Конечно, Белль понимает, «какие крепкие узы связывают детей и родителей», но советует «склониться перед мудростью Господа, потому что когда-нибудь все встретятся на небесах». «В этом грешном мире надо стараться жить как можно лучше, – увещевает она. – И не стоит оплакивать мертвых, потому что их ждет счастье и покой».

Лучшее утешение тем, кто потерял близкого человека, уверяла она, – постараться забыть об усопшем и жить «для живых, делая для них все возможное».

Наступила весна. Белль понимала, что у Хельгелейна больше нет причин тянуть с переездом, и усилила натиск. Теперь она называла его не просто «дражайший друг», а, неустанно заполняя страницы писем розовыми картинами их будущей совместной жизни, величала «самым дорогим и преданным другом в целом мире».

В апреле она пишет: «Я жду тебя. Когда ты приедешь, появятся телята, поросята, цыплята и котята. Правда, мило? Я вожусь с ними, как с домашними питомцами, и они меня тоже очень любят».

Через несколько недель она радостно сообщает, что, готовясь к приезду партнера, «ремонтирует комнаты». Когда ремонт закончится, все «будет удобно и красиво», и она надеется, что он «приедет, и ему дом тоже понравится». «Мы заживем так уютно, – обещает Белль, – будем есть домашний пирог, пить крепкий кофе с кремовым пудингом и другими сладостями. Потом станем разговаривать, разговаривать – до изнеможения. Дорогой друг, это будет нам наградой за долгое ожидание. Если б ты только знал, как много я хочу тебе рассказать, как хорошо нам будет вместе».

Хельгелейн, очевидно, обещал Ганнесс, что летом 1907 года он наконец пожалует в Ла-Порт, но приезд был опять отложен. Той осенью она впервые дает волю раздражению.

«Уже 25 сентября, заканчивается последний год моего ожидания, если ты вообще когда-нибудь приедешь, – сетует она. – Я знаю, тебе можно верить, поэтому ждала тебя долго и преданно, но в одиночестве так трудно, и опять пришла осень. Целый год я управлялась с хозяйством без постоянной помощи, все ждала тебя, а ты только обещал, обещал и, похоже, так никогда и не соберешься приехать ко мне».

Продолжая уверять Эндрю, что он «самый дорогой и преданный друг в целом мире», в конце письма она выдвигает что-то вроде завуалированного ультиматума: «Как можно быстрее определись, что ты на самом деле собираешься делать. В следующем письме доставь мне радость и сообщи, что ты скоро приедешь. Тогда я буду счастлива, что нашла самого лучшего друга на свете».

Ответ Хельгелейна, как и его другие письма, не сохранился. Но из последнего сохранившегося письма Белль становится ясно, что он серьезно отнесся к ее предупреждению и заверил, что долгому ожиданию скоро придет конец.

«Молю тебя, поторопись, – напишет миссис Ганнесс 2 декабря. – Я так за тебя волнуюсь, ты мой единственный друг. Каждый день я жду сообщения о твоем приезде. Организуй все так, чтобы обратно больше не возвращаться».

Прошел еще месяц, прежде чем Эндрю Хельгелейн выполнил обещание. В начале января 1908 года он наконец прибыл в Ла-Порт.

В пятницу 3 января 1908 года на ферму приехал дородный мужчина в долгополой косматой шубе. С этого момента счастливая жизнь Рэя Лэмфера – батрака, плотника и любовника Белль Ганнесс – дала трещину. На следующий же день хозяйка заявила, что сам он должен «идти спать в амбар», а комнату освободить для гостя1.

На рассвете Рэй пришел в дом, чтобы, как обычно, затопить печь в гостиной и согреть комнату к завтраку. Он уже почти закончил работу, как вниз спустился новоприбывший. Между мужчинами завязался разговор, но тут появилась Белль и сердито приказала Рэю уйти. Как он свидетельствовал позже, она «напустилась на меня и приказала оставить гостя одного».

Очевидно, с появлением норвежского фермера из Южной Дакоты отношения Белль и Рэя сразу же изменились. «Раньше мы все время были вместе, она приходила ко мне по ночам, – рассказывал он, – а когда он приехал, я стал ей не нужен»2.

Утром 6 января, в понедельник, перед Фрэнком Дж. Питнером – кассиром ла-портовского отделения Первого национального банка – появилась Белль Ганнесс в сопровождении широкоплечего мужчины. Человек в меховом пальто представился мистером Хельгелейном и, предъявив три сертификата, выданных Первым национальным банком в Абердине, Южная Дакота, сказал, что хочет их обналичить. Когда Питнер объяснил, что для получения наличных сертификаты придется отправить в тот банк, который их выпустил, миссис Ганнесс поинтересовалась, сколько времени это займет.

– Четыре-пять дней, – ответил Питнер.

Хельгелейн воспринял его ответ совершенно спокойно, а Ганнесс не могла сдержать раздражения. По свидетельству одного историка, «она настаивала, спорила, но так как наличных все равно не было, Белль и ее спутник наконец ушли»3.

Одиннадцатого января банк в Ла-Порте получил заказанные деньги, но Ганнесс и ее спутник появились только через три дня. Питнер заметил, что, по-видимому, срочность в деньгах отпала, но посетители объяснили задержку болезнью Хельгелейна.

Принимая во внимание величину суммы – 2839 долларов (или 75 000 по современным меркам), кассир предложил выписать банковский чек. Хельгелейн было согласился, но Ганнесс настояла, чтобы он взял все наличными. Питнер, отсчитывая деньги (половину – золотыми монетами, половину – банкнотами), поинтересовался, что Хельгелейн собирается с ними делать.

– Не лезьте не в свое дело! – рявкнула миссис Ганнесс и, взяв компаньона под руку, увела его из банка4.

В тот же день, во вторник, 14 января, Белль отправила Рэя Лэмфера в другой город. Она сказала, что они с кузеном – его зовут Джон Моу – договорились о покупке лошадей, и Лэмфер должен встретить того в Мичиган-Сити, где и состоится торг. Если по какой-то причине Моу до вечера не приедет, Лэмферу предписывалось провести там ночь и встречать кузена Джона на следующее утро.

В пять часов вечера Лэмфер отправился в Мичиган-Сити. Для компании – ехать от Ла-Порта предстояло двенадцать миль – Рэй прихватил с собой приятеля, возницу пивного фургона. Звали друга Джон Рай. Когда они прибыли на конюшню – место предполагаемой сделки, Джона Моу там не оказалось. Лэмфер с приятелем сначала коротали время в таверне, потом посмотрели дешевый водевиль.

Около восьми они опять наведались в конюшню, после чего, вопреки приказу хозяйки, Лэмфер решил вернуться. В пятнадцать минут девятого молодые люди сели в междугородный поезд и через час оказались в Ла-Порте.

Лэмфер решил «посмотреть, что старуха затеяла», о чем и сказал другу. Обещая прийти позже в салун Смита, Лэмфер скрылся в темноте, в направлении фермы Ганнесс. Джон ждал приятеля в баре целый час, но Лэмфер так и не пришел 5.

Что касается Эндрю Хельгелейна, его живым никто больше не видел.

Собираясь в Ла-Порт, Хельгелейн последовал не всем добрым советам, которые получил от «самой преданной подруги на свете». Например, он не стал забирать из банка все деньги и, зашив в нижнее белье, везти в Ла-Порт. В то же время он согласился, что лучше об их отношениях никому не рассказывать и что волнующий план вместе начать новую жизнь стоит сохранить в тайне. В результате, отправляясь в Индиану, он не сказал брату Асле, куда едет, а сообщил только, что «через неделю точно вернется домой»1.