— Не стал вызывать в отделение. Вы обе в очень плохом состоянии. Зашел сообщить. Дело закрыл, следствие пришло к выводу: «Несчастный случай». Можете его хоронить. А тебе, Аля, нужно серьезно заняться своим здоровьем. Возьми отпуск, съезди куда-то отдохнуть. Все, что ты мне наговорила, не подтвердилось. Тебе приснился страшный сон, девочка. Мой совет: забудь.

Несколько дней прошли для Али в плотном тумане. Они похоронили отчима. Мать совсем слегла. А сама Аля опять перестала справляться со своим мозгом. Опять память стала что-то терять. Черными, плотными, безвоздушными ночами Аля уже не знала, что было на самом деле, что она придумала и рассчитала.

Но однажды она встретилась на улице с женой дяди Васи. Разговорились. К ним подошла еще одна соседка.

— Попросить я тебя хотела, Галя. Ты своему мужу не скажешь, чтобы к нашим соседям зашел? Невозможно жить. Орут ночи напролет. А у нас ребенок.

— Я скажу, конечно, — ответила жена Егорова. — Может, он и успеет, как должностное лицо. Вася ведь на пенсию собрался. Возраст, говорит, не справляюсь. Ему начальник вынес выговор и лишил тринадцатой зарплаты.

— Что натворил?

— Да ерунда вообще-то. По ошибке закрытое дело отправил не в архив, как положено, а утилизировал. Говорит, там много ненужного мусора было. Я вообще рада до смерти. Хоть в деревню съездим. Всю жизнь провели, как на вулкане. Наконец отдохнем.

В ту ночь Аля омыла обильными и чистыми слезами свое прошлое, свои несчастья, свое преступление. Свою добровольную казнь и свое спасение. Самым невероятным открытием стало то, что она, такая тупая, жестокая, примитивная и никчемная, показалась достойной спасения светлому и умному человеку. Она рыдала до утра, пока из соленых озер не протянулись к ней зеленые стебли с коронами белых лилий. То была жизнь, о которой она еще ничего не знает.

Огромный дом, похожий на белый неуклюжий корабль, построили на бывшем болоте. Раньше там стоял пятиэтажный дом. Он постоянно подмокал со всех сторон. Потом его снесли и построили это чудовище. Новоселы обживали его озабоченно и весело. Вкладывали большие деньги в ремонт квартир, обставляли, приглашали друг друга в гости на смотрины. А потом сырая весна перешла в мокрое лето. И возникло то, что отравило существование всему дому.

Запах. Отвратительный, больной, мертвый и тревожный запах — смесь метана с углекислым газом. Этот запах вызывал у людей приступы тошноты и удушья, головную боль и бессонницу. Он стал причиной угнетенности, депрессии, вялости взрослых, утомляемости детей. И такая беда: почти ни у кого в доме не было другого жилья. Кого-то переселили из пятиэтажек. Многие для того, чтобы купить тут квартиру, продали все, включая дачи и машины. Жизнь такого количества людей застыла. Свелась к созданию жалоб, сидению в очередях на прием к чиновникам, звонкам и походам в аптеки. Все чаще у подъездов появлялись машины «Скорой помощи».

После бесконечных проверяющих, комиссий, экспертов появлялись машины с рабочими «Мосводоканала». Они бурили, открывали канализационные люки, откачивали, промывали. У страшного запаха появился круглосуточный звуковой фон.

Независимые эксперты, которых привозили жильцы, задавали массу вопросов, смотрели карты, схемы канализационных труб этого дома и многозначительно изрекали:

— Надо бы здание разбирать. Без этого все усилия бесполезны. На таком грунте нужна совсем другая система канализации.

Они охотно рассказывали, как должно было быть, к месту и нет употребляли слово «колено», и после встречи с ними «Скорых» у подъездов становилось еще больше. Всем было понятно, что «разбирать» дом и тем более собирать вновь никто не будет.

Анна, собственница однокомнатной квартиры на седьмом этаже, каждое утро с надеждой смотрела на небо. Она одна не писала жалобы, не читала ответы чиновников и не слушала заоблачные мечтания экспертов. Она верила в одно спасение — в солнце. Окрепнут солнечные лучи, высушат землю, обманут проснувшееся болото, и этот кошмар рассеется. По крайней мере, до следующей весны.

После недели беспросветных дождей и туч, сбившихся в тяжелый и плотный потолок, Аня поймала долгожданный и робкий лучик. Он сначала коснулся ее золотистой радужки, потом погладил прядь коротких волос. Аня облегченно вздохнула, она сразу вспомнила, каким счастьем для нее было солнце. А тут весна и начало лета — все без него. Потому так тяжело и ей, и всем. Но сейчас все наладится.

Аня даже улыбнулась. Ее круглое лицо с маленьким ртом, аккуратным носиком и ясным карим взглядом не стало бледным и больным, как у многих жильцов злополучного дома, за дни болотной оккупации. Аня просто ничего такого не могла себе позволить. Ни апатии, ни болезненного бездействия, ни нарушенного режима питания. Аня была главной — и дома, и на работе. Это не профессия, не обязанность. Это призвание Ани — матери-одиночки и медсестры хирургического отделения районной больницы не для вип-персон, а просто для людей. Бедных и часто одиноких людей.

— Ань, — окликнула ее соседка Варвара из соседнего подъезда. — Опять ловишь солнечных зайчиков с неба?

— Уже поймала, — улыбнулась Аня. — Вот увидишь — все будет хорошо. Как вы себя чувствуете?

— Я нормально. Игорь неважно. Не может он выносить эту вонь. Я уже пыталась брызгать освежителями, он говорит, еще хуже стало. Не ест ничего, почти не спит, стал худым, нервным. У него такое обоняние, мог бы нюхачом в парфюмерии работать, а тут такое…

— Игорь только дома не ест? — спросила Аня автоматически, как спрашивают врачи на осмотрах.

— Говорит, что и на работе в столовой тоже не может. Его преследует этот запах везде. Даже от рекламы еды тошнит.

— Надо созвониться, — сказала Аня. — Я спрошу у наших врачей, что можно сделать. Побежала, опаздываю.

Она бежала к автобусной остановке и думала о Варваре и ее сыне Игоре. Какие разные они люди! Он такой чуткий, впечатлительный, глубокий, довольно замкнутый. После архитектурного института его сразу взяла на работу частная фирма. Игорь у них проектирует совершенно необычные дома. Небольшие и недорогие, с четкой, логичной и удивительно разумной планировкой. Они отличаются от лучших европейских образцов тем, что приспособлены к суровым российским условиям — и к холодам, и к ливням, и к жаре. Варвара давала соседям смотреть наброски сына. Ане они показались чудесными картинами. Такой талантливый парень. Жаль, что нашим градостроителям не нужны такие проекты. Никто не собирается вкладывать деньги в удобства для людей. Главное сейчас другое: строить как можно дешевле и запихнуть на каждый квадратный метр как можно больше народу. Так что у таланта Игоря нет денежного выражения. Маленькая зарплата и призы на выставках проектов. Наверное, это тоже не способствует хорошему настроению и здоровью. Его мать — обычная, простая и не очень образованная женщина. Варвара — плотная, розовощекая, активная и коммуникабельная, — зарабатывала любым способом, какой подворачивался. Она параллельно была компаньонкой пожилого состоятельного господина (этого человека назвать стариком или соседом никто не решался), возила чьих-то детей на секции и в бассейны, ходила убирать в богатые дома и даже делала одна косметический ремонт. Соседи сплетничали о том, что Варя дает деньги в долг под приличные проценты. А сама Варя не скрывала, что знакомится с мужчинами по интернету, и речь в ее объявлениях о платных услугах.