Стоило выйти с территории аэровокзала, как тут же десятки голосов на разный лад завалили предложениями подвести хоть на край света, лишь бы платили. Волхв не пользовался деньгами, пришлось тратить последние силы на рассмотрение линий судеб.

Над одним из водителей стояло плотное облако близкой автокатастрофы. И сам бы не выжил, и пассажиров на смерть отправил. Старец зажмурил глаза, отвлекая облако прочь, пошатнулся. Маленький Скорпион по интуиции подставил плечо, сам чуть не упал под тяжестью сумки и деда, но, кряхтя, повёл к машине. Открыл ветхую дверь такси и усадил уставшего старца. Толстенький весёлый таксист бодро поинтересовался о маршруте. Дед одними губами прошептал:

– Трасса Хабаровск – Комсомольск, примерно двухсотый километр. – И тут же отключился.

Сергей подложил деду под голову сумку, разул, закинул ноги на сиденье, сам сел рядом с водителем, на немой вопрос важно ответил:

– Устал деда. Домой едем. Нас на том километраже заберут. О деньгах не беспокойся. – Сергей знал, что дед очнётся и во всём разберётся, но чтобы не быть выкинутыми с машины, говорил более чем уверенным голосом.

Толстячёк понимающе кивнул, мягко надавил педаль газа. Автомобиль плавно тронулся. Не смотря на потрепанный внешний вид “девятки”, водитель заботился о чистоте салона и “внутренностях” автомобиля. Девятка шла мягким ходом. По пути Сергей весело рассказывал водителю на ходу придуманные забавные истории. Так километраж крутился быстрей и дорога казалась легче. Детского воображения на сюжеты хватало с избытком.

Скорпион говорил одно, а сам думал о другом: вчера спал на скамейке под шум драки бомжей, сегодня же он где-то далеко-далеко и едет в неведомые дебри тайги.

За окном мчались разноцветные машины, кусты в кювете сливались в одно зелёное, высокие деревья махали вдаль маленькому страннику. Жизнь снова подкинула поворот.

* * *

Дед разомкнул веки в пяти минутах от назначенного места, закряхтел, завертелся, пробуждая разум и тело. Одобрительно похлопал по плечу Скорпиона.

Сергея порадовало. Хоть чем-то помог деду.

Девятка притормозила у обочины, дед склонился над ухом водителя, что-то пошептал, втолковал. Водила широко улыбнулся, задышал полной грудью. Глаза засверкали. Показалось, помолодел на несколько лет. Словно сбросил с плеч тяжкий груз. От всей души поблагодарил деда.

Автомобиль тронулся в обратный путь.

– Деда, что с ним? Что ты ему сказал? – Спросил Скорпион.

– Скорее посоветовал. – Обронил дед, – он человек добрый, но по молодости допустил одну досадную ошибку – унизил слабого человека. Водитель, конечно, давно про этот случай забыл, но из-за старой обиды болеет его ребёнок. Дети расплачиваются за грехи родителей. Несправедливо, да?

– А теперь он выздоровеет?

– Мало раскаяться, надо ещё и помочь, и себе заодно поможешь. К счастью, он живёт поблизости, так что встретятся, и всё сладиться. Всё теперь будет по-доброму.

Двое путников стояли на обочине дороги, мимо проносились редкие машины, в основном тяжелогруженые лесом КАМАЗы, и дальнобойщики. Дед посмотрел на заходящее солнце. Светило медленно скрывали тяжёлые тучи, что наливались свинцом. Скоро заморосит долгий, нудный дождь и будет лить всю ночь, подпитывая живительной влагой таёжную жизнь. Для таёжных путешественников это сущий ад. Толпами начнут беситься орды комаров, мошкары. Эти звери похуже любого хищника. Если только слово заветное не знать…

– Пойдём что ли потихонечку?

Дед первым спустился в кювет, продираясь сквозь заросли кустов. Скорпион поплёлся следом, падая через каждые пять шагов, цепляясь кроссовками за поросли. Низкие ветки густых кустарников, изогнутые корни, приклеивающиеся трава, заросли крапивы и шиповника, всё было против, чтобы мальчик успевал за дедом.

Старый лесник по одному ему видимым тропкам упрямо двигался в сгущающиеся дебри. В тайге темнеет быстро. Высокие кроны деревьев надёжно скрывают лес от солнечного света, оплетая тремя этажами доступ к свету.

Дед остановился, дожидаясь названного внука.

Из зарослей на четвереньках выполз городской житель: в волосах колючки, коленки в ссадинах, лицо от прилива крови краснее помидора, весь покусанный комарами и мошкой, грудь часто-часто поднимается, силясь прокачать в лёгкие побольше воздуха, который по влажности почти сама вода.

Дневная жара испаряется, под вечер дышать легче, а наутро лес укроет густым туманом. Привык мальчик ходить по гладкой ровной поверхности и требуются недели, месяцы, чтобы привыкнуть пробираться сквозь заросли, не теряя скорости.

Скорпион упал лицом в траву, хриплым голосом засипел:

– Душно деда, комары…

– Перевернись на спину.

Сергей выполнил распоряжение.

– Глубоко вдохни, постарайся дышать редко, низом живота. Так лёгкие лучше обогащаются кислородом, и углекислота выветривается быстрее, попробуй.

Скорпион задышал, как сказали, а дед облокотился на дерево и продолжил:

– Лес тебя проверяет, километров пять от дороги – проверочная территория. Здесь кустов видимо-невидимо и комары роями летают, да не простые “городские”, а особые, крупнее в полтора раза, жалят сразу, как только сели. Так вот лес, настоящий лес, проверяет человека; то леший непроходимые тропы подсунет, в которых хоть на карачках ползай, а за час дальше пары метров не продвинешься, то болотник рои мошкары наведет. Но если не сломаешься, и будешь идти дальше, не озлобляясь на весь белый свет, то скоро выйдешь в чистый лес, где трава-ковёр, где кусты только плодоносные, где грибов полянки, да дышать легче.

Сумрак сменился непроглядной темнотой, дед немного перестроил зрение. Теперь мог видеть как сова, лес впереди как на ладони. До дому ещё километров двадцать, он надёжно укрыт от посторонних глаз, никакие грибники и охотники не забредут. С вертолётов жилище волхва в густых кронах не разглядеть. Рыбаков же здесь отродясь не было. Миллионы речушек хоть и впадают ниже в более крупные реки, потом в Амур-батюшку, но ещё не все разведаны. Даже в век спутников, более чем у половины нет и названий. Таёжный лес надёжно кроет секреты, и географически подобраться сложно. С одной стороны хребет Сихотэ-Алиня, с другой болота, чащи. Люди провели одну дорогу Хабаровск – Комсомольск, пилят деревья в радиусе десяти километров от неё. Что дальше на тысячи километров – не ведают. Вот и живут в таких дебрях отшельники, одиночки, староверы, охотники, да совсем непростые люди вроде волхва.

Для старого ведуна весь лес дом. Лес, и кормит, и оберегает. Взамен просит лишь жить по его законам, что старого хранителя вполне устраивает. А кто захочет забрести из недобрых людей, так те либо заплутают, либо назад повернут, одумаются. Непроглядом укрыт домик в дебрях тайги. Запад Руси разведан, Сибирь наполовину, а Дальний Восток – глушь. Но эта глушь побогаче всех будет.

Дед прислушался к равномерному дыханию мальчика. Отрок измучился, до последнего брёл, пока совсем не свалился. Силы оставили, иссякли. Уснул на мягкой подстилке из прошлогодних листьев, не обращая внимания даже на разгневанных комаров.