Неясное, смутное

Не может быть облечено в образ[147].

Смутное, неясное

Неистощимо в использовании.

Темное, глубокое

Откликается бесформенному.

Мчится, течет потоком Его движение не пустое[148].

С твердым и мягким свертывается и расправляется,

С холодным и теплым опускается и поднимается.

Древние возничие Фэн И и Да Бин[149], поднимаясь на облачную колесницу, входили в облака и радугу, плыли в легком тумане, неслись в неясном, смутном, дальше дальней дали, выше бескрайней выси, стремясь достичь предела. Пересекали заиндевелые снега и не оставляли следов. Освещались солнцем и не оставляли тени[150]. Подхваченные смерчем, крутясь, взвивались ввысь[151]. Пересекали горы, переходили потоки, стопой попирали Куньлунь[152]. Распахивали ворота Чанхэ, проскальзывали в Небесные врата[153]. А теперешние возничие, хоть и есть у них легкая колесница и добрые кони, крепкая плетка и острые удила, не могут соперничать с теми. Великий муж[154] спокойно бездумен, покойно беззаботен. Небо служит ему балдахином, земля — основанием колесницы, четыре времени года — конями, инь-ян — возничим. Оседлав облако, поднявшись над туманами, следует творящему изменения[155]. Ослабив волю, расслабив тело, в стремительном движении несется в Великом просторе. Где можно шагом, там шагом, где вскачь — там вскачь. Повелевает [богу дождя] Юйши оросить дороги, посылает [бога ветра] Фэнбо смести пыль. Молния служит ему плеткой, гром — колесами колесницы. Поднимается вверх и странствует в занебесном краю. Спускается вниз и выходит из ворот безграничного. Внимательно все осматривает и обозревает, возвращая всему полноту[156]. Приводит в порядок все четыре угла и возвращается к стержню. Небо — его балдахин, поэтому нет ничего, что бы он не покрывал. Земля — основание его колесницы, поэтому нет ничего, что бы он не поддерживал[157]. Четыре времени года — его кони, поэтому нет ничего, что не могло бы ему служить. Инь-ян — его возница, поэтому нет ничего, что было бы не предусмотрено. Стремителен, но недвижен[158], мчится далеко, а не ведает усталости. Тело в покое, слух и зрение не истощаются[159]. Откуда же знает он, где крепятся восемь тяжей и где проходят границы девяти сторон света[160]? В руках у него рукоять дао, и потому он способен странствовать в беспредельном[161].

Поэтому дела Поднебесной не нуждаются в управлении — они идут, следуя своей естественности. Превращениям тьмы вещей нет конца, но они подвластны необходимости: когда вода в зеркале и образ приближены друг к другу, то, несмотря ни на какие ухищрения, квадратное, круглое, прямое, кривое не могут избегнуть точного отображения...

Человек при рождении покоен — это его природное свойство. Начинает чувствовать и действовать — и тем наносит вред своей природе... Поэтому тот, кто постиг дао, не меняет природного на человеческое. Вовне с вещами изменяется, внутри не теряет своего естества[162]. Стремится к небытию, а удовлетворяет все свои потребности; мчится во весь опор, а отдыхает в необходимости. Малое и большое, длинное и короткое — все держит свою полноту. Движение тьмы вещей стремительно и хаотично, однако не теряет своей меры. Поэтому постигший дао, занимая место наверху, не тяготит народ; выдвигаясь вперед, не наносит ему вреда[163]. Поднебесная идет к нему, зло и неправда страшатся его. Так как он не соперничает с тьмой вещей, то никто не смеет соперничать с ним.

...Когда-то Гунь в Ся построил оборонительную стену в три жэня[164], и чжухоу[165] от него отвернулись, за морем возникли недобрые помыслы. Юй[166], зная о недовольстве Поднебесной, ублаготворил ее милостями, разрушил стену, сровнял рвы, разметал богатства, сжег оружие и щиты. Заморские гости склонили головы, варвары четырех сторон принесли дары. Юй собрал чжухоу на горе Ту, и тысячи царств пришли с нефритом и шелком. Итак, когда коварные замыслы гнездятся внутри, то и чистейшая белизна[167] оказывается нечистой, а разум и благо утрачивают цельность[168]. Не знаешь того, что при тебе, как же можешь объять далекое?

Если одни упрочняют щиты, а другие в ответ точат клинки, одни возводят оборонительные стены, а другие строят тараны — это все равно что кипяток заливать кипятком же, от этого кипение только усилится! Нельзя плетью научить злую собаку или строптивого коня — будь ты хоть И Инем или Цзао-фу[169]. А вот когда злобные помыслы побеждены внутри, то и голодного тигра можно потрогать за хвост, не то что справиться с собакой или конем! Так, воплотивший дао отдыхает и неистощим, а полагающийся на расчет изнуряет себя, но безуспешно. Поэтому суровые законы, жестокие наказания — не занятие для тирана: кто щедро пользуется плетью, не обладает искусством дальней езды.

Глаз Ли Чжу[170] видел кончик иглы на расстоянии ста шагов, но не видел рыбы в глубине пучины; ухо Наставника Куана улавливало гармонию восьми ветров, но не слышало за пределами десятка ли[171]. Это значит, что, положившись на способности одного человека, не управишься и с тремя му земли[172]. Кто овладел всеупорядочивающим искусством дао[173], кто следует естественному ходу неба и земли (Вселенной), для того и равновесие шести сторон оказывается недостаточно выдержанным[174]

Юй, прокладывая русла рек, следовал за [природой] воды, считая ее своим учителем; Шэнь-нун[175], посеяв семена, следовал [естественному развитию] ростков, считая их своим наставником. Водоросли уходят корнями в воду, дерево — в землю. Птицы летают, опираясь крыльями на пустоту; звери бегают, попирая твердь; драконы обитают в воде, тигры и барсы — в горах. В этом природа неба и земли. Два куска дерева от трения загораются, металл от соприкосновения с огнем плавится; круглое вращается, полое плавает — все это силой естества.

Приходят весенние ветры, и падает благодатный дождь. Оживает и начинает расти тьма вещей. Пернатые высиживают яйца, звери вынашивают плод. Цветение трав и деревьев, птичьи яйца, звериные зародыши — нигде не видно того, кто вызвал все это, а все успешно свершается. Осенние ветры спускают на землю иней, пригибают живое, губят слабое. Орлы и коршуны дерутся за добычу; насекомые прячутся, травы и деревья уходят в корень; рыбы и черепахи скрываются в пучинах. Нигде не видно того, кто вызвал это, а все исчезает бесследно.

Деревья растут в лесах, вода течет в руслах. Птицы и звери живут в