рыхлый, слегка пузатый человек, наверняка не способный вести рукопашный бой.

– Убирайся отсюда! – приказал ему Россомахов.

– Анна… – сказал Виталий неуверенно.

Подполковник убрал руку с горла бывшей жены, оттолкнул ее от себя и добавил:

– И свою швабру забирай.

Виталий послушно двинулся к входной двери, но тут же остановился и сказал:

– Нам хотя бы одеться надо. Не пойдем же мы по двору в таком виде.

– Быстро! Армейские сорок пять секунд вам на сборы. По истечении этого времени пойдете отсюда в том, что успеете надеть.

Они ушли в комнату и вернулись уже через минуту, одетые. Анна была с сумочкой в руке.

– Ключи от моей машины. И от квартиры тоже!

– Я еще за своими вещами хочу вернуться, – проговорила женщина.

– Твои вещи куплены на мои деньги. Они, по большому счету, тебе уже не принадлежат. Я их просто выброшу в мусор.

Анна фыркнула, вытащила из сумочки ключи от машины и квартиры.

– Документы!

– Какие?

– От машины, естественно. Твои личные мне и на хрен не нужны.

Она стала копаться в бездонной женской сумочке.

В это время Виталий вытащил какие-то бумаги из своей барсетки и протянул их Россомахову.

– Что это? – спросил подполковник.

– Документы на квартиру.

– А почему они у вас?

– Я ходил с ними на консультацию к юристу своей фирмы.

– Спасибо, – проявил вежливость Виктор Васильевич. – Теперь давайте ключи от квартиры. Те, которые сейчас у вас.

Ключи он получил сразу. Рука Виталия при этом слегка подрагивала, взгляд бегал по сторонам. Он откровенно побаивался подполковника, избегал смотреть ему в глаза. Именно такие люди бывают особенно опасны. Они всегда готовы нанести удар в спину.

Наверное, беспокоился Виталий не напрасно. Виктор Васильевич действительно мог бы убить его или, по крайней мере, превратить в уродливого инвалида всего двумя-тремя ударами.

Анна наконец-то нашла в своей сумочке документы на машину. Россомахов посмотрел их. В страховое свидетельство дополнительно никто внесен не был.

Здесь же, среди бумаг, он увидел водительское удостоверение бывшей жены, вытащил его, вернул ей и сказал:

– Может, еще сгодится. Новый муж тебе машину купит.

– Может, и купит, – пробурчала она и посмотрела на Виталия.

Он согласно моргнул.

Анна с Виталием вышли. Женщина плотно, но без грубого хлопка прикрыла за собой дверь. Виктор Васильевич понял, что она просто боится обозлить бывшего мужа до того, что он сорвется, нанесет увечья и ей самой, и ее Виталию.

Об оформлении развода пока не было сказано ни слова. Может, Анна просто растерялась или не решилась говорить сейчас, когда Россомахов пребывал в таком вот расположении духа.

Но и сам Виктор Васильевич тоже не был готов к подобному разговору. Он просто не думал еще о том, как это оформлять юридически, просто знал, что развод можно оформить без решения суда, в ЗАГСе, поскольку у них нет совместных детей. Но заранее назначать встречу, показывать свое местонахождение в какое-то конкретное время он не желал. Если у Виталия или у Анны есть выход на ФСБ, то устроить ему ловушку будет не так уж и сложно.

Глава 6

Когда они ушли, он вошел в свою квартиру как в чужую, принадлежавшую человеку, очень неприятному ему лично, при этом он не испытывал сильного чувства против Виталия. Ему противна была только Анна Ярославна, как звал ее сосед полковник Личуткин. Видимо, Василию Андреевичу просто нравилось произносить это имя и отчество. Их носила дочь Ярослава Мудрого, королева Франции.

Виктор Васильевич прошел по обеим комнатам. В спальне постель была не заправлена, видимо, с прошлой ночи. В присутствии Виктора Васильевича Анна никогда не позволяла себе такого. И вообще в доме, как ему показалось, был некоторый беспорядок. Совсем не то, к чему подполковник Россомахов привык и чего требовал от Анны. В спальне под стулом валялись две пары чужих грязных носков. На спинке стула висел чужой мужской халат и отдельно – пояс к нему.

Виктор Васильевич посмотрел на кровать и понял, что не сможет спать здесь, даже если сменит постельное белье. Он заглянув в шкаф. Все необходимое в запасе было. Но перестилать постель он не пожелал. Ему вообще было неприятно находиться в этой квартире, ставшей вдруг чужой. Наверное, требовалось время, чтобы чужой дух отсюда выветрился.

Виктор Васильевич не однажды живал в гостиницах, да и вообще, случалось, спал где придется, под первым попавшимся кустом, просто подложив под голову локоть и сжимая в руках автомат. Более того, когда он бомжевал, ему доводилось ночевать в кишащих блохами подвалах, и это нисколько не смущало его. А здесь… Он просто не мог перебороть себя.

Ему вдруг захотелось сделать большую уборку, выбросить все лишнее, чужое, напоминающее ему о бывшей жене и ее новом муже. Он принялся за дело так старательно, с таким энтузиазмом, что уже через полчаса набил два больших мусорных пакета чужими вещами и всяким хламом.

Потом Россомахов без всякого стеснения унес все это в те самые мусорные контейнеры, где днем даже не подрался с двумя бомжами, а просто побил их. Он бросил пакеты в контейнеры и пожалел о том, что не знает, где находится подвал, в котором обосновались бомжи, пострадавшие от него. В пакетах было что одеть и поесть. Скорее всего, в подвале были и женщины, и им тоже что-то могло перепасть.

Но Виктор Васильевич утешил себя, решил, что никто из чужих бомжей на территорию Гоши и Кирилыча не посягнет. Значит, до завтра пакеты пролежат свободно, если, конечно, мусоровоз их не вывезет. Но вроде бы делать это еще рано, контейнеры наполовину пустые.

Даже если и вывезут, все равно не беда. На главной помойке другие бомжи живут. У них там свое общество и норы, заменяющие им подвалы. Там порой даже печки-буржуйки можно встретить. Эти бомжи тоже приодеться хотят. Значит, добро не пропадет даром.

Подполковник Россомахов представил себе человека, имеющего характерную для бомжей физиономию, с мощными синяками под каждым глазом, небритого и много лет не причесывающегося, но в приличном смокинге. Это выглядело забавно.

Домой Виктор Васильевич возвращался той же тропинкой, глядя себе под ноги. Только преодолев половину пути, он обратил внимание, что у подъезда остановился микроавтобус, из которого вышли несколько человек с автоматами, в касках и бронежилетах. Опытному спецназовцу было не слишком трудно догадаться, что это группа захвата. Два человека оказались в гражданской одежде. Судя по всему, это были опера.

Сворачивать в сторону или возвращаться назад было поздно. Основная часть группы вошла в подъезд, но один