Всегда ненавидела Он и женился только ради «Могучих Братьев», а не ради меня.

— Ерунда, сестренка Ты была такая веселая хорошенькая девчушка, ты и сейчас такая.

— Вальтер женился на мне ради «Могучих Братьев», — упрямо повторила Мира — Говорю тебе, это так!

— Ну-ну, брось, давай оставим прошлое, — успокаивал брат.

— На моем месте ты не был бы так спокоен и хладнокровен, — сказала Мира с горечью, — если бы ты жил с ним под одной крышей. Я из кожи вон лезу, чтобы ему было хорошо, а он только ухмыляется и относится ко мне вот так!

— Ты его пилишь, — сказал Сидней, — да-да, не отпирайся, ты пилишь его и ничего не можешь с этим поделать.

— Но если бы он хоть отвечал! Если бы произнес хоть слово себе в оправдание вместо того, чтобы просто сидеть и слушать!

— Я тебя понимаю. Но такой уж он человек! Ты же не ждешь, что все на свете будут соответствовать твоим требованиям! Мне этот тип тоже не совсем по душе — слишком манерный. Поставь его управлять предприятием, и он вмиг обанкротится. Но я должен признать, что по отношению ко мне он всегда безукоризненно вежлив. Истинный джентльмен. И тогда в Лондоне, когда мы случайно встретились, он сразу же повел меня в' этот свой шикарный клуб. Другое дело, что я чувствовал себя там неуютно, но это уже не его вина Так что у него есть свои достоинства

— Ты такой же, как все мужчины, — покачала головой Мира — Вот Кэрри поняла бы меня. Говорю тебе, он изменил мне! Изменил!

— Что поделаешь, — вздохнул дядя Сидней, изучая потолок и звеня мелочью в кармане, — мужчины есть мужчины.

— Но, Сид, ты же не...

— Нет, конечно, нет, — спохватился дядя Сидней. — Нет, Мира, я говорю в общем и целом, ты же понимаешь.

— Все кончено, — проронила она. — Ни одна женщина не вынесла бы того, что пришлось вынести мне. Но на этом я ставлю точку. Я не хочу его больше видеть.

— Вот как, — сказал дядя Сидней и придвинул свой стул к столу, приняв позу делового человека — Тогда давай внесем полную ясность. Итак, ты все решила Что ты собираешься делать дальше?

— Говорю тебе, я не хочу больше видеть Вальтера

— Да-да, мы это уже установили. Что дальше? Ты хочешь развода?

— О, — Мира, казалось, была озадачена, — я как-то не думала..

— Пойми, мы должны все обсудить с деловой точки зрения. Если речь идет о разводе, то ты его вряд ли получишь. На суде тебе придется доказать, что он грубо обращался с тобой, а ты вряд ли сможешь это сделать.

— Если бы ты только знал, сколько страданий я перенесла по его вине!

— Не сомневаюсь и не отрицаю. Но для того, чтобы отвечать перед законом, нужно нечто большее. Он же не бросал тебя. Если бы ты написала ему и попросила вернуться, он бы вернулся, так?

— Я же только что сказала, что не хочу его больше видеть.

— Да, да, да Но вы, женщины, зацикливаетесь на одном. Сейчас мы рассматриваем проблему с деловой точки зрения. Не думаю, что идея с разводом пройдет.

— Да я и не хочу развода

— Хорошо. Чего ты хочешь? Жить раздельно?

— Чтобы он уехал жить в Лондон с этой распущенной девицей? А что будет со мной, скажи на милость?

— Рядом с нашей виллой есть множество прекрасных домов. И ребенок большую часть времени будет с тобой, я полагаю.

— А Вальтер будет таскать прямо сюда этих мерзких тварей? Ну уж нет, слишком на руку ему все получается!

— Да боже мой, Мира, чего же ты тогда хочешь?!

— Я так несчастна, Сид, так несчастна! Если бы Вальтер был хоть чуточку другим!

— Понятно. Но он таков, каков есть, Мира, и другим никогда не будет. Ты должна смириться с этим. Да, ты вышла замуж за человека, в котором есть что-то от Дон Жуана. Но постарайся быть выше этого. Ты любишь его. Обнимитесь и забудьте, вот что я вам советую. Никто не совершенен. Надо искать компромисс, помни об этом. Компромисс! Семейная жизнь — это неравная игра, — продолжал рассуждать дядя Сидней, — женщины намного лучше нас, в этом нет никакого сомнения.

— А мне кажется, — сказала Мира со слезами в голосе, — что только одному в этой игре приходится все время прощать — снова и снова.

— В этом-то и проявляется сила духа, — загорелся дядя Сидней. — Ведь женщины — ангелы, а мужчины — нет. Вот почему женщины должны делать скидку, так всегда было и всегда будет.

Плач Миры стал тише. Теперь она видела себя в роли всепрощающего ангела

— Я и так делаю все, что в моих силах, — всхлипнула она. — Весь дом на мне, и никто не обвинит меня в том, что я плохая мать.

— Ты прекрасная мать, — заверил дядя Сидней. — И у тебя замечательный сын. Я мечтаю, чтобы у нас с Кэрри тоже родился мальчик. Четыре девочки — это уж слишком! В следующий раз желаю тебе большей удачи, старушка! — так я ей обычно говорю. Так что сейчас мы оба уверены, что будет мальчик.

Мира была ошеломлена.

— А я и не знала Когда?

— В июне.

— И как Кэрри?

— Немного мучается с ногами — отекают, сама знаешь. Но и носить ей приходится преизрядную тяжесть. А вот как раз и наш проказник! Что, мой мальчик, ты давно уже здесь?

— Давно, — ответил Вернон, — я уже был здесь, когда вы вошли.

— Ты такой тихоня, — сказал дядя с сожалением, — совсем не такой, как твои сестры. Порой они поднимают такой гвалт, что у меня уши закладывает. А что это у тебя в руках?

— Паровоз, — сказал Вернон.

— Да нет! Это молоковоз!

Вернон молчал.

— Ну же, — подзадоривал дядя Сидней, — скажи, разве это не молоковоз?

— Нет, — тихо сказал Вернон, — это паровоз.

— Ерунда, это молоковоз. Что, забавно? Ты говоришь — паровоз, а я — молоковоз. Кто же из нас прав, а?

Вернон знал, кто прав. Ему не хотелось отвечать.

— Что за мрачный ребенок, — обратился дядя Сидней к сестре, — никаких шуток не понимает. Знаешь, мой мальчик, придется тебе привыкать к тому, что в школе тебя будут дразнить.

— Почему? — удивился Вернон. Он не понимал, какое это имеет отношение к шуткам дяди Сиднея.

— В жизни может преуспеть только тот, кто умеет смеяться, когда его дразнят, — сказал дядя Сидней и, движимый подсознательными ассоциациями, забренчал мелочью в кармане брюк.

Вернон задумчиво смотрел на него.

— О чем задумался?

— Ни о чем.

— Дорогой, иди поиграй на террасе, — подала голос Мира.

Вернон послушно вышел из комнаты.

— Интересно, что мальчонка понял из нашего разговора?

— Полагаю, ничего. Он еще слишком маленький.