никто не ходит. Шин Зе быстро научился определять по ним время, но не до конца еще понимал зачем. Покормив своих пернатых питомцев, он лег спать. Проснулся Шин Зе поздней ночью. Первым делом оглядел комнату, и убедившись, что в ней нет посторонних, зажег свечу на столе. Оторвав тонкую полоску бумаги, хайши взял самое тонкое перо, и начал скрести секретное послание для наместника. Этому его тоже начали обучать с самого детства, параллельно с уходом за птицами. В этом сообщении не было ничего важного. Оно было скорее пробным: «Я прибыл. Школа большая».

Больше ничего в голову не шло. Шин Зе решил, что и этого будет достаточно. Свернув письмо в трубочку, и засунув его в специальный маленький тубус, сделанный из коры деревьев хайши, юноша привязал его к лапки темной птицы. Их было всего три. Но они не улетали далеко от хозяина, если им не сказать специальное слово. Шин Зе открыл окно и выпустил двух других птиц. Они сразу же скрылись во тьме, но хайши не сомневался, что они будут всегда где-то поблизости. Он погладил напоследок первого посланца по грудке, и произнес: «До». Птица, моргнув, расправила крылья, упорхав ввысь. Она должна добраться до наместника за две недели, а ему, в это время, остается только осваиваться в чуждом для него мире.

Интерлюдия. Шань Боу

— Он уехал. И про тебя никому не сказал.

— Это хорошшшо?

— Да.

Шань Боу положил руку на ствол дерева и закрыл глаза. Темная пульсация, которую ощутил внук мастера, совпадала с биением его сердца.

Неожиданно, в голове Шань Боу возник вопрос.

— Сколько тебе лет?

— Не понимаю, чччто это сначччит.

Объяснение, такой очевидной вещи, оказалось сложной задачей.

— Ну… как долго ты существуешь? Твое первое воспоминание?

Ветер зашелестел листвой, имитируя размышление леса.

— Помню, как смотрел сверххху, а потом упал. Потом долго ничччего. И теперь, много всего.

— Ты был наверху? Иначе говоря, на Небесах? — с удивлением раскрыл глаза Шань Боу.

— Да.

— И что там?

— Ничччего.

— Как ничего!?

— Ничччего не помню.

Внук мастера надолго задумался. По всей логике, это дерево было тем самым благословение Небес для хайши. И это было действительно очень давно. С тех пор, они и начали поклоняться им.

«Может стоит все-таки рассказать дедушке?»

— Ты когда-нибудь разговаривал с людьми, помимо меня?

— Нет. Я не снал как.

Глаза Шань Боу округлились ещё больше.

«Значит, наместник тоже не знает».

— А есть ли еще такие как ты?

— Да, но не сдесь. Тут только я.

Предчувствие нечто грандиозного разгоралось в груди, заставляя сердце юноши биться чаще.

— Ты сможешь найти других?

— Думаю, да. Если ты помошшшешь мне.

— Как?

Вдруг рука Шань Боу утонула в дереве, затягивая за собой все тело. Юноша испугался и хотел закричать, но было уже поздно. Сердце леса полностью поглотило его.

Глава 5

Центральный материк 1397 год.

Недовольство. Очень емкое слово. Порой, сложно объяснить другим или даже самому себе, что вызывает недовольство. Плохая погода? Надоедливые люди? Или может быть, бремя ответственности за выживание целого народа? Для Лиджета все это было сплошным недовольством. Вожак восточных миран был отлично сложен. Мускулистые руки, быстрые ноги, блеск в темно-карих глазах и коротко стриженные черные волосы завершали образ двадцатитрехлетнего Лиджета.

— Мерзко, — жуя кислую траву, проворчал он.

Дождь холодными лезвиями капель пронзал все его тело. К противной кислоте во рту Лиджет привык с детства. Его отец всегда заставлял есть веселую траву, как все ее в шутку называли, когда Лиджет в чем-то провинился. Впоследствии, это превратилось в дурную привычку жевать ее постоянно.

«О Небеса, за что вы льете на меня свои слезы? Я же так заболею и помру!» — в очередной раз жаловался в своих мыслях молодой вожак.

Уже несколько часов он сидел в кустах, ожидая одного умного кабанчика, который заставил его пол дня кружить по лесу. Сначала, Лиджет хотел бросить эту затею, и идти по следам другой дичи, но потом в нем взыграла гордыня: " Я же превосходный охотник и вожак восточных миранов!«

Но кабанчик все время был на одно копыто впереди. А затем начался дождь и следы стало постепенно размывать. Прикинув в голове примерный маршрут зверя, упрямый охотник устроил засаду в небольшом кустарнике. В одной руке Лиджет держал наготове стрелу, а другая лежала на луке в кожаном чехле. Из-за дождя тетива могла дать сбой в самый ответственный момент. Поэтому, стоило перестраховаться, дабы не опозориться перед Небесами. Впрочем, волноваться было не о чем. В восточном поселении миран вожаком мог стать только лучший из лучших охотников. Лиджету оставалось только ждать, когда он сможет продемонстрировать своей жертве мастерство, отточенное с малых лет.

Холодный ветер не прибавлял особого энтузиазма охоте, но вскоре он принес хорошие вести — кабанье повизгивание.

Лицо Лиджета прорезала безумная улыбка.

«Я знал, что ты придёшь, дружок».

Кусты неподалеку начали трястись, знаменуя приближение долгожданного гостя. Мышцы на сильных руках охотника напряглись, а глаза сконцентрировались на одной точке. Лишь только показалось рыльце в просвете между листвой, стрела уже была натянута в луке, молниеносным движением, высвобожденным из чехла. В следующее мгновение, эта же стрела уже пронзила голову кабанчика. Услышав победный звук падения зверя, Лиджет не смог сдержать ликования.

— О-о-о-о да! Мерзкий ты ублюдок!

На онемевших от длительного сидения ногах, он подошел к своей добыче. Она оказалась меньше, чем хотелось бы. И если честно признаться себе, совсем не стоила потраченного времени. Недовольство захлестнуло охотника с новой силой.

— Ну и мерзкий от тебя запах, малыш. Наверно, успел хорошенько пожрать сегодня.

Подняв очень легкого кабаненка на плечо, Лиджет недовольно побрел в сторону своего дома, надеясь, что никто не увидит его сегодняшний «улов».

Дома было тепло. Родной запах звериных шкур, которыми были увешаны каменные стены, и пота согревал сердце Лиджета. Восточные мираны строили себе круглые дома из больших камней, промазывая стыки глиной. Вместо камина, в центре единственной комнаты, было кострище. Его окружала змейка мелких камешков. Оно служило как местом для приготовления пищи, так и для сна. Холодными зимами вся семья восточных миран засыпала вокруг него.

Лиджет снял с себя сырую одежду и развел огонь. Добычу положил на специальный стол для разделки.

«Этим всех не накормишь», — стоило ему подумать, как в дом к нему ворвались.

— Лидж, это ты призвал этот ужасный ливень, танцуя перед огнем голышом?

Нарушившим покой вожака, был его друг детства — Форти. Крепкий, но неряшливый, на