Я обвел поляну взглядом — теперь она мало походила на умиротворенный кусочек леса. Красного на земле было больше, чем зеленого, везде валялись обломки мечей, деревянные щепки, тела… Из последних какие-то еще шевелились, какие-то — уже нет.

Я пошел по периметру поляны, останавливаясь возле тех, что еще шевелились. Приподнять такого с земли, зайти со спины, взять в треугольник, минута — и он уже больше не шевелится.

А потом говорят, что компьютерные игры делают детей жестокими.

Нет, жестокими детей делают ситуации, в которых в них острыми железками тыкают.

Закончив с отбитыми ролевиками, или кем они там были, я снова подошел к девушке, что сейчас стояла на четвереньках, отклячив весьма аппетитную задницу. Стараясь на смотреть на нее, я присел сбоку и всмотрелся в лицо незнакомки.

Она тяжело дышала, глаза ее были закрыты. Судя по мокрой траве под головой, ее только что вырвало. Наверное, сотрясение заработала, когда тот ублюдок лупцевал ее.

— Ты меня слышишь? — тихо спросил я. — Ты меня понимаешь?

Все так же с закрытыми глазами, она кивнула, а потом наконец разожмурилась и посмотрела на меня.

Руки ее подкосились, она рухнула на бок, перевернулась на спину и быстро-быстро поползла прочь от меня, работая локтями!

— Эй, ты чего? — не понял я и поднялся с корточек.

Девушка проползла метров пять, и тут силы оставили ее — руки подкосились и она упала на спину и сжалась в комок, не сводя с меня взгляда огромных, расширенных в ужасе серо-голубых глаз.

— Ты чего? — я подошел поближе. — Не бойся, я тебя не трону!

Я сделал еще один шаг.

Девушка закрыла глаза, открыла рот и пронзительно, оглушающе завизжала!..

Глава 6. Доспехи

Я остановился и поморщился — ненавижу девичьи визги! У них это вроде национального вида спорта — кто издаст наиболее непотребный для организма звук. Лично по моим ощущениями девичьи визги по степени отвратности тембра находятся где-то между царапаньем ногтями по доске и ревом сирены ГО в семь часов утра в воскресенье. Сразу начинает звенеть в ушах, и тяжелеет голова. Будь моя воля, я бы вообще на законодательном уровне запретил женщинам визжать — это же самое натуральное природное оружие, хоть и не летальное!

Я поднял руку и поковырялся пальцем в ухе в бесплодной надежде выковырять оттуда мечущийся в черепной коробке визг. Конечно, у меня ничего не получилось, только ногтем царапнул.

Стоп, а как вообще я умудрился царапнуть ухо, если я в костяных перчатках и в шлеме?

Я поднял руки к глазами и оглядел их со всех сторон, повернул ладонями вверх, ладонями вниз — брони не было. Ее не просто не было, отсутствовали даже какие-либо следы того, что она когда-то там была. Никаких костяных пластин, никакой красной с белыми прожилками подложки… Я снова смотрел на свои собственные, известные вплоть до последнего шрама, руки с темными полосками грязи под ногтями — наверное, насобирал, когда в склепе на ощупь ползал. Я согнул и разогнул пальцы, пробежался взглядом по ним вплоть до плеч, осмотрел грудь, живот, ноги — ничего.

Я ощупал лицо — на нем тоже не было ни следа шлема. Да что там — сильно увеличившееся поле зрения и так легко давало понять, что его нет.

Короче, никакой брони, ее будто и не было там никогда. И я даже с удовольствием согласился бы принять эту теорию… Но десять раскиданных по поляне трупов, и напуганная до панического визга девушка, опровергали ее. Как бы мне ни не хотелось, откреститься от того, что я по какой-то причине стал или как минимум только что являлся объектом класса "Кетер", не выйдет.

Я перевел взгляд на ближайший труп, чтобы лишний раз убедиться, что он мне не привиделся, и тут же пожалел об этом — к горлу снова, как в первый раз, подкатил комок, и меня едва не вырвало. Каким-то чудом я успел отвести взгляд от головы, превращенной в окровавленный комок прямо вместе со стальным шлемом, и в несколько глубоких вдохов и выдохов успокоил разбушевавшийся желудок.

Нет, мне это точно не привиделось. Мало того — мне снова дурно смотреть на изломанные и искореженные трупы. На те, что остались более или менее целыми — еще нормально, а вот те, что…

Ох, нет, не надо на них смотреть, опять я это сделал…

Черт, да я же даже в армии не служил — благо успехи на спортивном поприще, да учеба в универе помогли с этим! Автомат Калашникова разбирал один раз в жизни, на сборах в одиннадцатом классе, первую медицинскую помощь изучал на потрепанном манекене в учебном классе автошколы, а тут… Настоящие трупы! С переломанными шеями, с раздавленными в лепешку головами или без головы вообще!..

И ведь я сам это сделал! Своими руками… Не совсем своими, но сделал-то все равно я!.. И, когда я это делал, почему-то воспринимал все это отстраненно и спокойно… Видел, понимал, что происходит, но не отождествлял с собой!.. Словно снова пересматривал снятый от первого до последнего кадра в режиме "от первого лица" фильм "Хардкор". В нем тоже было много крови, расчлененки и мозгов по асфальту, но там же понятно, что это фильм — переживать не за что!..

А тут…

Нет-нет, хватит туда смотреть!.. Лучше обрати внимание на ту, что пока что еще жива, благодаря тебе!..

Я перевел взгляд на девушку, которая уже даже уползать и визжать не могла, а только смотрела на меня своими гигантскими серо-голубыми глазами и тяжело дышала.

Девушка была красива. Кожа ее была красноватого оттенка, заставляющего заподозрить в ее родне чистокровных индейцев, и красиво контрастировала с изумрудно-зеленой травой. Волосы незнакомки были непроницаемо-черными, длинными, примерно по лопатки, насколько я успел заметить. Чуть выделяющиеся скулы, высоко поднятые углы челюсти, едва заметно изогнутые брови, носик чуть длиннее чем нужно для идеала — нет, она не была идеальна. Но была красива, именно той красотой, что еще не перерастает в разряд кукольной, но уже радует глаз.