нужно, не так ли?

Уголок его губ приподнимается, но он быстро становится суровым.

— Я бы сказал, что ты выстояла против трех очень злобных девушек.

Мое сердце колотится сильнее от комплимента.

— Никогда не помешает совершенствоваться, — говорю, глядя куда угодно, только не на него. — Есть ли место в этих классах?

Он прочищает горло.

— Да, там есть свободное место, — он хмурит брови. — Однако тебе придется остерегаться Арчера, преподавателя по боевой подготовке. — Мужчина странно смотрит на меня. — Он неравнодушен к блондинкам.

Я хмурю брови.

— Вы намекаете, что мой учитель может приударить за мной? — спрашиваю, находя это довольно странным с его стороны.

Он кивает.

— Он известен этим, и так как ты по закону… — Он замолкает, качая головой. — Просто будь осторожна, вот и все, что я хочу сказать.

Несмотря на свое недоумение, я киваю.

— Так и сделаю. Вам еще что-нибудь нужно, сэр? — спрашиваю.

Его ноздри раздуваются от вопроса, а глаза, кажется, почти прожигают меня насквозь.

— Нет, Ева. Отдохни и поправляйся. Увидимся в классе.

Он выходит из комнаты, спина прямая, как гладильная доска.

Как только дверь закрывается, я тяжело вздыхаю, не в силах успокоиться рядом с таким потрясающе красивым мужчиной.

Возьми себя в руки, Ева.

Этот человек — мой профессор.

Между нами никогда ничего не произойдет, как бы сильно я этого ни хотела.

Глава 7

Оак

Я стою в дверях моего класса и наблюдаю за Евой через маленькое окошко.

Прошло девять дней с тех пор, как она прибыла в академию, но это первый урок, на котором она присутствует. Среди прочих предметов я преподаю стратегию лидерства, которая ей не слишком интересна, но ни один из предметов, которые мы здесь изучаем, ее не заинтересует.

Медсестра Джаспер дала ей два костыля, чтобы девушка могла ходить, пока заживает рана от ножа. Она считает, что Ева могла повредить нерв, но только время покажет.

Ева сидит в передней части класса рядом с Дмитрием Яковым, который смотрит на нее, как голодный волк, готовый наброситься. Мышцы живота напрягаются, когда я сжимаю кулаки по бокам.

К счастью, Ева, похоже, не замечает его внимания, рисуя что-то в маленьком блокноте перед собой.

Я разжимаю кулаки, берусь за дверную ручку, поворачиваю ее и захожу внутрь. Пристально смотрю на Еву, которая не поднимает глаз, когда я вхожу.

Хихиканье доносится из задней части класса, пока все болтают между собой. Все девушки смотрят на меня с интересом, за исключением одной.

Внутри растет раздражение от того, как мало внимания она мне уделяет.

Я ставлю свой портфель рядом со столом, расстегиваю пиджак и вешаю его на спинку стула.

Когда я снова поднимаю взгляд, она все еще не смотрит на меня.

Другие девочки в классе рассматривают меня, когда я расстегиваю манжеты и закатываю рукава до локтей, ненавидя болтовню, которая доносится с конца кабинета.

Ева не отрывает глаз от своего блокнота, как будто находится в трансе.

Я прочищаю горло.

— Достаньте свои книги и откройте на пятьдесят шестой странице, — приказываю.

Ева остается неподвижной, рисуя что-то в блокноте. Она в собственном маленьком мирке, так как не реагирует.

Я иду к парте, сжимая кулаки по бокам. Даже когда оказываюсь в футе от нее, она все равно меня не замечает.

— Ева, ты меня слышала?

В тот момент, когда я произношу ее имя, она выходит из оцепенения, поднимая глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Нет, извините, сэр. — Я вижу, что она рисует детальное изображение птицы, обозначая по ходу дела ее анатомию.

Моя челюсть сжимается при употреблении этого слова, которое, кажется, имеет силу разрушить меня.

Джинни Дойл и Анита Хендерсон, две девушки, которые напали на Еву в ее первый вечер, хихикают у нее за спиной. Джинни наклоняется к Аните, шепча что-то, что заставляет Аниту смеяться. Это только усиливает кипящую ярость, пульсирующую в моих венах.

Я пристально смотрю на эту пару.

— Ты хочешь что-то сказать, Джинни? — спрашиваю, сосредоточив на ней свое внимание. — Или мне нужно отправить тебя обратно к профессору Ниткину?

Джинни бледнеет, ерзая на стуле под моим пристальным взглядом.

— Нет, мне очень жаль, директор Бирн.

— Хорошо, — говорю я. Затем вновь перевожу взгляд на Еву, которая смотрит на меня со странным выражением, ее книга теперь лежит на столе. — Страница пятьдесят шесть, и не заставляй меня повторять снова.

Ева сглатывает, быстро перелистывая на нужную страницу.

— Да, сэр. Я приношу свои извинения.

Желание бушует во мне, как лесной пожар, безжалостно горящий в лесу, и мне трудно отвернуться от нее.

Я стискиваю зубы и возвращаюсь к своему столу, незаметно поправляя брюки. За пять лет, прошедших с тех пор, как я купил эту эксклюзивную школу, я никогда не желал ни одну из своих студенток. И последней ученицей, которую ожидал возжелать, была дочь моего врага. Студентка, чью семью я намерен погубить.

Я беру маркер и пишу на доске имена трех исторических лидеров.

Гунн Аттила

Чингисхан

Королева Мария I

— Мы увековечиваем этих трех лидеров в истории, потому что все они имеют одно сходство. — Я поворачиваюсь лицом к студентам. — Кто-нибудь может сказать мне, какое?

Отвечает Наталья.

— Они были безжалостны в том, чего хотели. Наталья Гурин — одна из самых ярких учениц этой школы. Из неё получится отличный лидер, но боюсь, что это будет напрасно.

Братва — крайне женоненавистническая организация, основанная на архаичных традициях, и я не верю, что эта организация позволит женщине руководить, даже если она единственная наследница Михаила Гурина.

Я киваю.

— Совершенно верно. История не была благосклонна к этим лидерам, но для нас они являются идеальными образцами для подражания.

Дмитрий толкает Еву локтем, что привлекает мое внимание к ним, когда он шепчет ей на ухо.

Щеки Евы краснеют, показывая, что он сказал что-то неуместное. Дмитрий известен тем, что постоянно флиртует с девушками.

— Дмитрий, — рявкаю я.

Он подпрыгивает, выпрямляясь в кресле.

Я скрещиваю руки на груди.

— Если тебе есть что сказать, расскажи всему классу.

На его губах появляется легкая ухмылка.

— Не думаю, что вам понравится то, что я сказал, профессор.

Моя кровь нагревается от выражения его лица, заставляя кипеть под кожей. Я готов взорваться, гнев переполняет меня. Я шагаю к ним, и кладу руки на его стол.

Дмитрий съеживается на своем стуле, когда я нависаю над ним.

— Повтори то, что ты сказал сейчас.

Несмотря на свое дерзкое поведение минуту назад, он бледнеет. Он только болтает и не кусается.

— Я сказал, что с удовольствием поприветствую