Большая часть карьеры Йеркса характеризовалась упорной работой: «Трудолюбие и способность подключать новые запасы энергии перешли ко мне, видимо, от отца, а жизненные обстоятельства в значительной мере их усилили». Однако давали о себе знать последствия скарлатины, которой он переболел в семилетием возрасте, и он писал: «Чтобы работать постоянно и эффективно, мне приходилось экономить силы и действовать осмотрительно».

ТЕМПЕРАМЕНТ

Йеркс настойчиво и решительно добивался того, что считал важным, и это всегда определяло его жизнь. «По словам его дочери Роберты Брэнд Блэншард, он был необычайно упрям, и когда учителя пытались отучить его писать левой рукой, как было принято в педагогической практике того времени, он наотрез отказался подчиниться». На людей с более космополитическими, чем у Йеркса, взглядами он производил впечатление человека исключительно серьезного. По словам Уильямса, «некий язвительный (не названный) ученый выразил эту мысль иначе: «Я просто не могу поверить, что кто-нибудь способен чувствовать себя настолько же серьезным, насколько выглядит Йеркс». Солли (впоследствии лорд) Цукерман заметил, что «у Йеркса полностью отсутствует чувство юмора». Йеркс обещал своей жене, которая видела последствия увлечения алкоголем у родственника, что он никогда не будет пить. В эпоху, когда многие психологи злоупотребляли спиртным, Йеркс был трезвенником. Один ученый заметил: «Никогда не видел, чтобы он стоял у стойки бара и рассказывал что-нибудь смешное». Это, конечно, преувеличение: он любил всякие настольные игры, часто развлекал сотрудников и друзей, ценил семейные радости, да и посмеяться был не прочь. В колледже он участвовал в проделках, типичных для того времени. Тем не менее, его считали угрюмым, потому что он ценил работу и, как правило, чувствовал себя неловко во время различных вечеринок и прочих мероприятий.

В детстве Йеркс был очень застенчивым: «Мои самые ранние воспоминания связаны с неприятными результатами застенчивости… в более зрелом возрасте мое поведение ошибочно расценивалось как позерство или притворство». Йеркс считал, что с возрастом он стал менее замкнутым, более самостоятельным и более терпимым, но в то же время более настойчивым и решительным. Однако чувствуется, что он так и не преодолел свою застенчивость и не снискал расположение некоторых из тех, с кем он имел дело. Как выразился Келвес, «застенчивый и держащийся подчеркнуто официально Йеркс не был тем политиком из среды ученых, который мог бы пробиться в президенты научного общества за счет общительного характера и простых манер».

ЦЕННОСТИ

Роберт Йеркс олицетворял прогрессивистскую этику своего времени, эру «эволюции, когда люди предпринимали сознательные усилия для создания лучшего мира, который можно было по крайней мере представить себе в будущем» (May, 1959). Для прогрессивистов «прогресс казался естественным, даже неизбежным, но они хотели его ускорить.

Роберт Йеркс был человеком долга. Как мог застенчивый человек взять на себя обязанности лидера во время первой мировой войны? Он рассуждал так: «Представляется совершенно нетипичным, что такой застенчивый, старающийся держаться в тени человек, как я, может взять на себя обязанности руководителя в такой чрезвычайно важной ситуации… Я согласился только потому, что это входило в мое понятие долга».

По утверждению Йеркса, самое большое удовлетворение в жизни ему приносили «(1) работа, (2) атмосфера любви и привязанности в семье, (3) общественная полезность и социальный статус». В книге «Научный путь» он рассматривал такие ценности, как богатство, власть, слава, популярность и личное обаяние, как низкие или негативные. Есть, однако, свидетельства того, что власть, по крайней мере — в некоторых ситуациях, была для него более важной, чем он это хотел представить, и что он сожалел о том, что был не тем человеком, кто мог бы выиграть «конкурс на популярность». Он исповедовал старомодные принципы «золотого правила» и честной игры.

Принципиальность сочеталась у него с чертой более практического свойства, которая на некоторых жизненных этапах проявлялась у Йеркса довольно сильно. Фраза «практический идеализм», подчеркнутая Мэем (1959), подходит к нему абсолютно точно.

Роберт Йеркс был приверженцем семейных ценностей. Он отмечал, что у его «предков или близких родственников, в том числе дядей и теток, состоявших в девятнадцати браках», случаев разводов не было и что он «категорически подтверждает свою веру в семью как социальный институт».

Хотя, может, и верно то, что «Йеркс стоял на либерально-умеренных позициях в вопросах, касающихся роли секса в современном ему обществе, его взгляды на женский пол были традиционными. Он считал, что «женщины по сравнению с мужчинами более глубоко вовлечены в процесс сохранения вида, более связаны с проблемами и обязанностями, привилегиями и радостями домашнего хозяйства (1950). Учитывая различия между мужчинами и женщинами, он полагал, что «начиная с рождения, практика обучения должна быть приспособлена к определенному полу и характеру индивида». В период, когда Йеркс занимал должность директора YLPB, там не было ни студенток, ни научных сотрудников-жен-щин. Первой женщиной, занимавшейся научной работой в Ориндж Парк, была Элейн Киндер, которая прибыла туда в 1943 году, через два года после ухода Йеркса с должности директора. Элеонора Гибсон, пожелавшая работать в лаборатории Йеркса, была травмирована его заявлением: «В моей лаборатории нет женщин».

Будучи сторонником теории наследственности, Йеркс верил во всеобъемлющее влияние генетических факторов на развитие человека. Можно привести, например, такое его высказывание: «Мы, очевидно, рождаемся либо консерваторами, либо либералами» (1950). Он был приверженцем евгеники, направленной селекции людей для улучшения расы, и принимал активное участие в Американском обществе евгенистов. Стремясь усовершенствовать человечество путем селекции, он в то же время утверждал, что индивидуальные различия заслуживают сохранения. Даже в 1950 году Йеркс был убежден, что расовые различия в способностях наследуются, но писал, что очень ценит это несходство и что его родители «очень рано научили меня судить о людях по их поступкам, а не по занимаемому положению, образованию, расовой принадлежности или цвету кожи».

В конце своей жизни Роберт Йеркс объединил собственные убеждения и принципы в личном кредо, которым он завершил книгу «Научный путь»:

«Я верю:

В знание естественного порядка как основу человеческой жизни.

В сверхъестественное — душу, дух, абсолют — как возможное.

В религиозный опыт как осознание сверхличностного влияния или верховного существа.

В ответственность человека за свою жизнь, но не за вечность, судьбу, бессмертие.

В обязанность человека стремиться гарантировать каждому индивиду неотъемлемое право на достойное рождение и воспитание.

В достоинство человека и его способность к совершенствованию, поскольку он является частью естественного порядка.

В поклонение идеалу человека, а не божества, и человечности, а не святости.