Секунда, две, три. В такт сердцу. Срываюсь и толкаю дверь в комнату.

– Алена Владимировна, можно? – рычу зло, прохожу в комнату и с яростью рассматриваю две сплетенные фигуры на кровати.

– Михаил Алексеевич? – цежу сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на него. – Простите, не знал, что вы здесь, – смотрю Алене в глаза, пытаясь понять, насколько я не вовремя. В них страх, паника, недоумение и немая мольба. Да! Я все почувствовал правильно!

– Чего тебе? – рявкает недовольно Михаил, а я мысленно впечатываю кулак в его физиономию.

– Так проверить зашел. Вы же сами просили… – хмыкаю, прожигая его взглядом насквозь, и перевожу его на Алену. Одно неосторожное движение со стороны Михаила – и меня будет не удержать, я и так вишу на последнем волоске.

– Выйди, – требует Рыков.

Не шевелюсь, ожидая хоть какого-то знака от Алены. Закусив губу, мелко дрожит и пытается прикрыться. Такая несчастная и растерянная. Никак не пылкая любовница, а скорее, трепетная лань в лапах забойщика. Чего ты хочешь, девочка? Дай мне понять, и я все для тебя сделаю.

– Я сказал, выйди отсюда. – Михаил наконец отпускает жену и встает на ноги.

Глаза в глаза, пытается давить авторитетом, но на меня не действует. Не боюсь его. Чувствую в себе недюжинную силу и энергию для борьбы. Если бы не операция, я бы разрулил эту гребаную ситуацию прямо сейчас. Грохнул его на месте, пистолетом, что сам Михаил мне и выдал «на всякий случай», а Алену увез бы подальше. Но не могу подвести начальство.

Киваю Алене и выхожу за дверь. Сползаю по стене на пол. Остыть. Мне срочно нужно остыть и серьезно обдумать ситуацию. Я уже не вывожу, а что будет дальше, вообще не понятно. Передо мной стоят две несовместимые задачи: добиться взаимности от желанной женщины и найти доказательства, которые помогут упрятать в тюрьму ее мужа. Чувства и обязанности.

Все перепуталось и перемешалось. А если придется делать выбор?

– Да, – слышу голос Михаила и подскакиваю на ноги. – Сейчас буду.

Тяжелые шаги приближаются. Скрываюсь в своей комнате, чтобы не пересекаться. За такие фортеля вряд ли он погладит меня по головке.

* * *

Шаги отдаляются и постепенно стихают. Медленно выглядываю из своего укрытия. В коридоре никого. Фух, надеюсь, пронесло. Хотя прекрасно отдаю себе отчет, что Рыков все равно спустит с меня шкуру. Если не прямо сейчас, то как только освободится, точно спустит.

Похер. Я не боюсь расплаты, даже, наверное, жажду ее. Предпочитаю открытое соперничество. Понимаю, что пока не время для противостояния. Я должен думать о работе и только о ней. Но ноги сами несут в соседнюю комнату.

Поддаюсь порыву и вхожу. Алена сидит на полу, спрятав лицо в коленях. Плечи ее сотрясают беззвучные рыдания. «Это что еще за нахер?» – проносится в голове, а сердце болезненно сжимается.

Картинка холодной и расчетливой стервы разлетается на мелкие осколки, и я вижу перед собой слабую, хрупкую женщину. Да какую нахер женщину! Почти девочку…

Инстинктивно иду к ней, но до конца не осознаю зачем. Чего хочу добиться? Хотя нет, чего добиться, я знаю четко, но явно не таким гадким способом. Воспользоваться минутой слабости – это как удар в спину. Не могу так с ней…

– Алена, – выдыхаю я и опускаюсь перед ней на корточки.

Вздрагивает и поднимает на меня свои бездонные глаза. Непонимающе хлопает влажными ресницами и хмурится.

– Что тебе е-ще от меня надо? – Ее голос срывается и гаснет. Закусывает губу, чтобы не сдержать слезы, но ничего не получается. Они все равно текут по щекам, оставляя мокрые дорожки.

– Не плачь, – хрипло шепчу, едва справляясь с охватившим волнением.

Протягиваю руку и осторожно вытираю соленые капли с ее щек подушечкой большого пальца. Замирает и часто дышит. Боится?

– Мне ничего не надо… – слабо улыбаюсь для нее, чтобы смягчить ситуацию, чтобы поверила в мою искренность.

– Зачем тогда при-шел? – все еще всхлипывает Алена, но уже не плачет, а скорее, с интересом рассматривает меня.

– Тебя пожалеть, – шучу, пытаясь разрядить атмосферу.

– Я такая жалкая, да? – Ее голос леденеет, а на губах застывает саркастичная усмешка. – Спасибо за откровенность.

А-а-а, какой же я идиот. Хочется врезать самому себе. Ведь совсем не то имел в виду, но фраза получилась двусмысленной, и Алена поняла неверно. Придурок.

– А теперь уходи…

Она поднимается на ноги и торопливо вытирает следы слез.

– Дурочка, – выдыхаю отчаянно, ловлю ее лицо в ладони и вынуждаю смотреть мне в глаза. – Ты никакая не жалкая… – покаянно качаю головой и, не прерывая зрительного контакта, говорю то, что думаю на самом деле: – Ты самая, самая прекрасная…

Не сдерживаюсь и касаюсь губами ее соленых щек. Прикрывая глаза, наслаждаясь нежностью бархатистой кожи и не могу найти в себе силы отстраниться.

– Не надо. – Алена упирается мне в грудь ладонями, пытаясь вырваться, но я не отпускаю, а наоборот, наваливаюсь на нее, прижимая телом к стене.

– Я как увидел тебя, ни о чем думать не могу, – шепчу, как одержимый, и прислоняюсь лбом к ее лбу. – В голове только ты одна.

– Перестань, – произносят ее губы, но тело дрожит в моих руках, и я знаю, что это не от страха. Алена чувствует то же самое, что и я. Отчетливо вижу это в ее глазах, и последние тормоза сносит к чертовой матери.

– Вот, послушай, – прикладываю ее ладонь к своей груди. – Чувствуешь, как бьется мое сердце?

Глаза Алены расширяются, а губы инстинктивно приоткрываются. Не могу не воспользоваться таким заманчивым приглашением и приникаю к ним, увлекая в тягучий поцелуй, полный отчаянной нежности и необузданной страсти.

Алена отвечает мне, распаляя еще больше. Нежные пальчики перемещаются на мою шею и зарываются в волосы на затылке. Волна крышесносного наслаждения едва не сбивает с ног. Никогда от простого поцелуя мне так не сносило голову. Ее губы такие сладкие, а прикосновения обжигающие. Теряю себя в этой девчонке и не хочу ничего, кроме нее. Пипец я встрял, но так похер…

– Если муж узнает, он убьет тебя, – шепчет Алена надрывно, но я лишь сильнее прижимаю ее к себе.

– Плевать, – рычу и впиваюсь в ее шею губами, срывая сдавленный стон.

– Так нельзя… Остановись.

– Слишком поздно.

Все еще пытается вырваться, но шансов нет. Она теперь моя! Никому не отдам! Глотку перегрызу любому, кто посмеет отнять!

Алена

Губы Егора такие горячие и жадные. Они везде. Касаются моего тела, приводя в бешеный восторг и оставляя ожоги. Чувствую кожей каждый из них и горю в водовороте сумасшествия. Не понимаю, что со мной, но противостоять этому чувственному натиску не получается. Больше не принадлежу себе, с готовностью отдаюсь во власть чужого, едва знакомого мужчины. Это безумие. Его надо срочно прекратить. Но как, если от поцелуев кружится голова, а колени подгибаются…