Королева Арнелля постановила, что так будет. «Вода, секс, смерть». Настала очередь смерти. Птенца не спасти.

Клэр села рядом, и Эльв накрыла ее руку своей. Она опустила птенца в ладонь сестры. Клэр чувствовала, как он дрожит. Его сердце трепетало, словно крылышки мотылька.

— Может быть, помолимся? — предложила она.

— Если хочешь, Gigi. У тебя хорошо получается.

Похвала приободрила Клэр.

— Твоя жизнь была коротка, — торжественно произнесла она, — но не менее важна, чем любая другая жизнь.

Клэр услышала всхлипывания.

— Не смотри на меня, — велела Эльв.

Она старалась думать о том, что можно повернуть время вспять и вновь очутиться с матерью в палатке на огороде. В одной из маминых сказок двенадцать принцесс танцевали всю ночь напролет. А двенадцать братьев превратились в белых лебедей.

— Ладно. — Удивленная Клэр опустила глаза.

— Дальше, — велела Эльв. — Заканчивай.

— Мы надеемся, что ты обретешь мир.

Клэр была в смятении от такого откровенного выражения чувств. Она поспешно дочитала молитву. Наверное, она все сделала неправильно. Она не настолько хороша, как думает Эльв.

— Мы надеемся, что ты благословен.

Сестры слышали дыхание друг друга и стрекотание сверчков. Невнятно бормотали машины на Мейн-стрит. Эхо гуляло между домами в ясную ночь.

— Закрой глаза, — попросила Эльв.

— Зачем?

Мир казался живым существом. Воздух кишел комарами, москитами и мотыльками.

— На минутку, — настаивала Эльв. — Не бойся.

Клэр закрыла глаза. Через некоторое время малиновка замерла.

— Все, — произнесла Эльв. — Можешь открывать.

Птенец словно стал еще меньше, одна кожа да кости. Эльв сходила в гараж за лопатой. Она встретилась лицом к лицу с третьим страхом из списка. Сегодня ночью можно разорвать открытку с зелеными чернилами. Она вернулась к Клэр и выкопала ямку под живой изгородью. Лицо Эльв было мокрым от слез. Она копала так быстро, что выглядела не расстроенной, а разозленной. Клэр благоговейно молчала и не предлагала помочь. Эльв закончила, оторвала низ своей любимой парижской майки и осторожно завернула малиновку. Клэр никогда и никого не любила так сильно, как Эльв в этот миг. У нее в горле стоял болезненный комок. Как хорошо, что она вышла на улицу, нашла в огороде сестру, осталась с ней в темноте!

После похорон они вернулись в огород. Нырнули под сплетение лоз и уселись по-турецки рядом с капустной грядкой. Капусту никто не любил, даже мать. Пустая трата времени. Эльв закурила и выдохнула струйку дыма. Ночь была такой темной, что дым казался зеленым. Мир словно отодвинулся куда-то далеко. Эльв внезапно подалась вперед. Сперва Клэр испугалась, что получит пощечину, как Мег, но Эльв лишь обхватила ее руками. Она крепко обняла сестру, затем отстранилась. Когда она задрала майку, чтобы вытереть мокрое лицо, Клэр увидела, что под майкой ничего нет. Эльв была похожа на садовую фею, которая спит под листьями, разговаривает с червяками и вплетает в свои длинные черные волосы белых мотыльков. Она словно перестала быть человеком. У Клэр возникло странное чувство. Наверное, Эльв ощущала то же самое, глядя, как мешок со вторым котенком пошел ко дну. Свое бессилие спасти того, кто рядом.

В лето шелкопряда, все изменившее, когда Эльв было одиннадцать, Клэр восемь, а Мег приболела и осталась дома, они возвращались от знака остановки в темноте.

Эльв отсутствовала десять часов. На ней по-прежнему был купальник, но туфли куда-то пропали. Сестры держались за руки и шли по пустой улице. После того как они вернулись домой, мать выбранила их. Велела идти в спальню и пообещала поговорить об их исчезновении утром. Эльв взяла вину на себя, соврала, что Клэр не могла одна найти дорогу домой. Эльв должны были наказать за столь позднее возвращение, но ей было все равно. Они с Клэр поднялись в спальню, она легла в кровать и поджала колени. Мег валялась на своей кровати и читала «Большие надежды».

— Читала? — спросила она Эльв и показала обложку.

Эльв отвернулась к стене. Арнелль черным зернышком зрел в ее груди.

Клэр забралась на кровать к сестре. Эльв пахла пеплом и огородной землей. В ее чудесных длинных волосах застряли листья.

— Это о мальчике, который считал, что у него нет будущего, но ошибался, — пояснила Мег. — Запутанная и загадочная история о судьбе и о любви.

Эльв замерзла. Клэр обняла ее. Она в жизни не сумеет отблагодарить сестру, никакие слова тут не помогут. Что-то дурное стряслось с Эльв вместо нее. Купальник Эльв до сих пор не высох, но она не потрудилась его снять.

Именно тогда Клэр поняла, что они никогда ничего не расскажут.

В ночь, когда малиновка умерла у них на руках, над головой носились майские жуки. Эльв распугала их. Сестры сидели рядом с капустной грядкой. Никто не знал, что они здесь. Они могли быть в сотне миль отсюда, могли спуститься по подземной лестнице. Не успеешь оглянуться, как наступит август. Эльв наклонилась вперед и зашептала. Ее заплаканное лицо горело. В человеческом мире надо очень осторожно выбирать привязанности. Надо смотреть прямо в сердце. Длинные волосы Эльв мазнули Клэр по лицу.

— Ты совсем на нее не похожа.

В огороде было так темно, что они едва различали лица друг друга. Все остальное тонуло во мраке.

— Ты гораздо больше похожа на меня.

Моя сестра пряталась у себя в комнате. Смотрела на небо и плакала. Разве не прекрасно снова стать человеком? Но она продолжала тосковать по свободе. Я теряла сестру за сестрой, неужели и ее мне было суждено потерять? Она стояла на карнизе за окном. У нее была всего одна рука; если она упадет, то разобьется вдребезги о скалы внизу.

В полночь я пошла собирать тростник, хотя вокруг бродили злобные псы и убийцы. Я принесла острые иглы и палочки. Вечером я плела тростник, пока сестра плакала. Закончив, я накрыла ее плащом. Она превратилась в птицу и улетела.

Я следила за ней, пока она не растаяла облачком. Теперь мы обе были свободны. Я отправилась в город и нашла работу. В конце концов, у меня был талант. Если меня спрашивали о семье, я скрывала, что у меня когда-то было двенадцать сестер. Говорила, что всегда заботилась о себе сама. Говорила, что мне нравится быть одной, и со временем поверила в это.

В это время года сестры Стори ели помидоры на завтрак, обед и ужин. Жареные помидоры, перетертые с хлебными крошками; густой томатный суп с сельдереем, базиликом и сливками; салаты из желтых помидоров, спрыснутых бальзамическим уксусом. Однажды помидоры забыли на плите, девочки прозвали получившееся варево «Черная смерть» и охотно мазали его на тосты. Они выдумывали помидорные шутки: «Почему помидор покраснел? Потому что увидел картошку без мундира! Чем помидоры чистят зубы? Томатной пастой!» Они часами возились на кухне, пробуя самые сумасшедшие рецепты: помидорный мусс, помидорный шербет, торт из зеленых помидоров. Но этим летом Эльв заявила, что у нее аллергия на помидоры. Якобы у нее была от них крапивница. Она не съела ни кусочка. Отодвигала тарелку, сколько бы труда мать ни вложила в блюдо. Эльв было все равно. Она будет есть то, что хочет. Будет делать то, что хочет. Она говорила это тихо, но все слышали.