повернулся ко мне. Под его ошарашенным взглядом мое лицо начало наливаться краской, а я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку или оправдать перед ним эти непонятные вспышки, спросила:

— Олив! Ты тоже это чувствуешь? Что это такое? Почему я часто ощущаю подобное, когда касаюсь тебя?

Олив неожиданно побледнел и испуганно расширил глаза.

— Алекс! Ты действительно не знаешь, что это такое?

Я отрицательно покачала головой, борясь с подозрением, что мне есть чего стыдится.

Он отвернулся и почему-то замолчал. Было такое ощущение, что он решал, рассказывать мне или нет.

— Это выражение твоих чувств ко мне, — наконец, туманно проговорил он, не поворачивая лица.

— И они тебе… неприятны? — мой вопрос прозвучал так тихо, что перешел в шепот. Я затаила дыхание, боясь его отторжения, но Олив повернулся ко мне, отчего-то полупечально улыбнулся и сказал:

— Нет, брат! Все хорошо!

Он даже успокаивающе сжал мое плечо, а потом поднялся на ноги и пошел организовывать какие-то дополнительные дела.

Я смотрела ему в след и не знала, радоваться мне или огорчаться. Я поняла, что Олив от меня что-то скрыл. Не захотел беспокоить. Мне стало страшно. Еще чуть-чуть, и меня могут раскрыть…

* * *

Едва мы присели пообедать, как к лагерю подошла группа мужчин из деревни. Выглядели они немного испуганно и робко попросили переговорить с Его Высочеством принцем. Олив великодушно согласился. Пока он заканчивал трапезничать, они молча дожидались его в стороне. Потом Олив призвал их ближе, и они тут же попадали ниц в земном поклоне.

— Ваше Высочество! — начал худой старик с длинной седой бородой. — Прошу вас! Помогите нам! Уже несколько месяцев нашу деревню терроризирует оборотень-барс! Мы множество раз ставили на него ловушки, сети, выходили на него с оружием, огнем и даже призывали магов. Но… до сего момента он был неуловим! Мы обращались к местному князю, — голос старика перешел на тревожный шепот, видимо, от страха быть обвиненным в клевете на знать. — Но… помощи так и не поступило. Прошу вас! Помогите нам! Оборотень уничтожил уже почти половину нашего поголовья скота!

Олив остался невозмутимым, потребовал подробностей. Я с интересом прислушивалась к разговору и поняла, что дело действительно было серьезным: ровно два дня назад барс впервые напал на человека! Бедняга чудом уцелел, успев взобраться на дерево, но теперь вся деревня тряслась от страха, а приезд самого наследного принца воспринялся людьми, как дар свыше!

Олив почти сразу пообещал помочь. Вот так просто взял и пообещал. Не хмурясь и не бросая высокомерно свое согласие, как подачку. Он был прост, но при этом поразительно величественен.

— Олив! — спросила я у него, когда осчастливленные мужчины покинули территорию лагеря. — Это очень опасно?

— Да, весьма, — задумчиво проговорил он, — но мы обязаны его остановить! Страдают наши люди…

Слово «наши» в его устах прозвучало так… заботливо, что я опять расплылась от умиления. Поразительный, сказочный экземпляр по-настоящему благородного правителя! Олив не переставал меня удивлять с каждым днем!

Довольно быстро принц сколотил небольшой отряд. Чувствовал он себя уже очень бодро, как будто и не было совсем недавно его страшной экзекуции. Брать меня с собой он отказался, да и я, честно говоря, не особо жаждала встречаться с оборотнем.

Под радостные крики жителей деревни отряд углубился в лес.

Меня тут же окружила толпа. Женщины и мужчины умоляли пройти вглубь деревни и благословить их детей. Я растерялась, совершенно не зная, как поступить. Их просьба казалась мне весьма странной. Я же ведь не священнослужитель, чтобы кого-то благословлять, но… вдруг тут порядки такие? Вдруг это моя прямая обязанность, и игнорирование их просьбы приведет к ухудшению репутации Олива и всей королевской семьи?

И я пошла. Начальнику стражи объявила, куда направляюсь, и приказала за всем тщательно следить. Шла вперед среди немалой толпы жителей, стараясь быть бесстрастной и величественной, как это часто делал Олив, но, скорее всего, выглядела лишь жалким подобием настоящего величественного Высочества…

Домики деревни вблизи оказались совсем крошечными, приземистыми, выкрашенными в необычный темно-зеленый цвет, так что они просто терялись среди буйства многочисленной растительности. По мере продвижения вперед любопытная толпа все росла. Молодежь — красивая, ярка, многочисленная — смотрела на меня сияющими от восхищения глазами. Девушки замирали с открытыми ртами, дети буквально тянули ручонки, и лишь степенные старики, сурово поглядывая на них, осаждали порывы младших.

Мне было немного забавно видеть их реакции на эльфа. Странно, но меня, очевидно, не боялись. Обычно простые люди ненавидели знать, но, однозначно, не в этой деревне. Или все дело в моем юном облике? Правда, и на Олива все взирала без страха, только с большим трепетом.

Огромное количество детей — человек двести — ждали меня в центре деревни на некоем подобии площади. Их матери стояли рядом, удерживая любопытных малышей от побега в мою сторону. Все это время я старалась не прикасаться к людям, да и сами деревенские не позволяли себе наглости идти вплотную ко мне.

И тут я вспомнила то, что прочитала в книге принца Алекса, когда впервые очнулась в его теле: эльфы обладали какой-то способностью влиять на эмоции людей при прикосновении. Я уже очень смутно помнила детали прочитанного, но ясно было одно: с людьми мне следовало быть осторожней.

Когда я поравнялась с толпой детей, старик, просивший Олива о помощи, торжественно вышел вперед. Он объявил, что испокон веков прикосновение правящих эльфов к детям несло очень благотворный отпечаток на их жизни, и что сегодня великий и прекрасный принц Александр милостиво согласился дать детям деревни такое щедрое благословение.

Я про себя хмыкнула. Как лихо староста — а этот старикан, очевидно, был здесь главным — мгновенно принялся использовать наше прибытие в свою пользу: Олива отправил воевать с оборотнем, меня притащил провести их излюбленный ритуал… Да, продуманный человек! По земным меркам, очень даже молодец!

Вот только не умею я благословлять! И спросить мне не у кого!

Решила действовать просто: напустила на себя важный вид, приготовилась коснуться каждой детской макушки и пробормотать «благословляю!».

Однако я не ожидала, что дети ломануться ко мне всей толпой. Я даже испугалась, что меня затопчут, но они остановились около меня и благоговейно протянули ко мне ручонки. Не знаю почему, но их сияющие лица меня растрогали. Я невольно заулыбалась, вызвав их ответные улыбки, и начала просто прикасаться к их протянутым ладошкам. Каждый ребенок, получивший мое благословение, тут же с радостным криком: «Мама! Мама! Принц-эльф меня коснулся!!!» бежал к своей матери, а на его место приходил следующий, жаждущий получить какую-то особенную и неповторимую благодать.

Прикоснуться к более чем двумстам ладоням было если и не трудно, но все же слегка утомительно. Когда дети рассеялись, и я уже с облегчением решила возвратиться в лагерь, ко мне робко начали приступать девушки.

Меня это насторожило. Они уже не вызывали у меня ни капли умиления, хотя их лица были наполнены не меньшим восторгом, чем детские. Я их побаивалась. Они оглядывали меня с совершенно иными чувствами, и это читалось на каждом лице. Наверное, я в своем привлекательном эльфийском обличье была неотразимым романтическим объектом, но… меня это ничуть не радовало.

Так как просьбы благословить еще и девушек ко мне не поступило, я решила быстренько отсюда смотаться. Смотря поверх их голов, я искала старосту-старика, чтобы объявить о своем возвращении, как вдруг толпа качнулась, и на меня налетела деревенская барышня, которую мне пришлось быстро поймать, чтобы она не сбила меня с ног. Мое эльфийское тело было очень сильным и крепким, поэтому удержать равновесие оказалось делом несложным, но девушка замерла в моих объятиях, широко распахнув свои красивые, почти как у эльфов, голубые глаза. Она смотрела на меня несколько мгновений, все сильнее покрываясь румянцем и завороженно глядя в мое лицо. Я обратила внимание, что она была настоящей красавицей и, родившись на земле, точно могла бы стать какой-нибудь Мисс Мира или даже Вселенной… Как женщина, я могла бы ей позавидовать, но… только не сейчас.

Смутившись под ее взглядом, я быстро помогла ей выровняться и отступила на шаг назад.

— Я возвращаюсь! — крикнула я громко, чтобы быть всеми услышанной, и голос мой прозвучал зычно и весьма по-мужски. После этого развернулась