– Надеюсь, что тебя, как брата одной из послушниц, приветливей встретят, – объяснил он Рикардо.

Тот нервно передернул плечом:

– Если вам так спокойней, могу и проведать старую аббатису. Вроде они с матерью были дружны.

«Вам», – отметил про себя Алессандро. Значит, не он один заподозрил подмену? А кто еще – донна Ассунта? С ней бы тоже не мешало перемолвиться словечком, но синьора при каждом его появлении запиралась у себя и отказывалась выйти, ссылаясь на многочисленные старческие хвори.

Непонятно, почему Рикардо так спокоен и безразличен? Алессандро гнал от себя мысль, что «новая» сестра, более покладистая и сговорчивая, была для Рикардо Граначчи гораздо удобнее прежней Джулии. Между прочим, один рыбак с Терра-деи-Мираколо (после того как Алессандро оживил его память парой монет) вспомнил некоего знатного молодого господина, которого ему частенько случалось возить на остров. «Сами понимаете, вашмилость, как ни прячь пташку за монастырскими стенами, а любовь свое возьмет», – хихикал рыбак. Если не врал, конечно.

Этого он не стал рассказывать Рикардо. Но про себя твердо решил, что с секретами таинственного острова нужно разобраться.

***

С высоты Венетта похожа на дельфина, под брюхом которого протянулась длинная цепочка островов – Спиналонга. Чуть дальше, в стороне лежит Терра-деи-Мираколо, над которым одиноко торчит колокольня монастыря святой Виадоры, и шесть раз в день разносится дребезжащий колокольный звон. Желтыми пятнами по бирюзовому шелку лагуны раскиданы несколько других островов и, наконец, довершают картину болотистые отмели Дито, отделяющие лагуну от Длинного моря.

Все это я могла видеть благодаря глазам и крыльям Пульчино. Однако сейчас мне впервые представилась возможность увидеть Венетту собственными глазами, с другого ракурса и несколько другой точки зрения. Пульчино, несмотря на свою разностороннюю натуру, был абсолютно холоден к красоте роскошных арок и квадрифолей; его не волновали тайны маленьких улочек, скрепленных мостами, таких узких, что они больше походили на проходы между шкафами. Я же – другое дело. Очарование Венетты меня захватило. Я чуть не выпала из гондолы, засмотревшись на проплывавший мимо дворец: отраженный в воде, он казался вдвое изящней и тоньше. Дворец сменила колоннада, увенчанная гроздьями бело-зеленого мрамора, напоминающего о морских волнах. Город в моих глазах двоился, мерцал, отраженные арки и балконы выглядели не менее реальными, чем те, что проплывали у нас над головой. Облака, плывущие в канале, растворялись в подземных течениях. Волнующаяся водяная картина рассыпалась, когда нас обогнала другая гондола, где сидели трое вельмож в белых масках. Они замахали руками, привлекая наше внимание, кто-то отвесил довольно смелый комплимент. Контраст между их бесстрастными личинами и пылкими словами показался мне забавным. Это было – как если бы ожившая статуя внезапно призналась тебе в любви.

Приближался час, когда весь город одевался в маски, что придавало ему оттенок театральности. Большую часть года, особенно в дни Карнавала, маска-баута вкупе с длинным черным плащом были практически повседневной одеждой. В эти дни рушились светские барьеры, отодвигались в сторону условности и приличия. Джоанна послала веселым господам воздушный поцелуй и призывную улыбку. Разумеется, наши лица тоже были прикрыты элегантными черными полумасками.

– Ты не упускаешь случая позабавиться, – упрекнула ее Бьянка, когда чужая гондола отошла на приличное расстояние.

– Ба! Это называется уметь жить, моя дорогая. Уметь действовать, уметь пользоваться случаем – изящно, прилично и непринужденно.

– Да, это не каждому дано, – произнесла Бьянка с ноткой осуждения, однако Джоанна со свойственной ей простотой пропустила ее замечание мимо ушей.

– Кстати, это же Алессандро ди Горо высаживался на причал, когда мы отчалили? – обернулась она ко мне. – Что-то он зачастил к вам, дорогая. Ничего не хочу сказать, но кое-кто заметил, как вы ворковали на террасе в доме Арсаго.

Приплыли. Только сплетен мне не хватало.

– Он просто расспрашивал меня о монастыре… о кьямати, – ответила я скучающим голосом. Сердце забилось мелко и часто.

– О монастыре! Надеюсь, в следующий раз вы найдете более интересную тему для беседы. Ох, я бы с ним потолковала… под маской или даже без, – с бесстыдной мечтательностью улыбнулась Джоанна. – Он, конечно, неотесанный медведь, но есть в нем что-то настоящее. Мужское. Не то, что другие раздушенные кавалеры, сыплющие стихами и пудрой!

– Вряд ли тебе выпадет такой случай. Синьор ди Горо не жалует женщин, – усмехнулась Бьянка.

Джоанну этим было не смутить:

– Что за вздор! Просто не попался еще в настоящие руки. Но попадется.

– Я знаю, ты великолепно умеешь плести светские разговоры, но что поделать с мужчиной, который в беседе думает о только своем и отвечает невпопад!

– Даже для такой тяжелой публики есть верное средство. Обморок! – наставительно сказала Джоанна. – Поверьте, нет более надежного способа привлечь к себе внимание!

Разговор становился все интереснее, но его внезапно прервала Инес:

– Смотрите!

Мы как раз подплывали к мосту, на который вдруг как черт из куста выскочил какой-то парень. Палкой он ловко отбивался от двоих противников, хотя силы были явно неравны. Двое верзил теснили его, норовя сбросить в воду. Одеты они были в бурые плащи с алой подкладкой, которые обычно носили рыбаки. Интересно, чем он им насолил? Как правило, городские рыбаки были угрюмыми молчаливыми типами. Их ремесло мало располагало к болтливости и веселью. Еще затемно они выходили в море на утлых тартанах, а потом, если повезет, раскладывали улов на прилавке грубыми просоленными руками. Чтобы их разозлить, нужно было здорово постараться!

Между тем, беглец избрал дерзкий путь к спасению: продолжая отбиваться палкой, он вскочил на перила моста – и вдруг спрыгнул к нам в гондолу, которая как раз проплывала внизу! Лодка угрожающе закачалась. Джоанна завопила, Фабрицио сыпал проклятьями, мы с Инес в ужасе вцепились в борта. Казалось, кораблекрушение неминуемо. Нам повезло уцелеть только благодаря искусству нашего гондольера. Управляясь с веслом, он выровнял лодку, и вскоре мост с рыбаками, сыпавшими бранью, остался позади.

– Что ты творишь, подлец, негодяй, подлая твоя рожа! – кричала Джоанна на всю улицу. Пиколетто, вторя ей отчаянным лаем, подскочила к парню, сцапав того за штанину. Фабрицио угрожающе замахнулся веслом.

– Синьоры, синьоры! – взмолился несчастный беглец. Мгновенно оценив обстановку, он широко улыбнулся старшей из нас, Джоанне: – Поверьте, я не грабитель, я бедный сын мастера из Оливоло. Те господа на мосту живут в соседнем приходе и давно имеют на меня зуб. Вы спасли мне жизнь, и я ваш должник, но моя благодарность будет поистине безграничной, если вы отвезете меня на ближайший причал и не заставите добираться до него вплавь!

Весло вновь опустилось в воду. Не переставая говорить, незнакомец отцепил собачонку от своей штанины, макнул ее башкой в канал и посадил обратно в лодку, подальше от себя. Рычание сразу стихло. Мокрая, как мышь, Пиколетто шмыгнула под защиту хозяйки и бешено отряхнулась, окатив Джоанну брызгами с головы до ног.