– Под мотором идёт…

Но в его словах и интонации не было уверенности, а больше проскальзывало лёгкое раздражение оттого, что праздный наблюдатель отвлёк его от дела и вмешался в непреложный ход вещей. Напрасно я ждал команды: «Руль право на борт, держать на дрейфующий объект». Мы все прекрасно понимали, что при такой волне различить след слабосильного мотора с трёхмильного расстояния невозможно даже в морской бинокль.

Наш курс остался прежним. Наверное, разворачиваться на виду у флагмана считалось неприличным. Мы вовремя подошли к месту нашего рандеву.

Яхта скрылась из поля зрения, и больше о ней никто не вспоминал, а у меня осталось чувство досады и какой-то глубинной вины. Конечно, я не мог приказать капитану изменить курс, подойти к яхте, выяснить обстановку, при необходимости помочь экипажу, если таковой вообще имелся на её борту. Действительно, случай мог быть вполне тривиальным: или экипаж просто штормовался, предоставив своё судно стихии, или яхту элементарно сорвало с якорной стоянки какого-нибудь прибрежного порта и она дрейфовала по воле ветра и волн. Но в любом случае осадок от этого случая у меня до сих пор остался. И осадок этот имеет привкус горечи, чего-то не до конца сделанного и свершённого, что должно быть обязательно сделано и свершено.

Как это было давно. Но по своему восприятию – будто бы вчера. А сегодня мы проходим вдоль кромки северного побережья Испании и заходим в небольшой порт Басконии Пасахес, расположенный в закрытой горами бухте.

15.05.1993. Pasajes

Вход в бухту. – Город с остановившимся временем. – Маньяна. – Римский акведук. – Байкеры. – На «Туристе» по Крыму во времена путча. – Чисто виртуальная поездка в Биарриц. – Везём баскский гранит.

Городок Пасахес расположен почти на границе с Францией и является как бы пригородом более крупного города Сан-Себастьяна, до которого ровно 4 километра, и в котором находится центр подпольного баскского движения. А ещё там проводятся ежегодные европейские джазовые фестивали. Вход в бухту очень узкий и в то же время очень живописный. Это ущелье, скорее всего в незапамятные времена было пробито водами реки, спадающей с Кантабрийских гор: слева и справа высокие крутые склоны причудливо изрезанных скал (впрочем, как и на всём протяжении Бискайского побережья). По берегам видны моренные напластования – каменный слоёный пирог. Наверное, миллионами лет он выдавливался из глубин земли, во многих местах накренился, что говорит о каком-то давнем тектоническом надломе коры, идущей по береговой черте. Возможно, именно эти надломы и помогли пробиться сквозь скалы водам реки и образовать столь живописные фьорды в её дельте. Сюда может зайти судно небольшого водоизмещения: узкий проход, ограниченные глубины, небольшие причалы. Нам повезло, мы попадаем под местные стандарты, наше судно всего-то 3.5 тысяч тонн водоизмещением. Становимся у причала под загрузку гранитных моноблоков на Антверпен.

Попадая в город, попадаешь в век восемнадцатый с его феодальным укладом, неспешностью, провинциализмом. Время здесь замерло. Одна площадь, одна улица, дома на скалах и меж скал. Дома в большинстве своём с балконами. Почти на каждом балконе сушится бельё. На площади и рядом с ней небольшие трактиры, где можно выпить дешёвого вина «Чаколи» (дешевле уже не бывает). В разговорах местных басков часто слышится слово «маньяна». Это, можно сказать, главное слово во всей Испании и в испаноговорящих странах. В нём проявляется национальный дух испанца. Переводится оно просто – «завтра». Но в этом «завтра» кроется целая философия народа. «Завтра» имеет очень много оттенков и смыслов. Одно это слово иногда заменяет целое предложение и по нему можно даже составить картину дня, недели и года. В зависимости от интонации и контекста это слово может означать и надежду, и безысходность, и совет, и пожелание, и много-много ещё чего. До завтра, пока, увидимся, всё хорошо, когда-нибудь – возможно завтра, люблю тебя, надейся на лучшее, какой хороший день, а завтра будет ещё лучше – и это всё «маньяна». Говорят, это слово породило два закона, по которым живут в Испании. Первый – никогда не делай сегодня то, что можно сделать завтра. Второй – никогда не делай завтра то, что можно сделать через неделю. И «завтра» здесь опять ключевое слово.

Сравните с Россией, в которой по этому поводу существует всего один закон: не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Если мы будем жить по первым законам, то останемся голодными. Русские такую роскошь позволить себе не могут.

Я решил побродить за чертой города, благо, что эта черта совсем рядом: стоит только взобраться на соседнюю горку, и ты уже в дикой горной местности. Приятно бродить по вздыбленным каменистым кручам, натыкаться на чистые родниковые источники, взбираться на лобные места, любоваться с них панорамой океана. Больше всего меня удивил сохранившийся в каменной лощине римский акведук с характерными полукруглыми зевами между опор. Он давно уже не используется по назначению, и остался, как памятник прошедших эпох. Хотел было пройти по нему, но верхняя мостовая часть оказалась довольно узкой и взъерошенной от хаотического наслоения вышедших из своих гнёзд строительных блоков и камней. А высота посреди акведука была таковой, что при случайном падении не оставляла шансов выжить.

Сзади послышалось какое-то движение. Обернувшись, я увидел двух байкеров на горных велосипедах. В те времена маунтин-байки только-только входили в обиход и в моду. Два молодых парня, экипированных как надо – каски, наколенники, специальные перчатки и очки с жёлтыми контрастирующими стёклами, соответствующая обувь, облегающая яркая одежда – взбирались, стоя на педалях, по крутой каменистой тропе на вершину горного кряжа, на который я только что взобрался пешком. Посторонившись, я на всякий случай сказал: «!Аста маньяна!»

– Маньяна, маньяна, – услышал я в ответ.

И горные байкеры стали спускаться по противоположному склону, объезжая большие и малые камни, на тормозах, изредка подкручивая педалями и шатая из стороны в сторону рули. Минут через пять они показались на соседнем каменистом холме, перевалили через него и появились уже в далёкой ложбине, всё уменьшаясь и уменьшаясь в размерах, наконец, превратившись в две далёкие фигурки, петляющие среди каменистых нагромождений: вверх-вниз, вправо-влево. Подобные вояжи у нас можно совершать разве что на Кольском полуострове, где наличествуют подобные ландшафты. А Крым и Северный Кавказ слишком круты для велоэкскурсий. Хотя в 1991 году, как раз в период анти-горбачёвского «путча», когда сам Горбачёв преднамеренно отсиживался у себя в Крыму, в местечке Форос, я как раз «рассекал» по дорогам Восточного Крыма и Северного Кавказа