бы застирать. Кое-как сходила в соседнюю комнату и достала деревянный тазик. Сняла простынь и скинула её туда. Разделась догола и натянула другую чистую рубашку, а грязную отправила в следом. Воды бы принести и застирать, пока пятна не въелись.

— Ну ясно теперь, — Рильза появилась словно из ниоткуда. — Надо будет пожурить Элиаса, — женщина усмехнулась и помогла мне заправить новую простынь с другой стороны кровати.

— З-з-зачем? — уточнила я заплетающимся от холода языком.

— Что бросил тебя с утра в таком состоянии.

Женщина пожала плечами.

— Он не хотел меня будить.

— М-м-м.

Не сказав больше ни слова, Рильза помогла мне укрыться и забрала тазик с грязными вещами. Несколько минут спустя он был уже пуст, а в правой руке она несла ведро горячей воды.

— Из дому принесла. Давай-ка сюда садись, ноги попарим. — Она налила воду в принесённый таз, который поставила рядом с кроватью с моей стороны. — И на-ка, обмотай поясницу шерстяным платком, а сама укройся одеялом.

Горячая вода обожгла ноги по самые щиколотки, едва я сделала как велели. Тотчас приятное тепло разлилось по телу и стало даже немного жарко. Боль заметно поутихла.

— Это ж надо, довести до такого, — ворчала Рильза с улыбкой, — и ты сама хороша. Небось, позволила больше, чем нужно.

Пожала плечами, не понимая о чём это она.

— Ой, да не смущайся, я никому не скажу. Это соседки мои языками чешут, а мне некогда и словечком перекинуться с ними, не то чтобы себе время уделить.

Стыд с новой силой всколыхнулся внутри, едва она помогла завязать шерстяной платок вокруг пояса.

— Простите.

— Это дело молодое. Пройдёт быстро, не переживай.

Рильза кивнула и ободряюще похлопала меня по плечу.

— Грелку я у вас не нашла, поэтому пока так. Посиди, пока вода не остынет. А потом вот полотенце, вытрешь ноги, оденешь чулки и под одеяло, ясно тебе? Полежи. А сапожки твои — курам на смех. Подошва совсем тонкая и стельки никуда не годятся. Пойду-ка я загляну к обувщику, посмотрю, что есть твоего размера. Платком моим голову укутывай. Дом ещё не прогрелся из-за долгого отсутствия Эла. Денёк-другой, и будет теплее. Но из постели не вылезай без обуви-то, дождись, пока я не вернусь.

На том наш разговор быстро кончился и Рильза оставила меня парить ноги, а сама отправилась вниз, забрав мою обувь вместе с собой.

Глава 7

Свежая обезглавленная куриная тушка лежала на ритуальном столе и её внутренности неаппетитно выглядывали наружу, а тёмно-алая кровь поблёскивала в свете чёрной свечи. Мрак окружал ритуальное место — женщина с чёрными волосами склонялась над принесённой жертвой и внимательно изучала её содержимое. Она закрыла глаза и занесла руки над убиенной птицей, чтобы приступить к колдовству, как вдруг застыла. Улыбка заиграла на её устах, едва она почуяла дуновение ветерка.

— Приветствую тебя, дочь.

На краткий миг полог, которым был завешен вход в небольшую тайную коморку, всколыхнулся, и внутрь проскользнула красиво одетая молодая прелестница. Её миловидное личико, однако, хмурилось. Девица открыто негодовала.

— Не знаю, чем ты тут занята, но твой супруг, — она сделала акцент на последнем слове, — сейчас развлекается с очередной служанкой. Даже не знаю, как её зовут. Запуталась в этих ваших любовных хитросплетениях.

— Её зовут Гизелиа, но все зовут её Кривоногая Гизи.

— Не знаю, что там до кривизны, но лорду Фробби очень даже нравится раздвигать ей ножки.

— Ситэлия! — мрачно одёрнула её мать. — Прекрати сквернословить.

— Гизелиа, Ситэлия — не созвучно ли звучит? — не унималась та. — Каждая встречная-поперечная взяла моду добавлять к своему имени одинаковое продолжение.

— Принцесса Эллия, что образумила тирана Девяти Огней и превратила в любящего семьянина, слишком яркий пример для всех простолюдинок, которыми мы с тобой ещё некогда были, — философски заметила мать. — Говори живо, с чем пришла, и отойди, не мешай. Иначе жертва будет уплачена зря.

— До меня дошли слухи, что сын лорда вернулся и привёз с собой жену. Мол, он уже представил отчётную бумагу командиру снежных рыцарей, что всё законно. Девица из Пятого Огня.

— Какая-нибудь нищенка с красивым личиком, — колдунья махнула рукой. — Мы с ней разделаемся позже.

— А если не разделаемся? — не согласилась дочь. — Если и в этот раз не получится, как тогда? Если он отправит меня подальше или сбежит на службу к лорду Барне, который, похоже, стал свидетелем свадьбы?

— Нам же лучше.

— Не лучше! — вознегодовала дочь. — Ты убила дитя в моём чреве!

— А нечего было позволять лишнего этому конюху!

— Он рыцарь!

— Он наёмный рыцарь, который ушёл туда, где больше платят, — не согласилась леди Первого Огня. — Мне пришлось придумывать план. Кто знал, что Элиас вконец откажется и пожелает лечь под плаху, нежели жениться на тебе?

— Я бы его убедила!

— Ха! После того, как подставила столь подло? — чёрная колдунья истерично хохотнула. — Любой мужчина в здравом уме полез бы в удавку.

— Но он ведь не полез.

— Да, но и мои чары на него не подействовали. И это меня удручает, — мама Ситэлии выдохнула зло. — А теперь заткнись и стой молча.

Вновь занеся руки над ритуальным столом, колдунья описала круг и нырнула пальцами в распростёртые взору внутренности курицы. Тихое завывание зазвучало зловещим шёпотом в комнате, гортанный замогильный голос вторил колдунье — она с закрытыми глазами напела страшное заклинание над принесённой жертвой.

Громкий крик, куриное сердце ловко очутилось в тоненьких скрюченных пальцах колдуньи и было тотчас раздавлено, словно кусок склизкого желе.

Секунда-другая, и магия успокоилась. Ритуал был завершён, а колдунья открыла глаза и посмотрела на дочь невидящим взором.

— Неужели ты убила служанку?

— Нет, я лишь сломала ей зуб.

— А плата? — изумилась дочь, внимательно наблюдая за каждым действием матери.

— Ничего серьёзного.

Вопреки сказанному, колдунья обхватила мизинец одной рукой, и тотчас в комнате раздался хруст и приглушённый стон.

Ситэлия в омерзении покинула ритуальную комнату, зарекаясь больше никогда не посещать мать во время колдовских сеансов. Всему виной услышанные новости об одном снежном рыцаре, который вопреки её воле привёз себе супругу из соседнего Огня. Невероятные известия, слухи прислуги, настолько её ошеломили, что она забыла об