– Фрау Бергер, вы уже поняли, что моя деятельность не совсем вписывается в каноны тех знаний, которым вас учат в университете. Однако случаи, с которыми приходится сталкиваться, порой очень занимательны. У вас еще не пропало желание практиковаться у меня?

– Напротив, господин Вундерлих, я очень хотела бы попробовать. Когда выходить на работу?

Он расхохотался.

– У меня не придется отсиживать с 8-ми до 17-ти. Еще одна особенность моей деятельности: работаем, сколько нужно и когда есть работа.

Она удивленно взглянула на сыщика. Макс сразу же пояснил:

– Да, работа есть не всегда. Это должно быть вам понятно. Сейчас как раз такой период. Так что, "выйдете", когда я вам позвоню. Но не думайте, что ждать придется долго. В этой жизни каждый день что-нибудь случается.

Она засобиралась, а Макс обвел блуждающим взглядом офис: сейф, ширму, за которой скрывался его хозяйственный отсек, окно на шумящую Шиллерштрассе. Взгляд заскользил по компьютерному столу и задержался на фотографии, переданной ему стариком Паулем Боттом. Он едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

– Фрау Бергер, прошу вас задержаться еще ненадолго!

Она улыбнулась и снова присела на диванчик. Ему пришлось коротко пересказать историю с убитым в 45-м русским. Потом он прошел к столу, взял фотографию и передал ее Катрин Бергер.

– Этот русский в нижнем ряду слева. А на обратной стороне фото есть записи. Попробуйте прочесть.

Катрин перевернула фото и внимательно изучала записи. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы сказать:

– Господин Вундерлих, здесь все просто. На снимке выпускники Московского высшего технического училища 1939 года. Разумеется, не все. Видимо, только одна группа по какой-нибудь специальности. Кстати, это одно из престижных учебных заведений России. Существует и сегодня. Человека, который вас интересует, зовут Федор Спицын.

Почему-то растерянно сыщик посмотрел на кандидатку и медленно произнес:

– Точнее, звали. Действительно, все просто, когда знаешь язык, на котором это написано.

Она испытующе посмотрела на Макса:

– Надеюсь, вы не собираетесь заняться этим, пока ваши клиенты только готовятся к походу к вам?

Ему стало почти стыдно, но он все же возразил:

– А что здесь особенного, даже пожелай я этим заняться?

– Я рассуждаю так. Этот человек погиб в 45-м. Еще раньше он попал на фронт. Он был тогда совсем молод, и, вполне вероятно, не оставил после себя потомства. А вся остальная его родня скорее всего уже вымерла. Вот если бы кто-то вздумал заняться этим тогда, то этот человек, возможно, отыскал бы кого-нибудь. Но случилось так, как случилось. Разве я не права?

Макс молчал. Ей не откажешь в логике. Как легко какая-то студентка разбила его легкомысленные планы! И она, пожалуй, права. Чтобы как-то парировать, сказал:

– А если он оставил потомство? Я, фрау Бергер, верю в его величество случай.

Все так же логично она ответила:

– Безусловно, это исключать нельзя. Но разве вы возьметесь за это? Как я поняла, вы не финансируетесь государством. Если бы вы были каким-нибудь шейхом из Арабских Эмиратов, могли бы, конечно, на досуге заняться этим. Из исторического, так сказать, интереса.

И тут она права. Догадалась, что он не купается в деньгах, приносимых ему сыском. Ему осталось только сказать:

– Если бы я был шейхом, наверное, не стал бы частным сыщиком.

Она вдруг улыбнулась:

– Мне предстоит поездка в Россию. Еще не знаю точно, когда. Попутно я попробовала бы что-то выяснить. Мне тоже интересно, можно ли от случайно всплывших через много лет фактов протянуть ниточку в прошлое. Тем более, что эти факты не касаются важных исторических персон, а относятся к простым историям простых людей. Но только попутно, господин Вундерлих. Никаких высокозатратных начинаний.

Ему начала нравиться его новая помощница. Он уже был в нее почти влюблен – пока не за ее женские качества, а исключительно по причине ее неоспоримой логики, так необходимой в их деле. Молодец Мартина: она прислала неплохую замену себе.

Новая помощница снова встала с диванчика. Уже почти покинув офис, Катрин Бергер обернулась и сказала:

– Мне вот что пришло в голову, господин Вундерлих. Вы ни разу не подумали о том, что подобные расследования могут привести к нежелательным последствиям? – спросила она так, как будто поинтересовалась, что он ел сегодня на завтрак.

Макс дернулся всем телом.

– Что вы имеете в виду, фрау Бергер? Вы словно пытаетесь нагнать на меня какой-то мистический ужас.

– Ничего особенного, Россия – страна непредсказуемая.

– Надеюсь, не более, чем остальное человечество. Взгляните на карту, фрау Бергер. В какое место на ней ни ткни пальцем, попадешь в зону конфликтов – больших или малых.

– Речь идет не о военных и политических конфликтах, а о потемках русской души.

– Я не верю, фрау Бергер, в особенности человеческих душ в связи с их этнической принадлежностью, – он немного помолчал и добавил. – Равно как сомневаюсь в приписываемой душе природе. Я верю в разум.

Она снова улыбнулась загадочной улыбкой, а он подумал о том, что смысл этой загадочности пока ему не доступен.

***

Катрин Бергер ушла, посеяв смятение в его душе, о существовании которой он несколько минут назад так неопределенно высказался.

Тем не менее, в его жизни наметился некоторый поворот. И как бы там ни было, у него снова появится сотрудница, с которой можно будет посоветоваться в тяжкие минуты раздумий над очередным ходом в каком-нибудь новом расследовании. А новые расследования не заставят себя ждать. И нужно сейчас думать о них, а не об удовлетворении собственного исторического любопытства. Вот даже неопытная студентка аккуратно сообщила, что дело не стоит выеденного яйца. И ведь как поразительно точно она схватила его собственные сомнения, терзающие его всякий раз, как только он начинал думать об этом русском, убитом в 45-м. Одном из миллионов других русских и нерусских. Она мягко так сказала, что ей это тоже интересно. Это понятно – не хотела обидеть нового шефа. Почувствовала его готовность броситься головой в омут, не считаясь с последствиями!

Макс взял в руки фотографию, некоторое время рассматривал ее, потом, потянув выдвижной ящик стола, положил ее туда рядом с иконкой, которая долгие годы хранила адрес, с которого когда-то было отправлено письмо в далекую Россию.

8

Когда в конце февраля 1917 года новости о революционных выступлениях в Петрограде докатились до Москвы, здесь тоже началось революционное брожение. Павел Николаевич Севрюгин с восторгом "бродил" вместе с другими представителями его класса, считая, что революция принесет новые возможности таким промышленникам, как он. Севрюгин даже поучаствовал в революционном митинге возле гостиницы "Метрополь". Нацепив на грудь