.

Но небольшое, на первый взгляд, изменение в этой процедуре приводит к кардинально иным последствиям, что может вынудить нас по-другому взглянуть на предыдущую более простую ситуацию. Томаселло, Колл и Глюкман (1997) предлагали обезьянам игру, в которой один человек, «прячущий», прятал еду в одном из трех ведер, а второй человек, «помощник», помогал им найти ее, то есть решить задачу выбора объекта. Из предыдущего опыта обезьяны знали, что прячется всего один кусок пищи, и что выбирать они могут только один раз. В ключевом экспериментальном условии «прячущий» прятал пищу от обезьян, а «помощник» за ним подглядывал. Затем «помощник», чтобы передать обезьяне необходимую информацию, просто указывал ей на ведро со спрятанной едой. Удивительным образом после этого обезьяны выбирали корзинки случайно, хотя практически в каждой пробе они очень сильно хотели найти пищу. Довольно часто обезьяна отслеживала указательный жест и взгляд «помощника» в сторону правильного ведра, но впоследствии это ведро не выбирала. Стало быть, проследить направление указательного жеста не представляло для обезьяны особого труда, скорее, она просто не понимала значение этого жеста, его отношение к процессу поиска пищи. Это как если бы обезьяна говорила себе: «Хорошо, это ведро. Ну и что? Так где же все-таки еда?» Человеческие младенцы легко справляются с этим банальным, на первый взгляд, заданием в возрасте 14-ти месяцев, то есть до того, как большинство из них научается говорить (Behne, Carpenter, Tomasello 2005).

Неудачи в выполнении данного задания можно объяснить бессчетным количеством способов. Но последующий эксперимент существенно уменьшил число возможных объяснений. Хэйр и Томаселло (2004) провели модифицированную версию эксперимента с задачей выбора объекта, введя в него элементы соперничества. Шимпанзе принимали участие в двух экспериментальных условиях. В первом, кооперативном условии задача была такой же, как в исходном эксперименте, поэтому неудивительно, что и результаты были такими же: несмотря на способность проследить направление жеста, указывающего на правильное ведро, обезьяны совершали выбор случайным образом. Однако во втором, соревновательном условии, была предварительная разогревающая серия, в которой человек соперничал с шимпанзе за еду, а потом в основной экспериментальной серии делал попытки продолжить это соперничество. Человек целенаправленно, не обращая внимания на обезьяну, тянулся к правильному ведру, но не мог достать его из-за физического препятствия, введенного в экспериментальную ситуацию (размер отверстия в оргстекле, через которое он протягивал руку, был недостаточно большим, чтобы он смог дотянуться). Теперь, когда другой экспериментатор пододвигал ведра к обезьяне, она точно знала, где находится еда! Несмотря даже на то, что действия в обоих экспериментальных условиях внешне были одинаковыми — рука, протянутая к нужному ведру — обезьяна принципиально по-разному понимала поведение человека. Следовательно, обезьяны были способны сделать заключение: раз экспериментатор хочет взять это ведро себе, следовательно, внутри него должно быть что-то хорошее. Но все же они были не способны сделать другое заключение: экспериментатор хочет, чтобы я узнал, что еда находится вот в этом ведре.

Какой вывод мы должны сделать из поведения обезьян в данном эксперименте? Они естественным образом прослеживают указательный жест по направлению к правильному ведру, но, по-видимому, они не понимают, что он значит. Основываясь исключительно на классической задаче выбора объекта, мы могли бы предположить, что они не могут абстрагироваться от того, что видят, и догадаться, где находится спрятанная еда. Но во множестве других исследований было показано, что в других ситуациях обезьяны способны делать такие выводы (Call 2004), и в исследовании Хэйра и Томаселло (2004) они делали такие заключения с легкостью (например, «раз он туда тянется, значит, там что-то хорошее»). В таком случае логично будет выдвинуть гипотезу, что обезьяны просто не понимают, что люди действуют из альтруистических побуждений, чтобы помочь им достичь своих целей. Вот почему целенаправленная коммуникация обезьян заключается только в том, чтобы обозначить свои требования, и именно поэтому они способны понимать жесты других только тогда, когда они также носят характер требований. В противном случае обезьяны просто остаются в недоумении, к чему вообще относится вся эта жестикуляция.

2.3.3. Выводы

В качестве обобщения можно назвать три наиболее важных факта, касающихся взаимодействия обезьян с людьми: 1) снова победу одерживает жестовая коммуникация; 2) снова наиболее похожими на человеческие у обезьян оказываются жесты привлечения внимания (например, «указательные»), с их разрывом между социальным и референциальным намерением; и, наконец, 3) даже используя относительно сложные средства коммуникации, выученные при помощи людей, обезьяны все равно практически всегда общаются только для выражения своих требований, чтобы заставить окружающих сделать что-нибудь, и это, разумеется, приводит к тому, что они оказываются не способными понимать сообщения, ориентированные на сотрудничество.

Врезка 2.1

О собаках и других млекопитающих

Интересно, что домашние собаки очень хорошо справляются с классической задачей выбора объекта, где человек, чтобы проинформировать собаку, указывает на местоположение спрятанной еды. Волки справляются с этим заданием очень плохо, а вот щенки собак, наоборот, очень хорошо, даже до того, как они приобретут достаточно большой опыт общения с человеком (Hare et al. 2002). Таким образом, можно предположить, что, когда более чем 10 000—12 000 лет назад люди начали приручать собак, они каким-то образом отбирали особей с качествами, позволяющими им в некотором роде «понимать», что именно человек делает в данной конкретной ситуации. Мы не знаем, как собакам это удается — исследования до сих пор продолжаются, — но одна из гипотез заключается в том, что на самом деле