— Идет, проф.

Уолтер, цепляясь за уступы скалы, полез вслед за учителем наверх. Ему приходилось трудно, когда на пути попадались большие валуны — профессор предпочитал взбираться напрямую, а не обходить их стороной. Учитель демонстрировал изумительную ловкость, без передышки работая своими длинными и тощими руками и ногами.

Почти у самой вершины холма профессор остановился и приставил ладонь козырьком ко лбу, прикрывая глаза от слепящего солнца. Вдруг он замер:

— Уолтер, вы видели это?

Уолтер, тоже из-под ладони, посмотрел в указанном направлении.

— А что там такое?

— Что-то блеснуло. — Профессор показал на кучу камней посреди перелеска, примерно в сотне ярдов ниже по склону. — Вон там!

Уолтер уловил яркий блеск, точно солнечный зайчик на стекле машины.

— Ага. Я засек место.

Профессор ринулся вниз, но Уолтер обогнал его, кубарем скатившись с горы. Не дойдя еще до валунов, оба остановились и вытаращили глаза. Блестящий меч, глубоко вонзившись в камень, покачивался на ветру.

— Экскалибур! — пораженно выдохнул профессор.

Бонни подышала на стекло автомобиля и протерла его рукавом. При виде родных мест она невольно погрузилась в лирические воспоминания. Миссулу окружали величественные горы, но в это время года они уже спали глубоким зимним сном. Деревья, стряхнув лиственный наряд на осеннем ветру, ожидали, когда зима обрядит их в хрустящие белые одежды. Пока же голые ветки были едва припорошены снегом, но внизу каждый ствол был укрыт толстым белым одеялом и походил на тощую манекенщицу в серебряной юбке. Дорога из аэропорта в университет была пуста и суха, хотя над горами нависли черные тучи. Внезапно налетевший рой снежинок обрушился на крышу «форда-эксплорера», когда они свернули в кампус.

На горе, у подножия которой располагался Университет Монтаны, на самом видном месте у вершины стояла огромная кирпичная буква «М». В теплые солнечные дни многие студенты и преподаватели взбирались наверх, сетуя на крутизну тропы, петлявшей туда-сюда по широкому скату горы. Сегодня, из-за угрозы снегопада, на горе было пусто, только мела белая поземка, и одинокая птичка порхала вокруг гигантской буквы.

В пути Бонни отвечала только на сиюминутные вопросы. Поскольку частный чартер не требовал проверки службы безопасности, ее крылья все это время оставались надежно упрятанными под рюкзак, так что ей не пришлось выдумывать разные предлоги, чтобы избежать личного досмотра. Они с отцом были единственными пассажирами в маленьком самолете, и оттого, что они сидели молча, полет казался бесконечным. Теперь же, когда они припарковались у корпуса биохимии, где располагался фармацевтический факультет, Бонни понимала, что ей придется нарушить молчание. Она надеялась, что они отправятся прямиком в больницу, но отцу зачем-то понадобилось заехать на службу.

— Мне нужно кое-что захватить, — сказал он, выходя из машины. — Еще я хочу познакомить тебя с одной моей сотрудницей. Она поедет с нами.

Бонни натянула пальто поверх рюкзака и тоже вышла. Ей даже стало любопытно, особенно когда она увидела мальчишескую улыбку, промелькнувшую на отцовском лице. Она пошла за ним в его кабинет через заснеженное травяное поле, по узкой дорожке, протоптанной сотнями ног, шагавших по ней из года в год.

Они завернули за угол здания, миновав две огромные белые панели, похожие на двери в гараж, но Бонни не поняла, как они открываются. Коробка из красных, черных и серых блоков хмуро надвигалась на нее. На ее фоне особенно выделялись крохотные белые песчинки, летящие с темнеющего неба. Многочисленные квадратные окна сплошь покрывали фасад темным отражающим стеклом, отчего здание напоминало штаб-квартиру секретной службы или тюрьму для особо опасных преступников. Под мрачно нависшими серыми тучами корпус казался угрюмым и необитаемым и совсем не походил на продвинутый научный и учебный центр, каким Бонни его помнила.

Поднявшись на лифте на третий этаж, они пошли по коридору, крытому ковролином, в кабинет под номером 340, а не туда, где раньше работал отец. Раньше у него был маленький и тесный кабинет, находившийся на другом этаже. А теперь это был кабинет декана, и на двери висела табличка с именем отца.

— Когда же ты стал деканом? — спросила Бонни.

Отец нажал ручку и распахнул дверь.

— Несколько месяцев назад. Президенту университета нравится моя работа.

Молодая женщина поприветствовала их из-за секретарской стойки, доходившей ей до пояса.

— Добрый день, доктор Коннер, — сказала она, протягивая руку через стойку. — А это, должно быть, Бонни. Меня зовут Эшли Столворт. Приятно познакомиться. Твой отец рассказывал мне о тебе.

Бонни крепко пожала протянутую руку, стараясь изобразить искреннюю улыбку:

— Привет, Эшли.

Бонни пыталась понять, что это за девушка. С виду ей было не больше семнадцати лет, а значит, ей рано учиться в университете.

— Вообще-то Эшли должна ходить в десятый класс, — объяснил отец, — но у нее такие научные познания, что ее отправили сюда. Она просто гений и помогает мне в моих исследованиях.

Эшли спрятала руки за спину и покраснела, а Бонни заметила, что взгляд девушки скользнул по горбу у нее под пальто, где скрывался рюкзак.

Он рассказывал Эшли обо мне? Надеюсь, что не все!

Отец Бонни поднял портфель, стоявший на полу у стойки.

— У тебя все готово?

Эшли показала ему большой плоский деревянный контейнер, обитый по углам железом.

— Последние результаты у вас в портфеле, а образцы здесь.

— Тогда поехали.

В голове у Бонни поднялся вихрь вопросов. Что за исследования имеются в виду? Как отец мог так близко познакомиться со школьницей? Но самый важный из вопросов она произнесла вслух:

— Разве мы не поедем в больницу навестить маму?

— Нет. Я все объясню по дороге, — бросил отец, спеша выйти из кабинета.

Эшли заперла дверь ключом из связки, висевшей у нее на поясе. Отец Бонни уже успел вызвать лифт и теперь ждал их внутри прибывшей кабины. Эшли торопливо шагнула к лифту, таща свой чемодан одной рукой, а вторую протягивая к Бонни и призывая ее пошевеливаться.

Отчего-то Бонни захотелось взяться за руку этой приветливой девушки, точно за руку старшей сестры, чего раньше никогда с ней не случалось, но она только мотнула головой и улыбнулась. Вокруг творилось слишком много странностей, слишком много было вопросов, чтобы позволять себе подобную фамильярность.

Эшли, казалось, вовсе не обиделась. Она просто шагнула в лифт, а Бонни за ней. Когда лифт медленно спустил их на первый этаж, они выскочили и, стуча каблуками, поспешили по блестящему кафельному полу к выходу. На улице Эшли почтительно шла позади своего профессора через поле на стоянку. Бонни не отставала, внимательно разглядывая девушку сквозь густеющий снегопад. На ней были модные джинсы скромного покроя, сидевшие довольно свободно и высоко на ее тонкой талии. Пальто она просто набросила на плечи, оставив открытой блузку с длинными рукавами, женственную, но не вызывающую, которая была заправлена в джинсы и подчеркивала ее стройность. Эшли, очевидно, занималась спортом: на руке, несшей чемодан, под блузкой напряглись тренированные бицепсы. Ветер крепчал и бросался на них со всей мощи, трепал каштановые, до плеч, волосы Эшли.