— Новости следующие: будем приземляться в поле. За техническую сторону пока ничего не берусь вам говорить, но точно есть проблемы с шасси и с левым двигателем. Успокаивайте пассажиров. Перед этим я сделаю объявление, — он быстро отключился, оставив нас сидеть с ошарашенными лицами.

**

— Успокойтесь! Присядьте на места! — закричала я, когда люди начали вскакивать со своих мест, чтобы схватить сумки из багажных полок. — Немедленно уберите вещи с колен под сиденье!

— Да щас! — гаркнула тучная женщина с прохода. — У меня здесь ценные вещи, между прочим! И куртка!

— Да что может быть ценнее жизни? — возмутился мужчина рядом с ней. — Ваша авоська может помешать мне выйти!

— Не переживайте, я заберу ее с собой.

— Бросьте сумку на пол! — яростно заорала я. — Всем немедленно убрать вещи с колен!

Некоторые пассажиры притихли, а кому-то все равно было до лампочки на мой призыв…

В самолете стоял полнейший хаос… Кто визжал, кто кричал, кто молился… А кто-то заботился о своих сумках… Про свои документы я в тот момент даже не думала. Разве это важно в такой миг? Когда твоя жизнь висит на волоске от смерти? Некоторым, видимо, это было важно…

Но я не могу позволить, чтобы сумки, вещи и прочее барахло помешали эвакуации хоть одного пассажира.

Вот только в этот момент самолет сильно накренился вправо, вызвав новый визг, и про вещи все моментально забыли. Лихорадочно пристегиваясь, пассажиры сидели, зажмурив глаза и вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Мне было их очень жаль, но я старалась не думать о худшем итоге и не поддаваться панике, хладнокровно проигрывая в голове сценарий эвакуации на земле.

Оглянулась на свою соседку, ту самую рыжеволосую Анечку, с грохочущим сердцем увидев на ее лице слезы. Она молчала, застывшим взглядом глядя перед собой. Я не могла ей сейчас никак помочь, но переживала, что она не отреагирует должным образом на посадку. Если ее дверь никто не откроет, то под угрозой окажется человек тридцать-сорок, не меньше. Около двери будет переполох и толкучка, даже я, при всем своем желании, не смогу протиснуться сквозь толпу и открыть. Хотя, по регламенту, при неспособности бортпроводника открыть дверь и провести эвакуацию, его коллега напротив обязан взять эту роль на себя. После того, как закончит со своей дверью.

— Аня! — я попыталась докричаться до нее через салон вопящих людей.

Полные слез голубые глаза посмотрели на меня с молчаливой мольбой.

— Соберись! — твердо и спокойно произнесла я.

Сначала даже не была уверена, что она меня услышала, но через мгновение Анечка кивнула и смахнула слезы.

Когда трясущийся самолет с грохотом и сильным толчком соприкоснулся с землей, меня швырнуло в сторону. Ремни впились в грудь и живот, но благодаря им, я осталась сидеть на месте.

Самолет несся по заскорузлому снегу, то и дело подпрыгивал. Затем и вовсе рухнул вниз — отлетело шасси. С открывающихся багажных полок швыряло вещи. Я прикрыла лицо руками.

Огромную железную махину несло по заледеневшей поверхности, но скорость постепенно стихала. И только когда самолет с громким скрипом остановился, и раздалась разрывающая барабанные перепонки сирена, на дрожащих ногах я подскочила на своем месте, впиваясь взглядом в окошко, чтобы все осмотреть. Не должно быть пожара, или даже дыма.

Удостоверившись, что все в порядке, изо всех сил дернула ручку аварийного выхода, закрывая проход телом, чтобы пассажиры не начали прыгать раньше времени. Надувной плот-трап должен сначала надуться секунд за тридцать, и только потом можно прыгать вниз. Прыгнешь раньше — рискуешь переломать себе руки-ноги.

— Расстегнуть ремни! Оставить все! На выход! — надрывая связки, кричала я, подняв руку вверх. — Расстегнуть ремни! Оставить все! На выход!

— Расстегнуть ремни! Оставить все! На выход! — раздался высокий и звонкий голос Анечки сбоку.

Хаос и паника мешали людям выходить организованно. Некоторые все равно хватали вещи, доставали куртки, хотя каждая секунда была дорога. В проходе началась самая настоящая давка.

— Вы двое! — я обратилась к двум мужчинам, что сидели около моей двери. — Внизу помогаете всем быстро и аккуратно слезать с надувного плота. Гнать всех на триста метров от самолета. Ясно?

— Да! — хором ответили мужчины, и я освободила проход, вцепившись в ручку в стене и спрятав свое тело в угол, чтобы людская масса не унесла меня вниз.

— Прыгнуть и съехать! Прыгнуть и съехать! — я начала спускать свою зону вниз.

Торопясь спасти, люди толкались и наступали друг другу на ноги. Лезли без очереди. Я не бралась осуждать их. Жить хочется всем.

Та самая сварливая тетка так и пришла с чемоданом, но разбираться с ней было некогда. Нельзя терять драгоценное время.

— Прыгнуть и съехать!

Она долго копошилась со своим чемоданом, колесики которого цеплялись за кресла, и мне пришлось буквально вытолкнуть пассажирку за шиворот. Ручку своей клади она так и не выпустила, чемодан покатился вниз следом за ней.

Нет слов на таких людей, которые задерживают эвакуацию из-за обыкновенного барахла.

— Прыгнуть и съехать!

Пассажиров становилось все меньше, крики и слезы стихали. Спустив последнего вниз, я взглянула в сторону Анечки — у той еще оставалось несколько человек.

— Проходите сюда! — я махнула людям в хвосте, которые еще не успели эвакуироваться. — Прыгнуть и съехать!

— Ой, я боюсь! — заартачилась девица в белой шубке, и я просто толкнула ее в спину, отправляя по надувному трапу вниз. До меня лишь долетел ее легкий визг.

Махнув мужчинам внизу рукой в сторону клочка белоснежного поля, на котором в трехстах метрах перетаптывались перепуганные пассажиры, я бросилась осматривать свою зону. Ни взрослых, ни детей не было, но под одним сиденьем я услышала жалобное мяуканье.

Кот в переноске!

Схватив мяукающую переноску, я показала Анечке большой палец вверх и прыжком шагнула вниз на свой трап. Кот продолжал верещать.

— Капитоша! — ко мне бросился пожилой дед. — Совсем из головы вылетело, что он со мной. Спасибо! Спасибо!

Быстро кивнув в сторону деда, рассыпающегося в благодарностях, я бросилась к своим. Нехорошее предчувствие окатило ледяной волной, когда среди знакомых лиц я не увидела самое желанное. Нашего командира не было с нами.

— А где Виктор Александрович? — я бросилась ко второму пилоту, который был тут. — Почему его здесь нет?

Пилот отцепил мою руку от своего рукава.

— Проводит последний обход. Куда ты, дура?! Отсек шасси горит! — крикнул мне в след, потому что я бежала к самолету изо всех сил. Нет, нет, нет…

Я бежала, спотыкаясь каблуками в перетоптанном снегу, но не останавливалась. Сумасшедший! Выходи оттуда!