— Он, видимо, потрясающий тип, этот мистерХартли! — убежденно сказал я. Счастливого Нового года! Он, конечно, ничегоне понял: на дворе был июль.

Я поймал такси и решил вернуться домой в Парксайд Тауэр Этов центральной части города, квартирная плата здесь умопомрачительна. Отчастипотому, что тут всегда тишина и спокойствие. Но в этот вечер наш мирный пейзажнарушила полицейская автомашина, которую я обнаружил в нескольких метрах отсвоего дома. Войдя к себе, увидел полицейского, развалившегося в моем лучшемкресле. У него были широкие плечи и грудь бочонком, кресло под ним казалосьдетской игрушкой.

— Решили вас тут подождать, Престон, — заявил он,увидев меня. — Надеюсь, не имеете ничего против, а?

— Вы же меня знаете, Рэндалл. Чего только не сделаешьдля наших мужественных ребят в синей форме!

Это замечание отнюдь не отличалось точностью. Вдействительности же Джил Рэндалл, сержант уголовной полиции, всегда ходилтолько в штатском. Было бы преувеличением сказать, что его вид доставил мнеудовольствие. Рэндалл опасный человек. Если он занимался каким-либо делом, этоозначало, что сильно пахнет жареным. Мне бы не хотелось в том быть замешанным.

— Ну, что нового? — спросил я его.

Рэндалл слегка привстал и посмотрел на меня сверху вниз.

— Скучаю без вас, Престон! Полгода, наверное, уже какне виделись! Вот мне и пришла в голову мысль зайти мимоходом, поболтатьнемного. Догадываетесь, думаю, что я хочу сказать.

— Еще бы! Последний раз мы с вами так болтали часовшесть! У меня после этого полмесяца мозги всмятку были!

— Подумаешь! — сказал он, пожимая плечами. —Работа такая. Чтобы жить надо трудиться. А сегодня по дружбе заскочил. Толькотак. Маленький дружеский визит.

— Я весь внимание. Начнем нашу маленькую дружескуюбеседу.

Рэндалл смежил веки, потом рассмеялся.

— Прекрасно! Как вы поживаете? И откуда прибыли?

— Сейчас?

— Сейчас. Это меня очень интересует.

— А Рурке знает, чем вы интересуетесь?

— Мы старые друзья, лейтенант Рурке и я, — заметилРэндалл любезным тоном. — Он знает чем я интересуюсь. И я буду с вамиоткровенен, Престон. Его это тоже интересует. Так что отвечайте. Откуда выприбыли? Где были?

— Подождите, дайте подумать. Сегодня утром я всталдовольно рано…

Начал подробно описывать, что ел за завтраком, что пил, ноРэндалл меня перебил:

— Может быть, дело пойдет быстрей, если я буду задаватьнаводящие вопросы.

— Еще лучше, если вы объясните причину вашегоприсутствия в моем доме!

— А разве не догадываетесь? Неужели никогда не слышалио некоем Греге Хадсоне?

— Уадсоне?

Я сделал вид, будто пытаюсь вспомнить, доводилось ли мнекогда-либо слышать о некоем Греге Хадсоне.

— Да, Хадсоне. Произношу по слогам: Хад-со-не.

— Что-то это имя мне напоминает. Но черт меня побери,если помню, что именно!

— Престон, старина, а вы деградируете! Если так будетпродолжаться дальше, придется вам искать себе другую работу! Вы заявляете,будто не знаете Хадсона, а между тем виделись с ним сегодня после полудня!

— Правда?

— Около трех часов пополудни, Престон! Вахтер внизу васпрекрасно помнит! Кроме того, вы оставили у Хадсона свою визитку! Так-то!

— Послушайте, сержант, просветите меня! Какая важность,знаю я Хадсона или нет? И почему вы у него самого не спросите об этом, а?

Рэндалл выпрямился в кресле, лицо его приняло суровоевыражение.

— Хадсон вряд ли сможет рассказать! Прежде всегопотому, что кто-то воткнул ему промеж лопаток кухонный нож!

Что-то в этом роде я и ожидал услышать. Центральноеполицейское управление Монктон-Сити не станет посылать Джила Рэндалла, чтобыпросто поболтать о плохой и хорошей погоде.

— Понятно.

В качестве комментария это было, конечно, не очень блестяще,но ничего лучшего на ум не пришло. Убийство Хадсона застало врасплох, удароказался чересчур сильным. Я взялся найти исчезнувшую девушку. Самое что ни наесть классическое дело. Мне повезло, я разыскал эту девушку и за несколькочасов покончил с расследованием. И вот вдруг Хадсон позволил кому-то себяпришить. Он не представлял для меня уже никакого интереса, а я рисковал утратойлицензии и тюремным заключением за содействие мексиканцам, тайком пробравшимсяна территорию Соединенных Штатов. Одним словом, повезло, как утопленнику!

— А вас что-то это известие не очень удивило, —заметил Рэндалл.

— Не очень удивило? Нет, что вы! Я, конечно, удивлен,но не больше, чем это необходимо. В конце концов речь идет о малознакомом дляменя человеке. Повторяю, я его ранее не знал.

— Но вы были у него сегодня после полудня!

— Согласен. Я был у него сегодня после полудня. Вошел кнему и беседовал с ним минут пять. А раньше никогда его не встречал. Ничем немогу вам быть полезным!

Рэндалл погрозил мне толстым, словно бейсбольная бита,пальцем.

— Скромность — это прекрасно, Престон, но вы еюзлоупотребляете! Откуда вам знать, можете вы быть мне полезным или нет?Отвечайте лучше на вопросы! О чем говорили с Хадсоном?

— Что вам даст, если я отвечу: это была обычнаяболтовня! Мне пришлось его посетить, дабы попытаться узнать некоторыеподробности по делу, которым я занимаюсь. Это дело не имеет никакого отношенияк кухонному ножу или убийству! Рэндалл покачал головой.

— Да, это мне явно ничего не даст!

— Прекрасно! Я отправился к Хадсону по делу совершенноординарному. Совершенно ординарному, но конфиденциальному. И закон не обязываетменя разглашать существо моего расследования или имя клиента, поручившего эторасследование, без его предварительного согласия.

— Не ваша забота просвещать меня, что предписываетзакон, — проворчал Рэндалл. — Закон — это моя забота! Но есть идругая статья закона, которую вы, наверное, знаете. Статья об учинении препонполиции при проведении расследования и отказе от дачи свидетельских показаний.

— Вы не совсем точны в формулировке, сержант! Этастатья подчеркивает: если свидетельские показания могут быть полезными припроведении расследования!

Когда ему противоречат, Рэндалл никогда не злится. Наоборот,он демонстрирует олимпийское спокойствие. И это отнюдь не добрый признак длясобеседника. Для меня в данном случае.