— Ага… Вечерком, значит? Ну что ж, может, что и выясню.

… Весь день Анна не выходила из квартиры. Ей казалось, что она обязательно встретит кого-нибудь из фирмы, приславшей деньги. Так и представляла себе незнакомое удивленное лицо:

— Постойте, девушка! А не вам ли мы не так давно выслали деньги? Ну конечно, вам! Я же прекрасно помню вашу фотографию! Вы, разумеется, поняли, что произошла ошибка, что деньги надо вернуть? Поэтому и скрываетесь от нас?

Лариска успокаивала, объясняла, что в Москве больше десяти миллионов человек, к тому же фирмачи на метро не ездят, но Анна даже не решилась свозить Наташку в обещанный зоопарк.

Девочка прекрасно чувствовала мамино настроение — не приставала с вопросами, за весь день ни разу не попросила почитать и уже в четвертый раз смотрела «Золушку».

Анна с Ларисой сидели на кухне и пили бесконечный растворимый кофе.

— Я ведь и телефонов приятелей его не знаю, — сокрушалась Лариска. — Я и предположить не могла, что он на такое способен! А то б всю его записную книжку наизусть выучила.

Когда в дверь позвонили, Анна вздрогнула, но подруга лишь прижала палец к губам и успокаивающе махнула рукой. На цыпочках вышла в коридор, прикрыла за собой кухонную дверь.

Из прихожей слышался мужской голос, Ларискины восклицания. Потом Лариска заскочила на кухню с бутылкой мартини и увесистым куском ветчины в прозрачной герметичной упаковке.

— Есть! — радостно зашипела она. — Он на «Щелковской», у приятеля живет. Думал, спрячется! Завтра я ему устрою, соколику! Сюда-сюда, Артур! На кухню. В комнате девочка телевизор смотрит.

Артур остановился на пороге, недоуменно взирая на Анну.

— Подруга с дочкой приехала, — объяснила Лариска. — Отдохнуть, Москву посмотреть. Да ты проходи, чего в коридоре стоишь?

Глаза Артура сузились, взгляд стал тяжелым и злым.

— Ты че, за пацана меня держишь? — процедил он. — Ну-ка пойдем, в подъезд выйдем!

Анна схватила Лариску за руку и вскочила со стула:

— Она никуда не пойдет!

— Не понял? — почти изумленно улыбнулся Артур. Лариска убрала руку Анны, спокойно и удивленно спросила:

— Ань, ты чего? Почему я не могу пойти поговорить с симпатичным мужчиной?

Когда вышли в подъезд, Лариска обвила руками шею Артура и защебетала:

— Ну извини, Артурчик! Свалилась как снег на голову — я сама расстроилась. А что делать? Не выставлять же ее на улицу.

Артур обнял Лариску, плотно прижал к себе. Он был настроен уже не так решительно:

— Я через полгорода тащусь, думаю, мы обо всем уже договорились, а тут на тебе! Ты понимаешь, что так дела не делаются?

— Да, понимаю! Все я понимаю! Но, я думаю, не в последний раз, а? Как-нибудь еще встретимся — все нормально будет!

— Что значит как-нибудь? — Артур положил руки Лариске на ягодицы, попробовал на ощупь, усмехнулся: — Собирайся, ко мне поедем.

Лариса проснулась без пятнадцати восемь, а уже в восемь ноль пять тормозила попутку на Алтуфьевском шоссе. Она и сама удивлялась, что сумела так стремительно одеться и даже кое-как подкраситься. На ее «до свидания» Артур пробурчал что-то невнятное, вставать утром в такую рань было свыше его сил.

До «Щелковской» Лариска добралась по кольцу довольно быстро и уже в половине девятого долбила в дверь нужной квартиры. На ее стук долго никто не отзывался, и Лариска было подумала, что проспала, опоздала. Лешка уже отправился куда-нибудь по своим гнусным делишкам. Но вот за дверью кто-то зашевелился.

— Кто там? — наконец раздался сонный Лешкин голос.

— Открывай, сволочь, — спокойно произнесла Лариска.

Ответа не последовало. Видимо, Алексей судорожно просчитывал варианты своего поведения, пытаясь выбрать наиболее правильный. Лариска устало вздохнула:

— Через пять секунд не откроешь — дверь вышибу. И ты знаешь, что я не шучу.

На последней секунде отведенного на раздумье срока дверь распахнулась.

Лариска вошла в квартиру и, даже не взглянув Лешке в лицо, резко ударила его коленом в пах. Тот взвыл, отскочил, скрючившись, к стенке.

— Что там? Э, Леш, кто это? — донесся из спальни робкий мужской голос.

— Дед Пихто! — Лариска опустилась на пуфик. — Где деньги?

— Ты что, с дуба рухнула? Какие деньги? — заорал Алексей. — Пошла ты в жопу, корова старая! — Он обернулся в сторону спальни. — Пашка! Помоги эту срань из квартиры выкинуть!

Лариска прикрыла глаза, поморщилась:

— Ну все, хватит! Давай деньги — и я пошла. А то Артур скажет кому надо, что ты их бригаду обул — потому и слинял. Догадываешься, что с тобой за это сделают?

— Артур скажет? Зачем? — растерялся Алексей.

— Затем, что он мне так пообещал. Ночью сегодня, когда мы с ним трахались. Можешь позвонить спросить — он сейчас дома.

Алексей некоторое время молчал. Потом подошел к Лариске, присел перед ней на корточки и стал извиняться. Так и объяснялся, глядя снизу вверх. Естественно, уверял, что цели у него были вовсе не меркантильные, а скорее педагогические — показать Анне, что в Москве она пропадет. А деньги он, оказывается, собирался вернуть прямо сегодня. Только не все. Потому что часть, к великому его сожалению, вчера вечером осела в казино.

— Да! — вдруг радостно добавил он. — Зато я за телефон заплатил!

Анна отмотала кусок скотча, слегка надкусила и оторвала от катушки. Достала из коробки пеструю вискозную рубашку в прозрачной шуршащей упаковке и приклеила ее скотчем к другим рубашкам, уже висящим сбоку от прилавка. Все, боковая «витрина» готова! Анна не сама это придумала — переняла у других торговцев рубашками. Пестрая стена из рубашек во весь рост сразу бросается в глаза и привлекает внимание идущих по проходу покупателей.

Теперь осталось оборудовать прилавок, и можно начинать торговать. Анна зашла внутрь торгового ряда, обхватив обеими руками, сняла с прилавка массивный картонный ящик, поставила на пол и начала отбирать рубашки.

На рынок «Бибирево» Анне помог устроиться Артур по просьбе Лариски: привел, объяснил что к чему, попросил в знакомой фирме, чтоб товар под реализацию давали. Кроме нее рубашками здесь торговали еще трое. Начали было возмущаться появлению конкурентки, но очень скоро по рынку разнесся слух, что она «блатная», у нее свои люди в администрации, и Анну сразу же оставили в покое: себе дороже связываться.

Анна по-прежнему жила с Наташей у Лариски. Обещала с первых же денег снять комнату и съехать, впрочем, Лариска не особенно на этом настаивала. По старой памяти взяла в издательстве для перевода очередной женский роман, и Анна переводила по ночам.

Она составила распорядок дня, в котором на сон отводилось три с половиной часа. На удивление быстро, уже через неделю, втянулась в такой ритм и в понедельник, когда рынок был закрыт, чувствовала себя чуть ли не бездельницей.