женщина продолжала спать ни на что не реагируя, и его это очень сильно тревожило. Опять же, родовой деятельности не было. Не хватало ещё одного приключения за ночь на его голову.

Он поблагодарил Дашу за внимательность и отправился к дежурному врачу. Татьяну нашёл сразу, она отдыхала в ординаторской своего отделения.

— Вот что вам дома не сидится, Фёдор Сергеевич? Говорят, что жена у вас красавица и умница, а вы всё свободное время на работе.

В словах коллеги сквозило ехидство. Фёдору даже показалось, что она что-то знает о личной жизни Лары. Возникло стойкое желание защитить жену. В конце концов, то, что творится в его семье, это их с Ларой проблемы, и они никого не касаются.

— А что это вы так моей семьёй озаботились? У меня не только жена, но и дочь красавица. Или надёжному тылу позавидовали? Если бы не ваша лень, был бы я уже давно дома со своей супругой, но, увы… Вы мне лучше объясните, почему женщину спать отправили, вместо того чтобы в предродовую перевести? Роды в срок — первые, девочка молодая, всего девятнадцать лет.

— А диабет беременных, а крупный плод? Зачем мне такое счастье? Что пойдёт не так, вы меня первый на планёрке размажете, ославите так, что не отмоюсь. Вот и возитесь сами со своей женщиной. Ничего ей до утра не будет, выспится перед родами, а там стимульнёте и примите.

Фёдор лишь рукой махнул и ушёл. Не понимал он этого: зачем прекращать искусственно роды, а потом стимулировать, когда всё могло пройти естественным путём?

Нина продолжала спать под действием лекарств, а вот показатели плода стали ухудшаться. Надо было срочно что-то решать, согласие на кесарево пациентка дать не могла, и Фёдор решил позвонить её мужу, но, войдя в ординаторскую, обнаружил там нового заведующего и собственного отца.

— Во как! — удивлённо воскликнул он, забыв поздороваться. — Но я даже рад вашему присутствию. Юрий Алексеевич, я к вам как к заведующему отделением обращаюсь, ну и как к акушеру естественно. У меня тут экстренное кесарево намечается, ассистировать будете? А то врач из приёмного на родах, а та, что по отделениям дежурит, некомпетентна. Кстати, папа, я тебе сейчас такси вызову и Ларе позвоню, чтоб встретила. С какого перепуга ты снова приехал в наш богом забытый уголок, спрошу завтра, то есть сегодня, но позже.

— Не беспокойся, сын. — На этих словах у нового заведующего в буквальном смысле упала челюсть, с открытым ртом он переводил взгляд с одного мужчины на другого и всё пытался что-то сказать, но вылетало только удивлённое «э-э-э». Фёдор с Романом Владимировичем тактично не замечали реакции Юрия Алексеевича, лишь мельком взглянули на него. С невозмутимым видом профессор продолжил: — Никакого такси мне вызывать не нужно. Я тоже на кесарево пойду, ни разу в жизни не видел, как ты работаешь. А поговорим потом, после операции. Докладывай, что случилось, что ты в свой законный выходной за ночь на вторую экстренную операцию собрался?

* * *

Через полтора часа они втроём сидели в ординаторской и пили кофе.

— Да, если бы не сестричка эта рыжая, с ребёнком были бы проблемы… — задумчиво произнёс Роман Владимирович. — Её тебе, Федя, сам Бог послал.

— И не говори, от Нины Мороз я сюрпризов не ожидал. — Фёдор потёр глаза от усталости. — Что, отец, поедем домой, или уже смысла нет? Кстати, а зачем ты приехал? Я так и не понял.

— И я рад тебя видеть, сын! — Недлин рассмеялся. — Красиво оперируешь и умно. Руки хорошие и голова на месте. Матери расскажу — порадуется. А приехал я на консультацию к твоей Свиридовой. Опоздал… Но теперь, пока точка в этом деле поставлена не будет, никуда я отсюда не уеду. Не знаю, как вас с Ларой, а внучку своим присутствием точно порадую.

Фёдор потянулся и взглянул на внимательно наблюдающего за ними Юрия.

— Юрий Алексеевич, с вами приятно работать в операционной, спасибо, — сказал он.

— С вами тоже, Фёдор Сергеевич. Да я и вне операционной не монстр. — Он развёл руки в сторону и улыбнулся. — Я не знал о вашем существовании, когда претендовал на должность заведующего. Так сложились обстоятельства, что я был вынужден вернуться сюда, в родной город. Так что с Москвой покончено на неопределённое время, а может быть, и навсегда. Поэтому когда мне предложили должность — обрадовался. Да я и сейчас рад, надеюсь, что мы с вами сработаемся. Я бы и дружбу предложил, но вы меня уж слишком в штыки восприняли, Фёдор Сергеевич. Может, на ты?

— Посмотрим, Юрий Алексеевич. Время покажет.

С этими словами Фёдор вышел из ординаторской и направился в детское отделение узнать о состоянии обоих новорожденных, которым он помог появиться на свет этой ночью.

Часть 9

Часть 9

Утро трудно было назвать добрым, Лара совершенно не выспалась. А тут ещё Алиска подливала масла в огонь, жалуясь на головную боль, но при этом глаза были такие хитрющие, что становилось сразу ясно — врёт и не краснеет. Лариса не собиралась идти на поводу у дочери, была убеждена, что стоит только разок дать слабину — всё, Алиска будет пользоваться этим приёмом постоянно.

На всякий случай померив температуру, показала градусник дочери.

— Ну и что, — продолжала ныть Алиса, опять спрятавшись под одеялом, — а голова всё равно болит!

— И кто в этом виноват? — строго спросила Лариса. — В следующий раз будешь слушать, что тебе старшие говорят. Я тебя отправляла спать? Отправляла! Ты мне что сказала?

— А папа бы меня дома оставил! — Алиса, понимая, что мать права, зашла с козырей.

— А вот это вряд ли, — усмехнулась Лара.

Дочь сердито сопела под одеялом, и Лариса вышла из детской, чтобы справиться с накатившим вдруг раздражением. Злилась и на себя, и на дочь, но больше всего на Фёдора. Избаловал девчонку, потакает ей во всём, совершенно серьёзно полагая, что дисциплине и порядку её должна учить мать. У них в семье всегда так было, видите ли! И в результате он был для дочери «папочка», а она, Лариса, тиран и деспот.

Господи, зачем она затеяла всё это примирение?! Права Ленка, тысячу раз права: Фёдор ведёт себя не так, как хочется Ларе, вот она и бесится. Не получится у них ничего, с горечью думала Лариса, возвращаясь в комнату дочери.

— Лисонька, дочка, давай собираться. Папа рассердится, если ты школу прогуляешь.

— А мы ему не скажем! — Из-под одеяла появилась макушка Алиски, затем лоб и глаза. —