— Ну прям кино! Я и не знала, что такое бывает в реальной жизни. Прими мои поздравления — и соболезнования. А вообще — завидую черной завистью. Может, подаришь мне кусочек своего Романа?

— Я тебя тоже люблю, — расплылась в улыбке Юля. Она знала — теперь, когда подруга рядом, все будет хорошо. — Эмм! Я знаю, ты все можешь. Помоги мне! Найди Ромку!

— Ладно, попробуем. Что я, не понимаю? К тому же мне и самой жуть как интересно взглянуть на парня, который смог внушить моей лучшей подруге ТАКИЕ чувства. Попрошу у него автограф. Так что не переживай, Джульеточка. Найдем твоего Ромео! Так что вот тебе лист бумаги и ручка. Пиши!

— Что писать?

— Как — что? Письмо! Желательно любовное. Я его по дороге прочитаю, оболью слезами, перепишу в свой альбомчик…

Письмо? А почему бы и нет?

Идея была гениальной. Конечно же, надо написать Роме письмо! Но… но как? Какими словами? Может быть, взять и признаться ему сразу, как Татьяна — Онегину? Ой, нет… оказывается, это так страшно! Как в омут головой… Смелая барышня была эта Таня Ларина! Даром что в прошлом веке жила… Нет, надо написать что-нибудь нейтральное, дружеское: любовь любовью, но после всего, что произошло, они стали настоящими друзьями! А про чувства — потом. Может, ему сейчас совсем плохо и не до нее. А может, ему и не нужны ее чувства! Так что ограничимся пока кратким дружеским посланием.

«Рома, привет!

Радуйся, я наконец-то запомнила твое имя.

Как ты там? Как себя чувствуешь?

У меня все в порядке: врачи обнаружили перелом, сделали операцию, сказали, что через неделю выпишут. Правда, потом еще полтора месяца придется ходить в гипсе, но я знаю, мне это пойдет. Подчеркнет мою индивидуальность. Да и вообще, я люблю выделяться из толпы. Так что гипс и костыли — это понтово!

Выздоравливай быстрее, а то у нас грядки некому полоть! (Шутка.) А если серьезно — спасибо тебе за то, что спас мне жизнь. Надеюсь, ты внес мое имя в список девиц, спасенных тобою от огня. Потому что ты теперь у меня — первый номер в реестре друзей. Вы там вместе с Эммой — той романтичной особой, которая передаст это письмо. Так что теперь тебе придется терпеть мои вечные выражения благодарности и признательности, навязывание помощи и утомительную заботливость. Я буду вытирать тебе нос, завязывать шарфики и шнурки, покупать чупа-чупс, а также чмокать в щечку при встрече. Я вообще люблю целоваться с хорошими людьми! Так что готовься.

Надеюсь, наша следующая встреча произойдет при менее драматичных обстоятельствах. И обязуюсь больше не поджигать дома, если захочу тебя увидеть.

Как там раньше писали? Жду ответа, как соловей лета! Если, конечно, тебе не трудно писать.

Все, пока, целую. (Видишь, я уже начала!)».

С удовлетворением прочитав написанное, Юля сложила листок и передала Эмме. И вовремя: мама как раз входила в палату.

— О чем это вы шепчетесь? — она с подозрением оглядела подруг. — Нечего секретничать! Тайны отменяются. Одна вон уже досекретничалась до больничной койки!

Мама разлила по стаканам сок:

— Эмма, пообедаешь с нами?

— Нет, спасибо, я на диете!

— Да неужели! И давно?

— Уже десять минут!

— А-а-а, ну тогда понятно…

— Теть Наташ, я, пожалуй, пойду. А то вы так аппетитно едите, что я могу не выдержать! — с этими словами Эмма соскочила с кровати и двинулась к двери, на прощанье подмигнув Юле.

— Столько энергии, — мама покачала головой. — Не девочка, а стихийное бедствие! Ураган!

Наевшаяся Юля до подбородка закрылась одеялом. Она очень надеялась, что этот ураган долетит до Романа!

При поступлении в больницу состояние Ромы действительно было тяжелым. Первые трое суток парень пролежал в реанимации, куда не пускали никого, даже самых близких.

На четвертый день Рому перевели в палату, где ждала мама. Одурманенный лекарствами, Рома грезил. Он заново переживал самый страшный и самый прекрасный день своей жизни — каждый час, каждую минуту. Теперь, когда ему не было больно, все казалось фантастической сказкой — он был и участником событий, и сторонним наблюдателем. То, что происходило перед его мысленным взором, было захватывающе, невероятно. Неужели это он спускает по объятой пламенем лестнице испуганную девочку? Неужели это он борется с пламенем, спасая картину на стене? Неужели это его так крепко обнимают девичьи руки и целуют мокрые от слез губы? О да, он чувствовал эти поцелуи даже сквозь мрак бессознательности, на грани смерти!

Ему хотелось крутить фильм еще и еще, он был даже немного разочарован, придя в себя. Вместе с реальностью вернулись и мысли о Юле. Мучительные, беспокойные. Как она, что с ней, когда они увидятся? Ему хотелось вскочить с койки и бегать кругами по палате, а лучше — вообще сбежать из больницы и найти ее. А потом… Потом… Что он ей скажет, когда найдет? Что скучал по ней, мучительно, до боли, что мечтал ее видеть? А вдруг она просто посмеется над ним?

Вот так, мучимый неизвестностью, Роман провел свой первый день в душной, тесной больничной палате. В плеере, как назло, кончился заряд, он всего-то полдня успел послушать «Я хочу быть с тобой…». Он обратился с расспросами о Юле к маме, но та наотрез отказалась от разговора:

— Ничего об этой девице не знаю и знать не желаю. Прошу тебя больше в моем присутствии не говорить о ней! Эта семейка и так принесла нам достаточно горя.

Но все-таки Роме удалось кое-что узнать. Юлю увезли в какую-то суперклинику, значит, она в нормальной больнице. «Что ж, отлично. Там ее быстро приведут в порядок!»

А потом к Роме заявилась Эмма, и жизнь снова засияла яркими красками.

— Привет! — оглушительным басом сказала необычная посетительница, появившись в дверях и оглядываясь. — Кто здесь Роман?

— Я здесь Роман, — ответил парень, во все глаза разглядывая неожиданную гостью.

Та тоже пристально изучала его. Роман стойко выдержал ее испытующий взгляд, только слегка покраснел и натянул на себя одеяло, чтобы не было видно стягивающих грудь бинтов.

Закончив осмотр, загадочная особа удовлетворенно кивнула:

— Годится! У меня для тебя послание! — И она вручила оторопевшему парню сложенный вдвое листок.

Роман открыл письмо и начал читать.

Вначале он не понял, кто это пишет ему. Скачущий, неровный и в то же время какой-то наивный почерк был ему совершенно незнаком. Нахмурившись, он прочитал первые строчки и… буквы запрыгали у него перед глазами. Письмо было от нее!

Это было что-то невероятное — он как будто услышал ее голос, звонкий, веселый, как колокольчик. Как будто его щеки коснулась ласковая рука. Она написала ему как другу! Как близкому, родному человеку, как… как брату! Или даже как… Дальше на эту тему он думать не осмеливался.