В моих пальцах оказывается серый бумажный прямоугольник. Ни названия фирмы, ни имени, ничего — только крошечное изображение той самой диадемы в уголке говорит мне о владельце визитной карточки. Ниже — номер телефона и адрес электронной почты.

— Вылет в пятнадцать ноль-ноль. Жду вас в час дня под главным табло. Прошу вас, не опаздывайте. Задерживать рейс из-за бегства воровки я не стану — просто сразу обращусь в полицию.

Его рука, большая и горячая, нежно прикасается ко мне. Меня охватывает непонятное беспокойство. Внутри всё дрожит, по телу бегут мурашки.

Он слегка наклоняется ко мне. Врезается в лицо своими синими глазищами, которые засасывают меня в топкий омут. Его лицо так близко, что я забываю, как дышать. И говорить. Не могу выдавить из себя ни слова, наблюдая за ювелиром.

Понимаю, что я уже давно не находилась в такой опасной близости от мужчины. Не чувствовала жар стального тела. Не ощущала тугих мышц под бронзовой кожей. И сейчас Ярославцев полностью завладел моими мыслями, заставив их течь в интимном русле.

Воспоминания о коробке с презервативами размера XXL только добавили жару. Выбили из груди хриплый вздох, заставив отшатнуться от синеглазого дьявола.

Вадим Сергеевич сухо пожимает губы. Убирает свои цепкие пальцы с моей кожи, оставляя яркие синяки повыше локтя. Шумно выдыхает, отходя к столу. Небрежно кивает в сторону диадемы:

— Уже раннее утро. Я очень устал. Уходите.

Эти слова действуют на меня отрезвляюще, как будто на меня вылили ушат холодной воды. Мысленно бью себя по щекам, приводя в чувство. Бархатная коробочка в руках разносит приятное тепло по венам. Позволяет мне чувствовать себя чуть раскованнее.

— До свидания.

Холодно чеканю, отворачиваясь от мужчины. Ожидаю от него какой-то ответной реакции, но он лишь расслабленно вытягивается в кресле. Прикрывает глаза, совершенно не утруждая себя ответом.

Каков придурок!

С трудом сдерживаюсь, чтобы не сказать какую-нибудь колкость на прощание новому боссу. Прижимаю диадему в коробке к груди.

Чёрт с ним, мне ещё представится такая возможность…

Виктория

Ярославцев не провожает меня — остаётся в своём кабинете. Кажется, его вовсе не волнует мой уход. Я быстро спускаюсь в лифте на первый этаж. Испуганно оглядываюсь — никого.

Звенящая тишина не настораживает меня. Всё-таки, ещё раннее утро. Скорее всего, жильцы дома преспокойно дрыхнут в своих тёплых постельках даже не зная, что мне пришлось пережить этой ночью.

Чёрт бы побрал Касьянова и его информаторов, которые ошиблись с датой проведения операции.

Крадучись, пробираюсь по холлу, стараясь не шуметь. Наткнуться сейчас на бдительную бабушку-соседку, страдающую бессонницей — не лучшее приключение. Оправдывайся потом перед ней. Выслушивай нотации.

Я уже успела позабыть о Лёхе, спящем в своей каморке после дозы снотворного. И зря.

— Эй, цыпочка, ты куда? — Заплетающийся язык резким звуком разрывает тишину дома.

Внутри всё переворачивается от этого фамильярного отношения. Подстёгивает убежать как можно дальше от всех этих мужиков. От самой себя.

Охранник приподнимает голову, сидя в кресле. Смотрит на меня затуманенным взором. Старательно удерживает голову, криво ухмыляясь.

— Меня здесь нет. — Бурчу, старательно прижимая к груди драгоценную коробочку. — Я тебе снюсь. Ты спи, Лёш. Я приду вечером, к тебе поедем, как ты хотел.

— Ну ладно. — Радостно кивает. Обнажает гнилые жёлтые зубы.

Расплывается в довольной улыбке и снова обмякает в кресле. Прикрывает глаза, моментально проваливаясь в сон.

Уже светает. Дождь наконец-то перестал, оставив на тротуаре небольшие грязные лужи. Перепрыгивая через них, я добираюсь до своего старенького «Вольво». С облегчением ныряю в салон.

На работе мне нужно быть через три часа. Поспать я вряд ли успею, но вот помыться и понежиться в кровати со спящим сыночком — запросто. Эти мгновения с Артёмкой просто бесценны, особенно в свете всех последних событий.

В квартире стоит звенящая тишина. Часы, с мерно покачивающимся маятником, показывают почти шесть утра. Я быстро раздеваюсь в прихожей, ощущая навалившуюся усталость. Прячу чемоданчик с отмычками и бархатную коробку с диадемой внутрь зеркального шкафа. Там они точно никому в ближайшее время не попадутся на глаза.

С осторожностью проскальзываю в детскую.

Мой любимый светловолосый малыш спокойно посапывает в своей кровати-машинке. Я блаженно закрываю глаза. Прижимаюсь спиной к косяку, испытывая настоящее умиротворение.

Быстро принимаю душ, немного расслабляясь. Прислушиваюсь к спокойным звукам квартиры, блаженно выдыхая.

Понимаю, что уже совсем скоро мне предстоит новое приключение, от которого я не могу отказаться. Это невероятно злит и утомляет. Делает меня снова уязвимой перед новым боссом, как просил называть его Ярославцев.

Вытягиваюсь в кровати рядом с сынишкой. Прижимаю его к себе, нежно целуя в макушку. Жёсткие волоски отдают фруктовым шампунем, а от маленького тела исходит такой пьянящий аромат, что хочется просто зацеловать его.

— Ты — мой самый любимый мужчина. — Хриплю, проваливаясь в сладкую дрёму. — Мне никто кроме тебя не нужен.

Вокруг меня темно. Поздняя ночь. На тёмно-фиолетовом, бархатном небе, сияют огромные жёлтые звёзды. Вокруг меня — высокие, статные деревья. Их ветви слегка покачиваются от дуновения тёплого ветерка.

Но, я не могу в полной мере насладиться окружающей меня красотой ночного леса.

— Где моя диадема?

Стою на коленях подле Касьянова, не в силах пошевелиться. Ужас сковывает моё тело, и я не могу вымолвить ни слова — лишь мычу что-то нечленораздельное.

Я пьяна?

Мои руки крепко связаны за спиной, иначе я бы непременно, сложила бы их в молитве. Мужчина же смотрит на меня сверху вниз, буравя ненавидящим, холодным взглядом тёмных глаз.

Боже, что он теперь со мной сделает?

— Виктория Юрьевна, ваша ошибка будет стоить вам жизни!

Холодею.

Павел Андреевич вытаскивает из кармана дорогого пальто пистолет. Вся моя жизнь проносится перед глазами — от рождения, до похорон Лёни. Касьянов же невозмутимо взводит курок, и направляет оружие прямо на меня.

— Скоро вы встретитесь со своим обожаемым муженьком, — бросает он мне, — радуйтесь.

Сердце готово выпрыгнуть из груди. По спине течёт липкий пот. Мне холодно и страшно. Скорая встреча с погибшим супругом не радует меня — ведь у меня в этом мире ещё очень много незавершённых дел.

Я дёргаюсь и просыпаюсь.