— Хм, не уверен, — протянул дядя Сидней. — Некоторые дети очень наблюдательны — моя Этель, например. И такая хитрюга!

— Не думаю, что Вернон наблюдателен. По-моему, он вообще ничего не замечает, — Мира вздохнула — И слава Богу!

2

— Мама, а что будет в июне? — спросил Вернон позже.

— В июне, милый?

— Да, вы еще с дядей Сиднеем говорили об этом.

— Ах, это, — Мира мгновенно встревожилась, — видишь ли, это пока секрет...

— И? — Вернон весь подался вперед.

— Дядя Сидней и тетя Кэрри надеются, что в июне у них появится маленький мальчик. У тебя будет двоюродный братик.

— А, — Вернон почувствовал разочарование. — И это все?

Он подождал.

— А почему у тети Кэрри отекают ноги?

— Ну, она.., видишь ли, она.., просто устает в последнее время.

Мира боялась, что он еще о чем-нибудь спросит. Она судорожно стала вспоминать, что они с Сиднеем говорили на самом деле.

— Мама?

— Да, дорогой.

— А дяде Сиднею и тете Кэрри нужен этот мальчик?

— Конечно нужен.

— Тогда почему надо ждать до июня? Почему нельзя получить его прямо сейчас?

— Потому что на все воля Божия, Вернон, и Богу угодно, чтобы они получили его в июне.

— Слишком долго ждать, — рассудил Вернон. — Вот я бы на месте Бога сразу давал людям то, о чем они просят.

— Это богохульство, милый, — мягко сказала Мира.

Вернон замолчал. Странно. Он не знал, что значит богохульство, но ему казалось, что это же слово произносила кухарка, рассказывая про своего брата. Она говорила, что он самый бого-какой-то человек и капли в рот не берет. Но она имела в виду вроде бы достойное поведение, а мама как раз наоборот.

В этот вечер Вернон к обычной своей молитве «Благослови, Господи, маму и папу и помоги мне быть послушным, аминь» добавил еще одну просьбу.

— Дорогой Бог, — сказал он, — пошли мне щеночка в июне! Или в июле, если Ты очень занят.

— Почему в июне? — поинтересовалась мисс Робинсон. — Ты и вправду забавный! Я думала, ты хочешь щенка прямо сейчас.

— Это было бы богохульством, — сказал Вернон и посмотрел на нее укоризненно.

3

И вдруг все вокруг стало так захватывающе интересно! Началась война — в Южной Африке, — и отец отправлялся воевать.

Все вокруг были возбуждены и встревожены. Впервые Вернон услышал о так называемых бурах, с которыми его отцу предстояло драться.

Вальтер Дейер приехал домой на несколько дней. Он выглядел помолодевшим, оживленным и бодрым. Их отношения с Мирой казались нормальными — никаких сцен и скандалов.

Раз-другой Вернону показалось, что отца передернуло от маминых слов. Однажды Вальтер даже не выдержал и сказал:

— Мира, ради бога, прекрати разговоры о храбрых воинах, отдающих жизнь за Отечество. Это становится невыносимо.

Но мама не рассердилась, а кротко ответила:

— Я понимаю, что тебе это не нравится, но это — правда.

Накануне отъезда отец предложил Вернону пойти прогуляться вдвоем. Сперва они шли молча, но вскоре Вернон достаточно осмелел для того, чтобы спросить:

— Пап, а ты рад, что идешь на войну?

— Очень рад.

— Это интересно?

— Не то чтобы -«интересно» в твоем понимании. Но в каком-то смысле — да. Это волнует, а кроме того, избавляет от многих проблем.

— Наверное, на войне нет женщин, — глубокомысленно произнес Вернон.

Вальтер Дейер испытующе посмотрел на своего маленького сына. По лицу отца скользнула улыбка. Поразительно, насколько мальчонка порой попадает в точку, сам того не сознавая.

— Это делается в мирных целях, — серьезно сказал он.

— Как ты думаешь, ты убьешь много врагов? — продолжал спрашивать Вернон.

Отец отвечал, что заранее никогда не знаешь.

— Надеюсь, много, — сказал Вернон, уже рисуя себе отца в сиянии боевой славы. — Надеюсь, добрую сотню!

— Спасибо, старина.

— Но ведь... — начал Вернон и осекся.

— Что?

— Ведь... иногда... людей и самих убивают?

Вальтер Дейер понял подтекст.

— Да, иногда.

— Ты ведь не думаешь, что тебя убьют?

— Не могу не думать. Дело-то нехитрое.

Вернон задумался над тем, что услышал. Он начал смутно понимать, что кроется за словами отца.

— Ты что, был бы не против?

— Это было бы решением всех проблем, — ответил Вальтер Дейер больше себе самому, чем ребенку.

— Все же я надеюсь, что тебя не убьют.

— Спасибо.

Отец вновь слегка улыбнулся. Пожелание Вернона звучало вежливо и не оригинально, но, в отличие от Миры, Вальтер не воспринял это как проявление бесчувственности.

Они приблизились к руинам аббатства. Садилось солнце. Отец и сын посмотрели вокруг, и Вальтер Дейер вдохнул воздух до боли глубоко — возможно, ему не суждено будет оказаться здесь вновь. «Как я все запутал», — подумал он про себя.

— Вернон?

— Что, папа?

— Ты ведь знаешь, что, если меня убьют, все это достанется тебе?

— Да.

Они вновь замолчали. Вальтер столько хотел сказать, но это было так непривычно! А кроме того, многое и не выразишь словами. Странно, как хорошо и свободно ему было с этим маленьким человечком, со своим сыном. Пожалуй, он допустил ошибку, не узнав его поближе. Они могли бы прекрасно проводить время вдвоем. Но он стеснялся ребенка, а ребенок стеснялся его. Однако между ними чувствовалась удивительная гармония. И оба не умели вовремя сказать нужное...

— Я люблю эти руины, — промолвил Вальтер Дейер. — Надеюсь, ты тоже полюбишь.

— Да.

— Подумать только — старые монахи, несущие рыбу... толстые такие, знаешь?., почему-то всегда представляю их именно такими... спокойными ребятами.

Они еще немного постояли. Наконец отец сказал:

— Ну что, нам пора идти. Уже поздно.

Они повернули к дому. Вальтер Дейер расправил плечи — нужно было одолеть церемонию прощания с Мирой, весьма эмоциональную церемонию, насколько он знал свою жену. И боялся. Но ничего, скоро все будет позади. Прощание всегда болезненно, было бы лучше не заострять на этом внимание, но Мире никогда подобного не понять. Бедняжка! Она поставила не на ту лошадку. Прелестное создание, но он действительно женился на ней ради «Могучих Братьев», а она вышла замуж по любви. Вот где источник всех проблем.