— Вот так, — сказала тетя Бекки, пряча некролог под подушку, вполне довольная тем, что создала сенсацию. — Вы убедитесь, что я не назвала себя ни «последней миссис Дарк», ни «усопшей леди», ни «реликтом». На этом все.

— Боже правый, слышали ли вы что-либо подобное? — тихо прошептал дядя Пиппин.

Остальные молчали, охваченные гневным ужасом. Разумеется, без сомнения, этот отвратительный некролог никогда не будет опубликован. Он не должен быть опубликован, если этому можно помешать, не прибегая к убийству Камиллы Джексон. Иначе посторонние посчитают, что он написан неким последним выжившим членом клана.

Но тетя Бекки достала другой документ, и все Дарки и Пенхаллоу временно закупорили свое негодование и откупорили уши. Кто же получит кувшин? Пока не прояснится этот вопрос, некролог может подождать.

Тетя Бекки развернула завещание и водрузила совиноподобные очки в круглой оправе на крючковатый нос.

— Я оставила все свои небольшие деньги Камилле до конца ее дней, — сказала она. — После ее смерти они должны достаться больнице в Шарлоттауне.

Тетя Бекки внимательно осмотрела собравшихся. Но не заметила особого разочарования. К чести Дарков и Пенхаллоу они не были жадны до денег. Никто не выказал недовольства по поводу прав Камиллы Джексон. Деньги — это то, что каждый должен заработать сам, но семейная реликвия, покрытая сантиментами умерших, ушедших надежд и страхов поколений, совсем другое дело. Что если тетя Бекки оставит кувшин какому-нибудь знатному чужаку? Или отдаст в музей? Она вполне способна совершить такое. Уильям И. Пенхаллоу мысленно поклялся, что в этом случае обратится к своему адвокату.

— Все долги следует выплатить, — продолжала тетя Бекки, — а моя могила должна быть высокой, а не плоской. Я настаиваю. Запиши это, Артемас.

Артемас Дарк недовольно кивнул. Он был содержателем кладбища Розовой Реки и знал, что кладбищенский комитет будет раздосадован из-за этого. Кроме того, такую могилу чрезвычайно сложно выкашивать. Тетя Бекки, вероятно, прочитав его мысли, сказала:

— Не хочу над собой выкошенной лужайки. Ты можешь преспокойно подстригать мою могилу ножницами. Я оставила также указания по поводу могильной плиты. Хочу такую же большую, как у всех. И еще я хочу, чтобы в гробу меня завернули в мою кружевную шаль. Это единственная вещь, которую я желаю взять с собой. Теодор подарил мне ее, когда родился Рональд. Были времена, когда Теодор умел, как все прочие, совершать любезные поступки. Она совсем как новенькая. Я храню ее завернутой в серебряную бумагу на дне третьего ящика комода. Не забудь, Камилла.

Камилла кивнула. На лице миссис Клиффорд Пенхаллоу промелькнула первая тень разочарования. Она все сердцем желала получить кружевную шаль, поскольку боялась, что кувшин ей вряд ли достанется. Утверждали, что Теодор Дарк заплатил за нее двести долларов. Подумать только: закопать две сотни долларов!

Миссис Тойнби Дарк, которая весь день ждала повода, чтобы пустить слезу, решила, что он нашелся, когда тетя Бекки упомянула младенца, умершего шестьдесят лет назад, и достала носовой платок. Но тетя Бекки опередила ее.

— Еще не настала минута плакать, Алисия. Кстати, я как раз подумала: не скажешь ли мне одну вещь? Всегда хотелось знать, а у меня остался лишь последний шанс. Какого из трех мужей ты любила больше — Мортона Дарка, Эдгара Пенхаллоу или Тойнби Дарка? Давай, признайся-ка по-честному.

Миссис Тойнби убрала носовой платочек в сумку и с показным треском закрыла ее.

— Я была глубоко привязана ко всем своим супругам, — сказала она.

Тетя Бекки покачала головой.

— Отчего же ты не сказала: к «ушедшим» супругам? Ты ведь так подумала, правда? Именно так ты и мыслишь. Алисия, скажи честно, тебе не кажется, что следовало бы быть поэкономней с мужьями? Трое! А бедняжки Мерси и Маргарет даже и по одному не получили.

Мерси с горечью отметила, что применяй она методы, которыми пользовалась Алисия Дарк, то, возможно, тоже бы заполучила мужей, вволю и впрок. Маргарет слегка покраснела и загрустила. Зачем, ах, зачем эта старая жестокая тетя Бекки так унижает ее публично?

— Я поделила свои пожитки между вами, — продолжила тетя Бекки. — Мне невыносима мысль, что я умру и оставлю столь прекрасные вещи. Но поскольку это все равно произойдет, не хочу, чтобы вы перессорились из-за них прежде, чем я остыну в могиле. Здесь все написано, черным по белому. Я раздала их, как взбрело в голову. Зачитаю список. И позвольте добавить: тот факт, что вы получили какую-то вещь, вовсе не означает, что у вас нет шанса на кувшин. Я доберусь до этого позже.

Тетя Бекки сняла очки, протерла их, снова надела и глотнула воды. Утопленник Джон чуть не застонал от нетерпения. Бог знает, как долго она будет добираться до кувшина. Его не интересовали пустяковые безделушки.

— Миссис Дензил Пенхаллоу получит мои розовые фарфоровые подсвечники, — провозгласила тетя Бекки. — Я знаю, ты будешь рада, Марта, дорогая. Ты столько раз намекала о них.

Миссис Дензил хотела красивые георгианские серебряные подсвечники тети Бекки. А ей вручили пару неописуемых фарфоровых уродцев, малиново-розового цвета, обвитых чем-то, похожим на черных змей. Но она попыталась выглядеть довольной, потому что иначе подпортила бы свои шансы получить кувшин. Дензил насупился, не заботясь, кувшин или не кувшин, но тетя Бекки заметила это. Надменный старина Дензил! Она справится даже с ним.

— Помню, когда Дензилу было лет пять, он как-то пришел ко мне со своей матерью, и наш старый индюк погнался за ним. Полагаю, бедная птица посчитала, что никто, кроме нее, не имеет права ходить по двору со столь напыщенным видом. Помнишь, Дензил? Боже, как ты бегал и рыдал! Ты, конечно, подумал, что сам сатана преследует тебя. Знаешь, Дензил, с тех пор я ни разу не видела тебя шествующим по проходу церкви, но не раз представляла.

Ладно, такое еще можно пережить. Дензил откашлялся и пережил.

— У меня мало драгоценностей, — тем временем продолжала тетя Бекки. — Пара колец. Одно с опалом. Я отдаю его Вирджинии Пауэлл. Говорят, оно приносит неудачу, но ты, Вирджиния, достаточно современна, чтобы верить в эти старые предрассудки. Хотя, признаться, с тех пор как я заимела его, мне никогда не везло.

Вирджиния попыталась изобразить радость, хотя ей хотелось китайскую ширму. Удача или неудача, какая в том разница? Все равно жизнь для нее закончена. Никто не позавидовал ее опалу, но многие навострили уши, когда тетя Бекки упомянула о кольцах. Кому достанется перстень с бриллиантом? Он был прекрасен и стоил несколько сотен долларов.

— Мой бриллиантовый перстень получит Амброзин Уинкворт, — сказала тетя Бекки.

Половина присутствующих не сумели подавить вздох неодобрения, выразив таким образом общее мнение. Это, подумали вздохнувшие, абсурд. Амброзин Уинкворт не имеет права на перстень. И зачем он ей, старой, вышедшей из строя служанке? У тети Бекки явно размягчились мозги.

— Вот он, — сказала тетя Бекки, снимая перстень с костлявого пальца и подавая дрожащей Амброзин. — Отдам его тебе прямо сейчас, чтобы потом не случилось ошибки. Надень его.