— У нас еще три минуты, — несвойственным для себя серьезным тоном заговорил Минхо. — Никто не передумал идти?

Томас мотнул головой — то же сделали остальные.

— Точно? — спросил Минхо. — Отказаться не поздно. Если по ту сторону перехода какой-нибудь шанк вдруг зассыт и захочет вернуться, я сам его спроважу в обратный путь. Только сначала сломаю нос и напинаю по яйцам.

Ньют, обхватив голову руками, громко застонал.

— Проблемы? — необычно строгим голосом спросил его Минхо. Томас, пораженный, ждал, что Ньют ответит.

Тот, не менее ошалевший, произнес:

— А… это… у тебя поразительный талант лидера.

Отдернув воротник, Минхо показал всем татуировку на шее.

— Что здесь сказано, кланкорожий?

Зардевшись, Ньют глянул по сторонам.

— Мы в курсе, что ты босс, Минхо. Давай полегче.

— От полегче слышу. — Минхо ткнул в Ньюта пальцем. — Некогда кланк месить. Заткни фонтан.

Оставалось надеяться, что Минхо лишь играет, дабы утвердиться в роли вожака. И если так, то играет хорошо.

— Ровно шесть! — прокричал кто-то.

Словно по команде невидимый барьер заволокло туманом, он сделался грязно-белым и непрозрачным. Прошла секунда, дымка рассеялась, пропала вместе с барьером. Изменения Томас заметил мгновенно: в стене напротив образовался широкий мерцающий участок тускло-серого цвета.

— Вперед! — заорал Минхо, закидывая на плечо мешок. В другой руке он сжимал пакетик с водой. — Не толпитесь, не толкайтесь. У нас пять минут. Я первый. — Он указал на Томаса. — Ты замыкаешь колонну. Убедишься, что никто не остался.

Томас кивнул, стараясь унять гудящие нервы, и утер со лба пот.

У самого плоспера Минхо остановился. Томас никак не мог сосредоточить взгляда на мерцающей, неустойчивой фиговине: по ее поверхности плясали тени различных форм, она пульсировала и, казалось, могла исчезнуть в любую секунду.

Обернувшись к группе, Минхо произнес:

— Жду на той стороне, шанки.

Он шагнул вперед, и серая мгла поглотила его целиком.

Никто не жаловался. Никто вообще не проронил ни слова. По пути к плосперу парни обменивались взглядами, в которых Томас читал неуверенность, страх. Каждый без исключения глэйдер задерживался перед мерцающим прямоугольником, прежде чем сделать последний шаг и раствориться в сером мраке. Томас провожал товарищей, хлопая их по спине.

Спустя две минуты по эту сторону перехода остались Томас, Ньют да Эрис.

«Сомневаешься?» — мысленно спросил новенький.

Томас чуть не закашлялся, удивленный легкостью, с которой пронеслись в мозгу неслышные и в то же время отчетливые слова. Он рассчитывал, надеялся, что Эрис понял намек и не станет прибегать к телепатии. Мысленный канал — для Терезы, и ни для кого другого.

— Торопись, — ответил Томас. — Нельзя медлить.

Обиженный, Эрис ступил в серую мглу, за ним — Ньют.

Оставшись один, Томас напоследок оглянулся. Вспомнил распухших висельников, Лабиринт и прочий кланк. Вздохнул как можно громче, надеясь, что кто-нибудь где-нибудь услышит его, подхватил мешок с припасами и вошел в плоспер.

Томас ощутил, будто проходит сквозь вертикальную стену ледяной воды. В последнюю секунду закрыл глаза, а открыв, увидел лишь непроглядную тьму. Раздались голоса.

— Эй! — позвал Томас, даже не пытаясь подавить панику. — Ребята!..

Не успел он закончить, как споткнулся и упал. Прямо на кого-то.

— Ай! — вскрикнуло извивающееся в темноте тело и отпихнуло Томаса.

— Сохраняйте тишину и не рыпайтесь! — Минхо. Услышав его голос, Томас от облегчения чуть не закричал. — Это ты, Томас? С прибытием!

— Да! — Томас повел в темноте рукой, стараясь никого не сбить, однако всюду натыкался на пустоту. — Я прошел последним. Все уже тут?

— Мы построились и начали перекличку, когда ты ввалился сюда как бычара обдолбанный и сбил кого-то с ног. Давайте-ка заново! Первый!

Никто не ответил, и Томас крикнул:

— Второй!

За ним рассчитались и остальные, пока Эрис не назвал свой номер:

— Двадцатый!

— Порядок, — подытожил Минхо. — Мы все здесь. И ни хрена не видно.

Томас стоял смирно, слыша рядом дыхание парней и боясь сделать шаг в сторону.

— Жаль, нет фонарика.

— Спасибо, кэп, — ответил Минхо. — Слушаем сюда. Мы типа в каком-то коридоре, я с обеих сторон нащупал стены. Вы почти все от меня справа. Там, откуда пришел Томас, эта плоспердь. Постарайтесь не загреметь через нее обратно. Выход один: идите на мой голос. Будем шагать, пока не найдем хоть что-нибудь.

Договорив, Минхо повел колонну вперед: зашелестели подошвы, зашуршали мешки об одежду. Когда последний глэйдер отдалился на безопасное расстояние, Томас шагнул влево. Рука уперлась в холодную стену, и он пошел вслед за товарищами.

Никто не говорил, а Томас злился, что глаза никак не привыкнут к темноте — в загадочном коридоре было темно, хоть глаз выколи. Пахло старой кожей и пылью. Раз или два Томас натыкался на товарища спереди — на кого именно, он так и не узнал, потому как паренек даже не соизволил пожаловаться.

Ребята шли и шли. Тоннель все тянулся, ни разу не свернув ни вправо, ни влево. Только чувствуя камень под пальцами и пол под ногами, Томас не утратил ощущения реальности и движения. Иначе казалось бы, что он плывет в темноте космоса, ни на йоту не продвигаясь вперед.

Шаркали подошвы о бетонный пол, да изредка перешептывались глэйдеры. Ступая по бесконечному коридору, Томас чувствовал каждый удар своего сердца. Атмосфера жутко напоминала Ящик, полный спертого воздуха куб. Зато сейчас у Томаса были хоть какие-то знания и проверенные друзья. Он понимал расклад: нужно лекарство, и ради него придется пройти через многие ужасы.

Внезапно откуда-то сверху раздался шепот. Томас замер: шептались явно не глэйдеры.

Минхо в голове колонны скомандовал стоять, потом спросил:

— Все слышали?

Глэйдеры забубнили в ответ: да, мол, слышали. Последовали вопросы, а Томас тем временем обратил слух к потолку. Прозвучало всего несколько слов, и говорил как будто старый больной человек. Смысла фразы, впрочем, никто не понял.

Минхо наконец велел парням замолчать и слушать.

Вокруг царила кромешная тьма, однако Томас все равно зажмурился и напряг слух. Если шепот раздастся вновь, надо непременно уловить слова.

Не прошло и минуты, как старческий голос вновь заговорил. Эхо пронеслось по тоннелю будто из развешанных повсюду крупных динамиков. Впереди ахнули. По-прежнему не в силах разобрать ни слова, Томас зажмурился. Ничего не изменилось: вокруг была все та же темень. Плотная и непроглядная.