щёлкнуть тумблеры», «Потом запустить винт». Но после их обнаружение, не медля, провёл все описанные манипуляции. Вирта не верил, что машина рабочая, им двигало только банальное любопытство. Когда же по корпусу пошла вибрация, а винт пришёл в движение, Вирта вскрикнул от неожиданности.

Манис резко обернулась, сначала с восторгом отметив, что её творение, собранное по большей части из старого мусора, работает. Но восторг в одну секунду сменился возмущением.

— Я же сказала ничего не трогать! — попыталась она перекричать с каждой секундой усиливающийся шум.

Вирта игнорировал её, зачарованно глядя на приборную панель. Всё остальное для Манис произошло, словно в замедленном действии. Парень положил дневник на коленки, взялся за рычаг, пальцем другой руки потянулся к кнопке, которая была скрыта его телом от глаз Манис. Он повернулся к ней, и по губам читалась одна фраза: «А что если я нажму».

И Вирта нажал. Манис не использовала стопоры, потому что была уверена — кроме неё на аппарат никто не позарится. Могла ли она знать, что гостем мастерской станет полный идиот.

Самолёт покатился к смотровой площадке, вибрируя, сотрясаясь и скрипя. Правым крылом он задел декоративный тюль и поволок его за собой. Манис понеслась следом, крича угрозы и приказывая Вирте остановиться. Парень же, буквально застыл. Глаза его, полные ужаса, смотрели прямо перед собой. Он с такой силой впился в рычаг, что пальцы на руке побелели. Площадка была длинной и широкой, но какое это имело значение, если ты не знаешь, что делать.

Вирта мог бы спрыгнуть, но ужас овладел им до такой степени, что он боялся пошевелиться. Ноги Манис горели, они ещё не отошли от тяжеленных цистерн, но в какой-то момент ей удалось ухватиться за поручень и заскочить на пассажирское сиденье.

— Останавливай! — кричала она.

Вирта молчал, перебегая глазами от одного прибора к другому.

— Но я не знаю как!

Манис попыталась наклониться, одна нога её соскользнула, и она чуть было не потеряла равновесие. Ей мешали тросы и перекладины, пальцы на руке предательски вспотели и тоже скользили, не давая как следует ухватиться. Испортить же собственное детище совсем не хотелось. Да, они могли бы сойти, но что тогда? Летун упадёт и разобьётся — два года усердной работы насмарку. А конец площадки подбирался всё ближе. Самолёт набрал скорость, но не достаточную, насколько понимала Манис. Выход оставался лишь один.

— Пристёгивайся! Скорее!

Вирта нащупал два ремня и дрожащими пальцами постарался их соединить. Манис протянула руку, чтобы придержать один из них и помочь незадачливому пилоту. Оставались секунды до падения.

— Я готов поклясться, что слышал какой-то странный звук сверху, — заметил Ние Трана, обращаясь к даме, наблюдавшей спектакль на втором этаже. Дама бросила на него короткий взгляд и пожала плечами, не придавая реплике значения.

Трана задержался на втором этаже, чтобы проверить на месте ли семья Викъянко, и не помешают ли ему Ло и Намрата совершить своё крохотное разоблачительное путешествие. Супружеская пара опоздала к началу, но всё же появилась и теперь сидела в первом ряду, пока на сцене пела славная молодая девица в роскошном платье, оголяющем грудь.

Ведомый странным звуком и природным чутьём на противозаконные действия, Трана поднялся к мастерской. Дверь, к его радости оказалась запертой — запертые двери часто знаменуют незаконные деяния, совершающиеся за ними. Странный звук всё больше отдалялся, рискуя и вовсе пропасть.

Не церемонясь, мужчина использовал магию, чтобы отпереть замок. Дверь с хлопком распахнулась, открывая вид на огромное помещение, заваленное мусором и деталями подозрительного вида. Звук, как он и боялся, практически исчез, и теперь сложно было понять, что или кто является источником.

Трана медленно прошёл мимо рабочих столов, заглядывая в крохотные коробочки и под скопление грязных тряпок. В дальнем конце комнаты он увидел разобранную кровать и испачканное косметикой трюмо. Он собрался выйти на смотровую площадку, как его внимание привлекли сброшенные на пол, вероятно, потоком ветра, бумаги. Множество сложенных листков с чертежами и расчётами.

— Наконец-то, — радостно выдохнул главный контролёр. — Теперь осталось только найти эту девицу.

Горизонт резко ушёл вверх, сменившись заострёнными крышами домов круга. Вирта издал сдавленный крик, Манис же не могла выдавить ни звука: восторг и ужас соединились, не давая втянуть воздух в лёгкие.

— Тяни на себя, рычаг тяни! — наконец закричала Манис, выйдя из оцепенения.

Она схватила Вирту за локоть, но парень уже и сам понял, чего от него ждут. Дома нижнего яруса увеличивались, на улицах уже можно было разглядеть людей в свете ночных фонарей. Манис готовилась к худшему. Если бы на пассажирском или пилотском кресле находился Правид, он знал бы что делать. Да она, в общем-то, так и планировала. Одно дело собрать самолёт по старым схемам, другое — научиться летать. А вдруг, рычаг установлен неверно, вдруг винт неожиданно остановится или отвалится деталь. Одни предположения и ни грамма уверенности.

Когда до пика крыши самого высокого дома, в сторону которого они летели, оставалось не более сотни метров, самолёт пошёл вверх и выровнялся, взяв курс на океан. Вирта боялся сменить позу, боялся тронуть лишний прибор, он смотрел только прямо, перестав тянуть рычаг.

— Нам нужно развернуться, — прокричала Манис, увидев, как они миновали стену внешнего круга, летя прямиком к бескрайним водам.

— Я не знаю, как это сделать, Манис! Я впервые оказался в подобной ситуации, неужели не понятно! — голос Вирты стал жёстче. Он пришёл в себя и теперь злился, то ли на девушку, не сообщившую, что машина рабочая, то ли на себя за беспечное любопытство.

— Там есть педали, внизу. Утопи правую.

Вирта последовал совету, но нажал слишком сильно, а может, проблемы были в самом механизме. Их резко повело в сторону, самолёт накренило.

— Стой! Стой! Верни в прежнюю позицию! Для это утопи левую, только чуть-чуть!

Повернуть к дому им не удалось, и летательный аппарат нёсся прочь от Разнана. Вскоре под ними исчез и внешний круг, за стенами которого через километр показался крутой обрыв.

Манис лихорадочно соображала, что им делать дальше. Однако страх поглощал её мысли всё сильнее, мешая думать. В дополнение к этому, пронизывающие ледяные потоки ветра, словно хлыст, били её по коже. Тонкая подкладка, в которой она осталась, ни