– Что ж, отдаю должное вашей честности. – Эвелин стала спускаться по ступенькам.

Мартин остался на лестничной площадке. Эвелин знала, что он смотрит на нее, и ее щеки горели.

Когда Эвелин спустилась в фойе, она вдруг подняла голову и посмотрела вверх. Она даже не могла объяснить себе, зачем она это сделала.

– Уверена, сегодня моя танцевальная карточка будет вся заполнена, лорд Мартин. Вы по-прежнему хотите, чтобы я оставила для вас место?

Возможно, она напрасно сказала это. Он, без сомнения, уже забыл о своем намерении. Когда он придет на бал и увидит там много красивых женщин, то вряд ли вспомнит про нее.

Мартин оперся на перила и посмотрел вниз.

– Да, пожалуйста, будьте любезны. И если вы позволите, то пусть это будет последний танец.

– Вам остается только надеяться, что я не слишком устану и не захочу отправиться в отель раньше времени.

Мартин улыбнулся и отчетливо произнес:

– Нет, вы не отправитесь в отель раньше времени.

Она улыбнулась в ответ.

– Почему вы так думаете?

– Я знаю, что вам понравится этот бал. Да и как же иначе? Вы только представьте: летняя ночь, тихо плещущиеся морские волны, музыка, огни. Вам просто не захочется никуда уезжать. Кто знает, может, это будет самая волнующая ночь в вашей жизни?

Мартин был абсолютно уверен в своих словах. И был прав. В жизни Эвелин не было безумных страстей и пламенных объятий, но она к этому и не стремилась. Она прекрасно знала, к чему приводят любовь и страсть. Ее собственная мать всю жизнь страдала из-за неразделенной любви к отцу, который постоянно изменял ей. Да и история с Пенелопой, мучившейся от любви к Мартину, была ярким тому примером.

А еще Эвелин знала, что такое быть отвергнутой. Это чувство было знакомо ей с детства. Сначала от нее отвернулся отец, а потом и муж. Глубоко переживая безразличие со стороны близких людей, Эвелин напустила на себя маску холодной неприступности, которая стала своеобразным щитом, закрывающим ее израненную душу.

И вот в ее жизни появился Мартин. Он был первым мужчиной, который смог пробиться сквозь тщательно выстроенную оборонительную крепость.

– Я не тот приз, за который вам стоит бороться, – сказала она, снова прячась в свою раковину. На лице Эвелин, казалось, навсегда застыла маска равнодушия и отрешенности. Ей совсем не хотелось стать его очередной жертвой, через которую он с легкостью переступит, когда она сдастся под его бурным натиском. – Если хотите, мы, конечно, потанцуем, но предупреждаю: вы напрасно тратите на меня свое драгоценное время.

– Вы полагаете, что, танцуя с вами, я буду терять время? А вы никогда не думали, что ради одного такого мгновения и стоит жить?

Эвелин почувствовала, как к горлу подступил комок.

– Нет. – Она повернулась, чтобы уйти. Ей не понравился его вопрос.

– А вы попробуйте. Нет ни будущего, ни настоящего – только этот миг, здесь и сейчас. Именно в это мгновение по-настоящему понимаешь, что такое жизнь-череда мгновений.

Эвелин ничего не ответила. Она придерживалась другого мнения на этот счет. Ведь каждый момент когда-нибудь да заканчивается, и остаются боль и разочарование.

А эту боль невозможно забыть.

Впрочем, подумала она, лорду Мартину неведомы подобные чувства. Вероятно, он никогда никого не любил настолько сильно, чтобы от этой любви испытывать боль.

Перед тем как попрощаться с ней, Мартин сказал:

– Я думаю, миссис Уитон, вы одна из тех немногих, кто понял бы меня.

У Эвелин вдруг защемило в груди.

– Почему вы считаете, что я должна понять вас?

Мартин внимательно посмотрел на нее.

– Почему? И вы еще спрашиваете? В вашей жизни был такой момент, когда вы не думали ни о прошлом, ни о будущем, когда ваша жизнь зависела только от настоящего. От одного мгновения. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я?

У Эвелин перехватило дыхание.

Она повернулась к Мартину.

– О чем вы говорите?

– О том зимнем дне на озере, – сказал Мартин. Так как Эвелин продолжала молчать, он добавил: – Лед был очень тонким.

Эвелин удивленно смотрела на него.

– Я… не думала, что вы помните об этом, – проговорила она, с силой стиснув свою сумочку. Неужели он не забыл?

Что-то неожиданно поменялось во взгляде Мартина. Он слегка тряхнул головой.

– Помню.

Они оба молча смотрели друг другу в глаза. Тишину нарушало лишь громкое тиканье висящих на стене часов, которое напоминало им, что это молчание слишком затянулось.

– Вы всегда знали, что это была я? – спросила Эвелин, пытаясь придать своему голосу твердость.

– Да. Но мне казалось, что вы не знаете, что это я вас спас. Ведь вы так и не поблагодарили меня…

Неужели она даже не сказала ему «спасибо»?

Но ведь ее мать, без сомнения, поблагодарила его. Сама же Эвелин находилась в состоянии шока – ей было не до слов благодарности. Разве это так трудно понять?

Эвелин поправила очки. В ее голове пронесся целый вихрь мыслей. Что ему сказать?

– Я очень благодарна вам, лорд Мартин, за то, что в тот день вы спасли мне жизнь. Правда. Спасибо вам.

Он кивнул в знак того, что принял ее благодарность.

– Что ж, лучше поздно, чем никогда.

Эвелин почувствовала, как бабочки опять начали свой танец.

– Я должна идти, – сказала она. – Лорд и леди Рэдли уже ждут меня. До свидания.

– До встречи, – тихо ответил он.

Эвелин шла к двери, и ей казалось, что земля уплывает у нее из-под ног. Оказывается, лорд Мартин все помнил и считал ее неблагодарной! Ведь за все эти годы она так и не удосужилась сказать ему «спасибо». Более того, она всегда выказывала ему свое презрение.

Эвелин вышла на улицу и вдруг замерла на месте. Неожиданно ей пришла в голову мысль, что сейчас она стала очень похожа на своего отца. Именно от него она унаследовала холодность, высокомерие, привычку смотреть на людей свысока.

Совершенное ею открытие повергло Эвелин в шок Она совсем не хотела быть такой! Интересно, сможет ли она измениться? Стать другой?

Двухсотдевяностофутовый «Улисс», застывший сверкающей глыбой среди лениво плещущихся волн, был виден с любой точки залива. Он походил на самый настоящий плавающий дворец. Стоило гостям подняться по трапу на борт этого гиганта, как у них возникало ощущение, что они попали в сказку. Панели орехового дерева, отражающие сияние сотен свечей, бархатные диваны, аромат кубинских сигар и французских духов, дорогое шампанское, искрящиеся бриллианты – все это создавало ощущение бесконечного праздника и непрекращающегося счастья. Слышался веселый женский смех, со всех сторон неслись оживленные голоса.