Я была в шоке. Совершенно не ожидала такого поворота событий.

— А как же мои больные? Егоров и Анисимов из третьей палаты? Мне же им надо доделать курс…

— Так, считай, что я у тебя единственный больной. Вылечишь меня — будет тебе приз. Не вылечишь — вылетишь, как пробка из бутылки. Шутах

Мне стало страшно. Что я буду делать рядом с этим сильным, богатым, но совершенно чужим мне человеком?

— На неделе у меня тут готовит-убирает тетя Вера, хороший такой бабец, так что тебе ничего делать не придется. Чтоб не скучала, пока я на работе, можешь развлекаться, как все бабы наших пацанов развлекаются. Ногти пойди себе нарасти.

— Я не могу ногти, как же я буду делать массаж?

— Ой, правда, а что тебе делать-то в свободное время? Ногти наращивать тебе не надо. Волосы наращивать тоже, губы силиконом накачивать тоже ни к чему. Может, в фитнес-клуб тебя записать? Вообще-то там еще похудеешь. Куда тебе? Можно в спа какую-нибудь ходить, чтобы уж тебе массаж делали, всякие женские финтифлюшки. Вообще-то хорошо, смотри, на тебе одна экономия. Ладно, придумаешь себе какое-нибудь занятие. Давай сделай теперь мне массаж покрепче.

Я сделала ему массаж, и он снова стонал от удовольствия, причмокивая толстыми губами. Ночью между нами опять ничего не случилось, кроме нежных объятий.

…Так я осталась жить у Юрия. Утром рано вставала, кормила его завтраком, провожала на работу. Потом приходила тетя Вера. Она была очень ловкой, быстрой, очень любила Юрия и говорила о нем с плохо скрываемым восхищением. Но меня она почему-то сразу невзлюбила. В самом начале моего житья-бытья в квартире на Тверской я попросила тетю Веру научить меня пользоваться сложной бытовой техникой, с которой раньше никогда не имела дела: с посудомоечной машиной, микроволновкой и стиральной машиной.

— Не надо тебе этого. Каждую учить — курсы нужно открывать, — сердито сказала она, но, увидев мое удивленное лицо, чуть мягче добавила: — У тебя здесь другое предназначение: Юрия Михайловича развлекать, радовать и обихаживать. А кухня — это мое, нечего тебе сюда соваться.

Она демонстративно откладывала в сторонку мое белье, закладывая в стиральную машину только Юрины вещи, и делала массу мелких пакостей, которые так легко сделать, когда на кухне крутятся две хозяйки.

Я ничего не сказала об этом Юре, сама нашла инструкции ко всем приборам и освоила их.

Это оказалось совсем несложно.

Я старалась ускользнуть из дому, когда приходила тетя Вера: ездила к дедушке, готовила ему еду, стирала, убирала. Мне очень его не хватало, я скучала. Только дома, в Бирюлеве, рядом с дедом, я чувствовала себя в своей тарелке.

Иногда я ходила в церковь и ставила свечки Богоматери и Серафиму Саровскому.

Он чем-то внешне напоминал моего дедушку, и я разговаривала с ним, как с добрым наставником. Если у меня появлялись неподотчетные деньги, то старалась дать их на храм и нищим.

Несколько раз я заезжала в больницу с огромными тортами и бутылками, но на меня там смотрели как на прокаженную. Девчонки-медсестры всячески подкалывали, что теперь я, мол, круче вареных яиц и ко мне не подступиться, с явной завистью осматривали мою одежду из дорогих магазинов, иногда просили взаймы солидные суммы. Конечно, я давала, что могла, но долг мне никто и не думал возвращать.

Смирницкий сально улыбался и шептал мне на ухо: «Видишь, как я первый распознал в тебе звезду пленительного счастья. Знал, что такая пташка далеко полетит. Молодец, не упустила своего шанса! Он растопил тебя своими большими деньгами, Снежная королева?»

Потом я прекратила эти поездки, потому что было очень неприятно. Ведь я была ни в чем не виновата, так само собой случилось. Оказалось, что на самом деле у меня нет настоящих друзей и подруг. С женами Юриных пацанов отношения у меня тоже не сложились, они не приняли меня в свою щебечущую, пеструю стайку. Ведь я ни в чем модном не разбиралась и была «настоящая лохушка», как сказала про меня одна из жен. Мне было очень одиноко.

Если бы меня спросили, что произошло в моей жизни, то я могла бы точно сказать, что погрузилась в самую глубокую пропасть одиночества. С Юрой мы совсем мало разговаривали. Вечером он приходил очень усталый, я кормила его и делала массаж. В течение пары часов Юра вообще не мог говорить от усталости. Иногда он оживал, рассказывал какие-то новые анекдоты или отпускал незначительные реплики, комментируя телевизионные передачи. Но говорить мне с ним было не о чем, кроме того, я очень боялась вызвать его раздражение, поэтому старалась помалкивать.

Раньше мне казалось, что я нужна людям, нужна своим пациентам, что я выполняю какую-то важную работу и поэтому цель моего присутствия на земле как-то оправданна. Теперь же мне было стыдно, что я незаслуженно купаюсь в роскоши, которая мне особо и не была нужна. Юрий в деньгах меня не ограничивал, однако внимательно контролировал, на что я их трачу. Он отдавал мне свой кошелек, туго набитый долларами и рублями, и завозил в какой-нибудь крупный магазин.

— Оставляю тебя на три часа, чтобы купила себе хорошие шмотки. Не деду своему, не подружкам, не мне, а себе. Хватит благодетельствовать за мой счет. Задание ясно? Тусуйся.

Я бродила по магазинам и покупала первые попавшиеся вещи моего размера. Мне это было совершенно неинтересно. Есть уже пара хороших туфель, куда больше? Есть несколько костюмов, я к ним привыкла, зачем еще? Но такое положение дел совершенно не устраивало Юрия. Он брал меня на всякие встречи и тусовки, и я должна была соответствовать, надевать все самое дорогое и модное, чтоб ему не было стыдно перед пацанами. Единственное место, где я могла пропадать часами, были книжные магазины. Я покупала множество книг и запоем читала. Юрий очень сердился, если видел меня с книгой. Он как будто ревновал меня. Однажды он увидел на обложке фотографию Ошо и с раздражением выдернул книгу из моих рук, решительно направился к мусоропроводу в кухне, и книга, стукаясь о бортики, полетела вниз.

— Чтоб я этого мужика в доме больше не видел, поняла? Развела здесь избу-читальню. Вступай тогда в Союз читателей, что ли.

Я стала прятать от него книги. Он разрешал мне читать только книги по кулинарии и по массажу.

Когда тети Веры не было, я готовила Юрию еду. Кулинарничать на этой кухне было самым настоящим наслаждением, только не всегда мне удавалось завоевать это пространство в неравной борьбе с хозяйственной тетей Верой. Экзотические блюда Юрий не любил, и я готовила ему то, чему научила меня бабушка. Я знала много секретов. Например, варила курицу вместе с хрустальной рюмкой. Курица при такой варке получается необыкновенно мягкой и вкусной. Юра ел очень много и знал толк в еде. Я готовила борщ, рассольник, гороховый суп, сборную мясную солянку, пекла беляши, пироги. Юрию нравилась моя еда, и он почти всегда меня за нее хвалил. Я заметила, что Юра питается очень нездоровой пищей, но все мои попытки предложить легкие салаты и диетические блюда встречали с его стороны насмешки и жесткий отпор.