К слову, в 1970 году группа сослуживцев Григулевича направила рапорт начальнику внешней разведки А.М. Сахаровскому: «Учитывая огромные заслуги “Макса” перед Советским государством при выполнении боевых заданий за рубежом в период с 1937 по 1953 год и в связи с 50‐летием советской внешней разведки, полагали бы справедливым возбудить перед Президиумом ВС СССР ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза разведчику-нелегалу И.Р. Григулевичу».

Ходатайство начальник разведки не подписал, оно и поныне хранится в архивном личном деле «Макса» без какой-либо резолюции.

Глава пятая

Двадцать псевдонимов резидента

Имена генералов Судоплатова и Эйтингона, разведчиков Кузнецова, Вартаняна, Григулевича золотыми буквами вписаны в скрижали истории ВЧК — НКВД — КГБ — СВР.

Каждому из этих мэтров разведки посвящена страница или целая глава в досье Службы внешней разведки, но что мы знаем о герое Гражданской войны, руководителе разведывательных операций и резиденте в Англии, Германии, Испании, Франции генерале госбезопасности Л.Л. Фельдбине? Он, если и появлялся на страницах отечественной печати, то под одним из своих 20 (!) кодовых имен — Александр Орлов.

В Соединенных Штатах он проходил как Игорь Константинович Берг или Уильям Голдвин, а в совокупности ФБР выявило 8 принадлежавших ему имен.

В архивах КГБ хранится еще более 10 его псевдонимов, которые он применял в ходе заграничных операций.

Количество использованных Фельдбиным кодовых имен — свидетельство тому, что в 1920–1930 годы ни одна серьезная операция Лубянки за пределами СССР не обходилась без его руководства и непосредственного участия. Однако в конце 1950‐х в советской историографии было наложено табу на истинные анкетные данные и на многогранную деятельность этого корифея разведки.

ПЕРВЫЙ ПСЕВДОНИМ

В 1914 году экономический спад в России вынудил Лазаря Фельдбина, агента по продаже леса, в поисках более прибыльной работы перебраться в Москву. Его девятнадцатилетний сын Лейба поступил в Лазаревский институт, где готовили специалистов дипломатического профиля[14].

По окончании этого заведения юноша продолжил обучение в Школе правоведения при Московском университете, но в 1916 году был призван на действительную военную службу. В боевых действиях участвовать Лейбе не довелось, так как его резервный полк дислоцировался на Урале.

В детстве Лейба мечтал стать командиром кавалерийского полка и, лишь повзрослев, узнал, что им владели несбыточные мечты, ибо офицерское звание, не говоря о службе в элитном подразделении царской армии, были недоступны евреям. Возможность сделать военную карьеру открылась юноше лишь в марте 1917 года вслед за отречением императора Николая II и появлением реформ Временного правительства.

В том же месяце 1917‐го Лейба прошел подготовку в школе прапорщиков, а в мае вступил в ту фракцию Российской социал-демократической рабочей партии, во главе которой стоял Соломон Лозовский, будущий генеральный секретарь Красного интернационала профсоюзов (Профинтерна).

Став членом так называемой «группы интернационалистов Лозовского», Лейба познакомился с представителями различных революционных течений из стран Западной Европы и вскоре свободно изъяснялся по-английски, по-немецки, по-французски.

Ничего удивительного: выросший в многоязычной еврейской слободке Бобруйска, он легко овладел тремя европейскими языками, добавив их к идишу, русскому и польскому, которые знал с детства.

В октябре 1917 года в Петрограде Лейба не захватывал ни Телеграф, ни Почту, как и не штурмовал Зимний, и все же его как активиста Октябрьской революции поощрили должностью в администрации Ленина. Однако чиновничье кресло в Смольном — не для жаждущего ратных подвигов юноши, и в 1919 году он становится бойцом Красной армии.

В 1920‐м по рекомендации опытного марксиста Тер-Ваганяна Лейба вступил в РКП(б), и вскоре его назначили заместителем Артура Христиановича Артузова, начальника линейного Особого отдела ВЧК (военная контрразведка) 12‐й армии РККА, которая сражалась против поляков на Юго-Западном фронте.

Фельдбин руководит диверсионными операциями и лично участвует в рейдах по тылам польских войск, уничтожая штабы и узлы связи. Вовремя добытая им информация позволила упредить попытку поляков прорваться к Москве летом 1920 года.

В декабре 1920‐го Артузов помог своему заместителю Фельдбину попасть в подразделение ВЧК, которое координировало работу по охране границы РСФСР. А спустя два месяца, в начале 1921‐го, Лейбу назначили начальником секретно-оперативной части Архангельской ЧК.

Поскольку по роду деятельности ему приходилось общаться с гражданами иностранных держав, он, согласно правилам, введенным Ф.Э. Дзержинским, был обязан выступать под чужими анкетными данными. Так Лейба Лазаревич Фельдбин стал Львом Лазаревичем Николаевым, — получив первый из своего длинного списка псевдонимов.

…На фронте Лейба приобрел множество друзей и союзников, в числе которых был его начальник А.Х. Артузов. В мае 1922 года, по окончании Гражданской войны, в Особом отделе ВЧК был выделен новый — контрразведывательный отдел (КРО). Его возглавил А.Х. Артузов, став родоначальником российской контрразведки.

РОКОВАЯ ПРОГУЛКА

1 апреля 1921 года Фельдбин женился на Марии Владиславовне Рожнецкой, женщине неземной красоты, на восемь лет его моложе. В 1919 году, в свои 16, она вступила в РКП(б) и работала в советских учреждениях, а потом записалась добровольцем в Красную армию. Служила в штабе Юго-Западного фронта, где впервые встретила своего будущего мужа Лейбу Фельдбина.

Осенью 1921 года молодожены возвращаются в Москву. Фельдбин работает следователем в Верховном трибунале ВЦИК и одновременно учится в Школе правоведения. Через три года, получив диплом юриста, он под началом Николая Крыленко, видного юриста и партийного деятеля, участвует в подготовке первого советского Уголовного кодекса.

В 1923 году, по рекомендации Ф.Э. Дзержинского, Фельдбина назначили помощником начальника Экономического управления ОГПУ (ЭКУ). Через два года, в 1925‐м, он занял должность начальника погранвойск ОГПУ в Закавказье.

К месту службы в Тифлисе он прибыл с женой и трехлетней дочерью. Вероника унаследовала красоту матери и острый ум отца. Первый и последний раз за всё время их супружества Лейба и Мария получили возможность насладиться счастьем спокойной семейной жизни.

В райском уголке Закавказья, далеком от московских снегов и интриг, ничто не предвещало трагедии. Но однажды, когда они катались на лодке по Тифлисскому озеру, разразилась гроза, и они промокли до нитки.

Вечером у Вероники поднялась температура, ее бил озноб. К утру состояние ухудшилось, и девочку поместили в лазарет. На больничной койке она пробыла месяц, но хворь не отступала, а врачи в бессилии разводили руками.

Только на следующий год, когда Фельдбины вернулись в Москву, врачи поставили диагноз — ревматизм. Прогноз мрачный: болезнь неизлечима. Но Фельдбин — боец по натуре, и по мере того, как чахла Вероника, росло его желание вылечить ее.

Это стало доминантой всей его последующей жизни. Он надеялся, если не в России, то где-нибудь за границей вернуть здоровье дочери. Стремление устроить ребенка в