— Конечно, — кивнул Алый.

Опять обнялись. На прощание.

— Ну бывай! — похлопал его по плечу Алый.

— Он… хороший человек? — крикнул Илья вдогонку.

Алый остановился, обернулся.

— Ты же знаешь Эрику, — пожал он плечами. — Она других не держит.

Она не держит…

Кот клацнул зубами по пустой тарелке, Илья очнулся, хлебнул кофе, что так и держал в руке. И выудил фотографию, которой у него вообще не должно было быть.

Эрика и два смешных малыша в одинаковых тёплых комбинезончиках разного цвета.

Он невольно улыбнулся:

— Надо же, близнецы.

Один — на руках у Эрики, другой — у Нины.

Нина…

Нину он встретил случайно уже в Питере.

Он закончил магистратуру, и отец передал ему часть бизнеса, что была в России, поэтому Илья вернулся.

Он бежал к метро и очень торопился.

Как обычно, машина сломалась в самый неподходящий момент. Как обычно, лил дождь. Такси застряло в пробке, а он опаздывал на очень важную встречу.

Илья задержался всего на секунду у входа под козырьком станции — стряхнуть воду, да так и застыл, не веря своим глазам: у выхода стояла Нина и сверялась с какой-то бумажкой.

Всё те же коротко подстриженные волосы (Эрика раньше стригла её сама). Всё та же невысокая сутулая фигурка. Неестественно, под прямым углом к здоровой, вывернутая нога (она подшучивала, что носок её теперь всегда смотрит на север).

— Нина? — удивился Илья. И побежал, расталкивая прохожих. — Нина!

Она подняла на него глаза. Обомлела. Выронила бумажку.

— Илья?!

— Ты… я… — не знал он что сказать, выудил из лужи бумажный прямоугольник, встряхнул, протянул. — Ты как здесь?

— Я… — она прижала к груди коротенькие пухлые ручки таким привычным жестом, что заболело в груди. — Я… в Центр Реабилитации… меня пригласили… вот… — предъявила она дорожную сумку на колёсиках.

— Ясно, — кивнул Илья. Хотя ни черта ему было не ясно. Пригласили? Сумка? Наверное, с поезда. Или с самолёта. — Как ты? Как Эрика? — от радости мысли путались. Он не находил слов. Не знал, что спрашивать, что отвечать, хотя Нина ничего и не спрашивала. Но обоим было как-то неловко.

И неловко расспрашивать, как-то нечестно что ли, ведь ему так ясно дали понять…

— Я нормально, — коротко махнула Нина и натянуто улыбнулась. — Как обычно. Скриплю потихонечку. А Эрика… у неё… близнецы.

— Близнецы? — растерялся Илья. Задохнулся. А он и не ожидал, что это будет так больно.

— Да, — засуетилась Нина, полезла в кошелёк и протянула ему фотографию.

Глаза защипало, но что он девчонка — плакать и, вглядываясь в знакомые, до боли, до крика, до прокушенной щеки черты — сдержался.

— А ты где, как? — робко спросила Нина.

— А я толком и нигде. Мотаюсь сейчас между странами, городами. Офис вот в Питере открываю, — он опомнился: «Встреча! Чтоб её!», протянул фотографию обратно.

— Да оставь. Себе, — спрятала Нина руки за спину совсем по-детски.

— Тебе, может, помощь какая нужна? — убрал снимок в карман Илья. Руки тряслись. — Может проводить, подсказать что? — покрутился он на месте.

— Спасибо, я сама. Разберусь, — скромно, куце, от груди махнула она, и от этого жеста, что он знал с детства, тоже защемило в груди.

Илья достал визитку, протянул.

— Если вдруг что-то понадобится… — и проглотил окончание фразы «…тебе или Эрике». — Я… всегда… — оглянулся на двери, виновато прижал руку к груди. — Прости. Очень тороплюсь.

— Понимаю, — мелко закивала Нина. — А ты… женился? — крикнула вдогонку.

— Не успел, — грустно улыбнулся он и махнул на прощание.

Он имел в виду, что не успел тогда, двадцатого июля, когда он так и не сделал Эрике предложение. Но вряд ли Нина поняла.

— Счастливо, Илья! — ответила она коротеньким взмахом…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сколько же тогда он ждал звонка?

Месяц? Два? Вздрагивал на каждый. С замиранием брал трубку. И уговаривал каждый незнакомый номер, чтобы это была Эрика.

Почему-то казалось, что она должна позвонить. Что она не может не позвонить.

И её фотография, казалось, прожигала карман на груди до кожи. Он её чувствовал. Он слышал биение маленьких сердечек, которым она дала жизнь. Ощущал даже её улыбку, счастливую, гордую.

Но она так и не позвонила…

Илья швырнул кружку с кофе о стену со всего размаха.

Перепуганный кот выскочил с кухни как ошпаренный.

— Что я сделал не так? — одним движением смахнул он со стола фотографии. — Что?! Почему? За что? — зарычал он, глядя вверх.

Столкнул ещё что-то по пути. Упёрся головой в холодное стекло окна. Потом ударил в него лбом…

Он перестал ждать, когда однажды выронил эту фотографию из кармана.

— Ваши? — улыбнулся, поднявший её собеседник.

— Мои, — натянуто улыбнулся Илья. А что он мог ещё сказать? Нет, чужие?

В тот день он кинул этот снимок к остальным, убрал коробку подальше и больше ни разу не доставал.

Он ушёл с головой в работу, втянулся, не давая себе ни отдыха, ни поблажек. И очнулся, кажется, только когда оказался на больничной койке.

Когда-то ему казалось, что у него впереди целая жизнь, чтобы забыть, отпустить и научиться жить без неё. А значит, когда-нибудь он обязательно справится.

Нет, он обязан был справиться! И как-то жить дальше. Зная, что у неё всё хорошо, это даже казалось несложно.

Не так сложно, если не думать, что это могла быть его жизнь.

А теперь… у него просто не было на это времени. Он уже не разлюбит её. Никогда. Не забудет. Не научится жить без неё. К счастью, ему и мучиться осталось недолго.