– Я че, блин, ботаник, что ли? Бабочек сачком ловить? Офигеть, хренотень какая…

В качестве исходного района поисков решили выбрать окрестности столичного аэропорта. В конце концов, именно здесь пчелы-убийцы впервые «показали себя». Версию, что они попали в корзины с фруктами случайно, исключать пока еще было нельзя. А с другой стороны, здесь, в черте города, десантники могли заниматься чем угодно без каких-либо претензий со стороны местных властей.

После обеда Ольга осталась на базе – утреннего «улова» ей должно было хватить для изучения на весь оставшийся день. Все остальные, переждав полуденную жару, когда столбик на термометре дотянулся до отметки 40 градусов, на все том же посольском микроавтобусе вернулись в район аэропорта и снова занялись охотой на пчел. Локису вспомнилось детство, пасека деда Тимофея… Конечно, здесь были совсем другие пчелы, дикие, к тому же африканские. А где-то среди них затесалось нечто невообразимое – пчелы-убийцы. Он вспомнил, как в тот самый день, когда его отозвали из отпуска, бравый дедок-пенсионер рассказывал бабушкам у подъезда об этих крылатых монстрах. И как они с матерью, хорошо знавшие дедовых пчел, в эту новость не поверили. А вот надо же, дикая новость правдой оказалась. Страшной правдой, если учесть, сколько смертей уже ее подтвердили… Он покачал головой и вернулся к «охоте».

Очень скоро Владимир пришел к выводу, что выслеживать пчел в одиночку получается не слишком эффективно, и он быстро нашел общий язык с Максимкой. Конечно, их послеобеденного «урожая» должно было хватить для того, чтобы усадить Ольгу за микроскоп на целые сутки, но десантники понимали, что нужно больше. На следующий день они вернулись на прежнее место, только передвинулись подальше от побережья – атташе по их просьбе осторожно навел кое-какие справки о жертвах того пчелиного вторжения и уточнил, где именно они были ужалены. Из этих сведений следовало, что хотя бы часть пчел-убийц могла остаться в этом районе. Похоже, не одному Локису пришла в голову мысль о необходимости объединить усилия. Уставший от постоянного нытья Решетилова Харченко сместился поближе к командиру. Вместе дело у них пошло веселее.

Связист не особенно переживал, что остался в одиночестве. Это был не тот случай, чтобы светиться поближе к начальству. От Локиса он тоже предпочитал держаться подальше. Остальные охотники на пчел разбрелись по пустоши достаточно далеко, и связист, улучив момент, растянулся в высокой траве. Да пошли они все на фиг со своими блохами, тьфу ты, пчелами! Хочет старлей детство вспомнить – пожалуйста, пусть с сачком побегает, если ему нравится. А сержант Решетилов – человек взрослый и бегать за всякой хренью не будет. Пусть лучше им эта обезьянка пчелок ловит, раз ни на что больше не годится. Решето на дух не переносил Максимку, как все звали маленького африканца, и лишь нежелание усложнять себе жизнь удерживало его от того, чтобы напакостить парнишке всерьез.

Локис же, когда Махов еще перед отправкой в Либерию пересказал ему историю Максимки, наоборот, проникся к мальчишке-африканцу сочувствием, и даже успел подружиться с ним. Найти общий язык оказалось нетрудно – Владимир до того, как стал контрактником, пытался организовать детскую спортивную секцию в родной Балашихе. Не сложилось у него с этим делом вовсе не из-за неумения ладить с мальчишками, а из-за равнодушия чиновников, видевших в детской секции коммерческое предприятие и ожидавших от него немалых доходов. А Владимир тогда готов был заниматься с пацанами даже бесплатно, лишь бы не дать им пропасть на улице. Вот только с «бесплатно» налоги не заплатишь… К тому моменту, когда их «Ил-76» коснулся посадочной полосы здешнего аэропорта, снайпер и маленький африканец уже вовсю общались на малопонятной окружающим «каше» из русских и английских слов. Локис делился с ним сладостями, учил русским словам, приемам рукопашного боя, просто рассказывал о чем-нибудь, что могло заинтересовать обычного двенадцатилетнего пацана. Благодарный Максимка практически не отходил от Владимира, вспоминал разные истории из своего партизанского детства, в том числе о том, как его старшие товарищи ловили местных диких пчел – при помощи их укусов партизанские лекари ускоряли лечение загноений после ранений. В этом месте Локис удивился – а это не опасно? Максимка отрицательно замотал головой – мол, нет, тогда про пчел-убийц никто не слышал. Обычные дикие пчелы.

Когда у них кончилась заготовленная приманка, сделанная на основе патоки, которая из-за невысокой эффективности расходовалась быстро, Локис сокрушенно вздохнул, а Максимка ухмыльнулся: «Джаст э момэнт, я сийчас» – и исчез в зарослях. Отсутствовал он довольно долго, Владимир даже начал волноваться – солнце уже начинало сползать к горизонту, но тут мальчишка снова нарисовался перед ним. В руках он держал несколько увесистых желтоватых плодов, похожих на чью-то неудавшуюся попытку переделать то ли банан в апельсин, то ли наоборот – это как посмотреть. Максимка бросил плоды на траву и, ткнув в них пальцем, громко сказал: «Макундас». Локис переспросил: «Это называется макундас?» Мальчишка заулыбался, затряс головой в знак согласия: «Йес, да!» Владимир снова спросил: «Мы будем есть макундас?» На этот раз ответ Максимки был отрицательным: «Ноу, ноу! Вэри свийт! Ошень слаткий! Приманка ловить пчела!» Как оказалось, сок макундаса был не только очень сладким, но и очень липким. Локис долго потом оттирал пальцы, неосторожно прикоснувшись к лопнувшему боку плода. Максимка шустро раскокал фрукт о камень, разлив вязкий густой сок по оставшимся от прежней приманки пластиковым тарелочкам. Очень скоро послышалось жужжание. Пчелы одна за другой атаковали тарелки с дурманящим запахом и прилипали. Время еще было, и Максимка успел отнести пару макундасов старлею с медиком, по большой дуге обогнув то место, где в траве дрых связист. Пока ждали машину, мальчишка снова исчез в зарослях. На этот раз он вернулся гораздо быстрее и с полным рюкзачком – как видно, там было много этих макундасов. Опустив на землю рюкзак, Максимка потянул Локиса за рукав и зашептал, показывая на высокую траву. Брови снайпера поползли вверх от удивления и возмущения – так вот почему связиста после обеда и не видно, и не слышно! Эх, марать руки неохота… Может, Махову сказать? Но этот вариант Локис отверг еще до того, как тот пришел в голову, – большой уже мальчик, сам справлюсь. Незачем командира лишний раз расстраивать. Локис нагнулся, взял из Максимкиного рюкзака макундас помельче и помягче, тщательно прицелившись, запустил. Не зря же он числился снайпером. Макундас со свистом разрезал сначала воздух, затем траву, а потом с глухим стуком ударил дрыхнущего связиста в бок. Большое расстояние поглотило изрядную часть вложенной в бросок энергии, но все же удар получился довольно болезненным, а главное – перезрелый макундас лопнул, исторгнув целый фонтан желтых брызг. Залитый липким соком, ничего не соображающий спросонья Решето вскочил, дико матерясь. И заткнулся, услышав хохот старлея и остальных.

Отсмеявшись, Махов перестал улыбаться и жестко сказал:

– Ты сегодня выспался. Это хорошо. Значит, больше спать не хочешь. После отбоя выстираешь форму – чтобы завтра был в ней же.

Перечить командиру Решето не рискнул и полночи провел за стиркой. Как оказалось, сок очень плохо отмывался. Но зато он оказался отличной приманкой для пчел. Впрочем, и для других насекомых тоже. Ольга попробовала поставить несколько ловушек прямо на территории базы русских миротворцев, но они очень быстро оказались «заклеены» мухами, почище чем липкая лента в каком-нибудь сельском магазине в Подмосковье. Впрочем, и тех пчел, что привозили десантники из пригорода, хватало девушке для почти круглосуточного сидения то за микроскопом, то за ноутбуком. Но Ольга, глаза которой начали приобретать устойчивый красноватый оттенок, пока всех их браковала – не то, хоть и похоже.