Решит, например, рассказать ту самую, страшную тайну. А я ее теперь знать не хочу. Вообще.

При всей свой склонности к не очень хорошим делам, при всей своей меркантильности в прошлый жизни, конечно, я никогда, даже шутки ради, не рассматривал вариант сотрудничества с государством, которое является условно говоря, конкурентом. Правда, предложений не поступало. Никому из этих государств продажный адвокат на хрен был бы не нужен. Но все равно… Я всегда с особым отношением смотрел фильмы про Великую Отечественную войну. Да и к Великой Победе тоже относился особо. А тут вдруг такой поворот. Знаю точно одно, менять конкретно эти свои принципы не хочу и не буду. Мне надо только разобраться в ситуации целиком, а потом найти оптимальный выход из нее. Но вот именно сейчас, брать на себя ответственность ещё за кого-то, тем более за женщину, которая очевидно мне стала в некотором роде близка, не могу.

Однако, хочешь не хочешь, а возвращаться на завод надо. Тем более, я вообще красиво свалил, по-английски. Никого не предупредил. Оно понятно, начальство на то и есть начальство. Ходит, куда хочет и когда хочет. Но Александра Сергеевна, это не Калинин. Ее на хрен не пошлешь. Тем более, после минувшей ночи, мы в некотором смысле, перевели наши отношения на иной уровень. Не та ситуация, когда можно сказать, это лишь секс, детка. Нет, сказать-то можно. Кто запретит. Вот только что-то подсказывает мне, Александра Сергеевна отнесется к этому, мягко говоря, не очень положительно. А зная эту особу, вполне возможно, ее реакция будет иметь хреновые последствия. Для меня и моего здоровья. Но с другой стороны, если это позволит на некоторое время оттолкнуть Сашу от себя…Короче, пока не знаю, что именно надо делать, но обязательно придумаю.

В итоге, протупив почти двадцать минут у входа в проходную, я все-таки двинулся на территорию завода.

Вошел в Управление, поднялся на нужный этаж. Не успел выйти из лифта, как на глаза тут же попалась Филатова. Показалось, она целенаправленно ждала меня, потому что слишком шустро рванула навстречу. Значит, не показалось.

— Максим Сергеевич, а я к Вам…Заглянула в кабинет, там эта… — Нина Ивановна замялась.

Она, наверное, хотела назвать Комарову привычно, Бледная Моль, но я заметил, Филатова в общении со мной утратила свою напористость и некую наглость. Даже если это не касалось напрямую моей персоны. Она стала мягче, в некоторых моментах даже появилась странная робость. Странная, потому что Филатова и робость это — как черное и белое. Совершенно противоположные вещи. Хотя…может специально придуряется. Хрен поймешь женщин. Там в голове — вселенная со своими законами и правилами.

— Слушайте… у меня сегодня сильно неудачный день. — Я остановился рядом с Филатовой, хотя первым порывом было желание пройти мимо. Но это совсем уж бред. Вчера сам сказал ей, мол, приходите поговорим. А теперь пробегу, не задержавшись.

Ниночка выглядела несколько уставшей, грустной. Судя по всему, после нашего прощания она плохо спала. Если вообще спала. Наверное, осмысляла то, что я ей сказал. Пока не понимаю до конца в чем там дело, но оно, это дело, явно жопное. Кто-то сильно ее пугает. Филатова просто до одури боится неизвестного мне человека. Правда, теперь, на фоне своих проблем, не уверен, что смогу решить чьи-то еще.

Прикол в том, что теперь я сам нахожусь в состоянии «Помогите, люди добрые!». В любом случае до разговора с Лиличкой не могу предпринимать ничего радикального. Мне нужно знать наверняка, что именно я должен сделать. Если соединить мелкие детали воедино, могу предположить лишь одно. Скорее всего хозяева попросят убить Фиделя Кастро. Твою мать… Убить Фиделя… Это мандец, как странно звучит. Такое решение было бы самым логичным с их стороны. Попросят…как-то я скромно. Прикажут. Вот это более точное выражение. Потому что Куба с ее просоветскими взглядами для Штатов сейчас, как чирий на заднице. Если, к примеру, обезумевший чекист, а официально я чекист и есть, грохнет Фиделя, это убьет дружбу двух стран наверняка. По крайней мере, я бы на месте црушников воспользовался ситуацией однозначно. Что будет потом со мной, уверен, их мало волнует.

Выходит, сам факт моей настоящей личности — уже весьма серьезная проблема. Не только для меня.

— Но Вы говорили… — Филатова растерялась. Она ожидала, что я встречу ее с распростертыми объятиями. Так, наверное.

В этот момент дверь кабинета, который находился прямо за спиной Нины Ивановны открылась и в коридоре нарисовалась Комарова. Увидев меня, она остановилась. Смотрела Александра Сергеевна тем самым взглядом, который бывает у женщин только в одном случае. В случае, когда они увлечены. Твою мать… эта ночь на самом деле значила для нее если не очень много, то однозначно немало.

А еще, глядя на Комарову, я вдруг понял, не хочу причинить ей вред. Не хочу принести проблемы и неприятности. А именно это и произойдет. Допустим, сегодня Лиличка скажет, что моя цель — это Фидель Кастро. Теоретически, с Александрой Сергеевной не связано. Но только теоретически.

Убить кубинского лидера — это тебе не в воду пукнуть. Извиняюсь за столь дерзкое сравнение. Сделать это незаметно, тоже вряд ли получится. Кубинский революционер все-таки, а не муха, которую прихлопнул и пошел дальше. Даже если я удивительным чудом смогу осуществить сие мероприятие, вопрос, как быстро определят исполнителя — риторический. И тут еще Комарова, за которой Максим Сергеевич приглядывал все это долгое время. Никто не поверит, что она не имеет отношения к случившемуся. Или другой вариант — смерть кубинского лидера даст возможность хорошо Александру Сергеевну тряхнуть. Поэтому, по-хорошему, положа руку на сердце, ей сейчас лучше находиться подальше от меня. Хотя бы, пока я не найду выход из сложившейся ситуации.

Сказать ей в лоб, уезжай, не могу. По любому потребует объяснений. Характер данной особы уже понятен. Но на самом деле, это был бы самый оптимальный вариант, чтоб Александра Сергеевна опять воспользовалась привычным сценарием. Просто исчезла и все.

Если исходить из того факта, что разыскать ее смог именно Беляев, вообще неизвестно, получится ли такой фокус у кого-то другого. Тем более, я помню, что в подробности дела полковник вообще не лез. Только получал отчеты по конкретным моментам. Максим Сергеевич — реально молодец. Настоящий спец. Он не только смог органично вписаться в свою новую жизнь, он на поприще государственной безопасности показал себя с лучшей стороны. Полковник верил ему безоговорочно и считал настоящим профессионалом, преданным делу. Беляев это доказал непосильным трудом. Поэтому, в свете открывшихся подробностей, я думаю, Комаровой надо уезжать. Хрен с ним, с этим списком. Он, лично мне, с самого начала был вообще не нужен. Впрягся в эту историю только потому, что заботился о своем будущем, которое у нас с Максимом Сергеевичем теперь одно на двоих. Но оно, будущее, после того, что я узнал и вспомнил, вообще теряет четкие контуры.

Короче, надо Комарову спровоцировать на отъезд. Как? Пока не знаю. Но думаю, начать мероприятие основная цель которого –подвести ее к желанию исчезнуть, можно прямо сейчас.

Поэтому, заметив Александру Сергеевну и, естественно, понимая, она заметила меня, я сделал единственное, что в тот момент пришло мне в голову. Я посмотрел на Нину Ивановну, а потом одной рукой подтянул ее к себе и поцеловал. Филатова, не иначе как с перепугу, пискнула что-то мне прямо в губы. Подобного поведения она точно не ожидала. Но потом, наверное, решила, раз так совпало и начальство сошло с ума, почему бы не воспользоваться. Ниночка закинула руки мне на шею и с огромным удовольствием подключилась к процессу.

Буквально пару минут жарких лобзаний, а пришлось постараться, чтоб с моей стороны это выглядело жарко, и я отстранился. Затягивать тоже не надо. Странно будет выглядеть.

Посмотрел через плечо Филатовой и чуть не выматерился. Кроме Александры Сергеевны, которая по-прежнему стояла в дверях кабинета, так и не закрыв за собой дверь, в коридоре еще присутствовали Калинин и Мальцев. Не знаю, откуда вывернули они. А главное, когда. Вообще не слышал посторонних звуков. Скорее всего, из-за того, что во время поцелуя сосредоточенно думал, достаточно ли достоверно это смотрится.

Лица у обоих мужчин были охреневшие. Хотя, надо признать, во взгляде Мальцева я успел заметить некоторое облегчение. Видимо, столь активная любовница ему надоела и он сам был не против передать ее в добрые, хозяйственные