Аня Богданова ночует две ночи в гостинице. Потом у неё заканчиваются деньги. Вот что должно в голове происходить, а, Лариса Николаевна? Чтобы так делать, а? Вы же, вроде как, женщина… Может, вам понятнее? Потом Аня спит две ночи на улице. Потом едет в первое попавшееся агентство по недвижимости и говорит: «Я молодой специалист из Барнаула. Меня взяли на работу на местное рaдио. Редактором. Место – офигенное. Я не могу потерять эту работу. Но я потратила на дорогу сюда все деньги. А зарплата – только через три недели. Вы можете сдать мне квартиру в долг? Вот мой паспорт. Вот билет. Я, честное слово, не вру. Помогите, а?» И вот что там за кал в башке у этих местных риэлторов?.. Они ведь берут и сдают моей матери квартиру. Понимаете? Мама видит в этом знак. Типа огромные буквы в небе «Ничего Невозможного НЕТ!!!!» – и радуга в придачу. Идёт она на рaдио. И её берут редактором. Вот так, да… Тут у мамы вообще башню срывает. Она ждёт его в чате неделю. Две. Три. Месяц. Месяц и один день. Месяц и два дня. Тут моя мама – дура творогом набитая – думает, что Геннaдий погиб. Что его убили при исполнении, а она беременна. Тут я маме: «ЧТО???» А она: «Успокойся. Не тобой»… Это я так рассказываю. С интригой. Мама моя, конечно… хе-хе. Ей вообще пить нельзя. А ещё она рассказывать не умеет, помните? В общем, едет однажды она беременная из Владимира своего в Москву, идёт по своим делам и вдруг видит в отражении витрины, что по другой стороне улицы идёт Геннaдий и снимает её на маленькую видеокамеру. Нормально, да? В общем, чё-то он там с кем—то играл в такие игры, или чё-то они там спорили с кем-то, но вот так вот они с людьми поступали. Вернее, вся та на голову больная компания пыталась как-то там разводить людей, эмоциональный терроризм такой. И самое интересное – никто не вёлся. Один человек повёлся. Один. Моя мама. Это он ей потом, что ли, рассказал. Короче, родила мама девочку, назвала её Настей и продала какой-то тётке. А та тётка потом с ума сошла, порезала Настю ножом, а сама из окна выпрыгнула. Такая вот история. А уже потом мама встретила моего отца, родила меня, я вырос, переехал в Тюмень, военрук повёл нас в тир, и вот тут я встретил Володю. Володя тренировал чемпионов. Из его секции выходили чемпионы страны и Европы. Он заставлял нас часами держать в вытянутой руке гантель, превышающую вес пистолета в три раза. Зато потом оружие ложилось в руку, как в точно отлитую форму. Рукоять была продолжением руки, а ствол – глаз. Володя обещал мне профессиональный немецкий пистолет. Позвал как-то к себе в подсобку. В оружейную. Сделал мне первый минет. Мне только-только исполнилось четырнадцать. Мне понравилось. Ваш сын делал просто чумовые минеты. Он так, знаете, вовремя поглаживал анус в процессе, проводил языком с обеих сторон мошонки, а потом ненадолго брал её в рот целиком. Вот, пожалуйста. У меня даже встал, пока рассказывал… Офигенный… Талантливый был у вас сын, Лариса Николаевна. Был ведь. Потому что пока я с вами тут трепался, он, кажется, умер.

– Володя! Володя! ВОЛОДЯ!!!!!!

* * *

– Мам…

– Алло… Тима, ты?..

– Я… Мам… Я это…

– Тима, ты что пьяный?

– Мам… Ага… Я тут…

– Тима, давай проспись, а завтра перезвони. Ложись спать, сынок. Угля активированного выпей и ложись.

– Мам… Я тут ужасных вещей натворил… Я – сволочь, мама…

– Тимочка!.. Ты что, плачешь?

– Нет…

– Я же слышу – плачешь!..

– Да, мам…

– Ну что случилось, сынок?

– Всё так страшно… И не исправишь… Уже… Ничего не исправишь…

– Сынок. Ложись, поспи. Зайчик… Утро вечера мудренее… Сынок… Давай, утром вместе подумаем…

– Мама…

– Да, Тима?

– Прощай, мама…

Гудки отбоя и три часа ночи, горящие зелёным на электронном циферблате, завершают эту главу.

Диктофон 2. 14 апреля. Кафе на Дмитровке.

«…мне стесняться… Я вырос (а сначала родился!) в городе. Здесь. Я – Горожанин. Я дитя urban. Я не люблю копать картошку и не умею (и, наоборот). Я её жру в Маке в «фри» виде. И мне это нравится. Мне нравится пользоваться лифтом, мобильником, метро. Мне нравится бродить по заброшенным заводам и стройкам. Поэтому недостроенный завод может подарить мне неделю нереального ништа. Я буду дышать этим воняющим переработанными нефтепродуктами воздухом. Я хочу стирать свои трусы в стиральной машине с функцией «деликатная стирка» и двойным отжимом. Я хочу и буду есть из микроволновки. Сидеть в инете до рассвета и не высыпаться, и потому в 7 утра выпивать у метро банку энергетика пополам с сигаретой. Мне это не нравится. Ни х*я… Это не так называется… Я от этого кончаю от всего. Вот. Вот… Это правильнее всего звучит… И вот на меня смотрят, да… вот такие вот… Которые сигареты мне в ларьке продают… Или сдают мне комнату в Судаке летом… Ну, млин, или там в Ялте… Смотрят они на меня. На меня 35-летнего, в кедах, с крашеными волосами, в дырявых штанах, чё вот они думают, а?.. Они (максимум!) женились сразу после армии… Прикинь меня женатым? Да? А в армии? У них к моему возрасту дети уже взрослые. В институты поступают. Едут сюда. А я этих детей трахаю. И мне (Господи, прости меня грешника) – это нравится. И вот они смотрят на меня, такого вот довольного своим отражением в зеркале по утрам, и думают:

[Пауза. Слышен приглушённый разговор за соседними столиками]

…Вот чё они думают, а?.. По-настоящему? Они же сморят на меня и думают, что нация вырождается. Ещё всякие у*бки, х*ёво одетые, в телике…

Не знаю, как им это удалось, но все уверены теперь, что в деревнях в простых, но чистых и удобных домах живут румяные, здоровенные ребята с ясными глазами, прекрасными телами, в кожу которых летом въедается неаккуратный загар… Да х*й там! Щас… Подожди секунду… Девушка! Девушка!.. Да… Здравствуйте. Две «сибирки» светлых по 0,5, омлет с беконом. И… Всё… Да…

[Пауза]

– О чём я говорил?..

– О деревне…

– О деревне? А! Да. Я в деревне последний раз пять лет назад был. Там ничего не изменилось. Попробуй там найти румяного и ясноглазого. Давай. Я тебе за каждого штуку евро дам. Они там уже все от водки обуглились…

А я думаю, что я нормальный… Я реальное дитя urban. Да ты сам такой. Мы все тут такие. У нас свой уклад жизни. Достаёшь, например, пачку жвачки – нужно предложить сначала собеседнику. Или финальная песня в КВН. Как только она начинается, несколько миллионов человек встают и идут курить. У нас реально свои ритуалы и обычаи. Не думал, никогда?

– Неа…

– Ну смотри, хотя бы… Вот эти… «счастливые билетики» в автобусе… или в кино… сложи три первых цифры, потом три последних. Совпало? Загадай желание и съешь… Не надо улыбаться… Знаешь, сколько я их съел… Да. Сработали. Все до единого. А последняя сигарета? Закури её. И тут же твоя маршрутка из-за угла. Помыл машину – дождь. По urban этикету, если трубку не берут, можно выждать минимум 6 гудков…