Приоткрыв дверь в спальню, Андрей стоял. Смотрел на бугорок, лежавший на кровати, который должен медленно подниматься, а потом опускаться, или он мог слышать тихое сопение жены. Но пока Андрей ничего из этого не уловил, и мысли пробирались в мозг всё быстрее.

Она умерла, пока я был на работе. Она умерла, её уже нет. Вызывай скорою.

Прижавшись левым плечом к дверному косяку, Андрею захотелось, чтобы всё это был сон, просто обычный плохой сон.

– Я жива, – раздался её слабый хриплый голос.

От неожиданности Андрей ударился затылком об дверь. «Я жива», – раздались эти два слова ещё раз в голове. В каком надо находиться положении, как себя надо чувствовать, чтобы это говорить?

Ему самому стало страшно некомфортно из-за такой ситуации. Андрей не знал, что ответить.

Нина знала, восемь дней подряд Андрей возвращался поздно с работы, заходил к ней и проверял, дышит она ещё или нет. Утром готовил ей и снова проверял, жива она или нет. Всё это словно какая-то дурацкая игра в кошки-мышки, если можно её так назвать.

Вдруг ему послышалось. И Нина ничего не говорила, а это просто была иллюзия. Андрей надеялся на это, цепляясь за всякий бред, но миф быстро развеялся.

– Не хочешь находиться в одной квартире с трупом? – тихо произнесла она. Голос шёл словно издалека. – Понимаю, возможно. Но всё уже неважно, Андрей, – она сделала небольшую паузу. – Будь умнее. Это моё наказание, но в то же время я мучаю тебя, – её сразил сильный неугомонный кашель. Он стал редким явлением на последней стадии рака, когда человек уже был одной ногой в гробу. – Я о многом в последнее время думаю, потому что, как и ты, знаю, что остались последние дни. А это уже не имеет никакого значения. Тебе страшно, Андрей, – Нина тяжело вздохнула, перевернулась на другой бок с большим трудом.

– Нет смысла отрицать, – наконец-то сказал, хотя прозвучало это грубо с его стороны, но уже было неважно, так как нет смысла скрывать. – Боюсь.

Воцарилась тишина. Андрею показалось, что Нина заснула, но ошибся, она тяжело набрала в лёгкие воздух, хрипя, а потом спокойно выдохнула, почти бесшумно. Да. Они оба знали, что последние деньки остались для Нины в этом мире, а потом пустота, вечная чёрная пустота, и, возможно, даже не поймёт, что она умерла, не успеет.

– Думаешь, легче будет для нас обоих, если я умру раньше?

В её словах была такая огромная тяжесть и печаль. Андрей не знал, что сказать, он не хотел, чтобы она умирала, но в то же время не хотел мучиться сам. Как раньше уже не будет, но всё равно продолжал молить бога, чтобы случилось чудо.

Нина понимала это и знала свой исход, уже не питая никакой иллюзии, что всё будет хорошо.

– Ответь мне. Молчать нет смысла. Или тебе плевать?

– Нет. Нет! – но в каком-то роде это было так. – Всё слишком трудно, Нина, это…

– Тут ничего нет трудного, – прохрипела она. – Ты уходишь из дома на весь день, чтобы меня не видеть, а по возвращении домой тебе страшно увидеть меня мёртвой, и каждый раз проверяешь, жива я или нет. А только потом идёшь есть и ложиться спать. Но снова проверяешь меня, жива я или нет, но уже лёжа со мной, словно тебе страшно уснуть с трупом в одной постели. Вот так обстоят дела. Ты устал от меня, ты не хочешь страдать, видеть меня такой. С мешком костей, – она плакала. Слёзы текли медленно по щекам, прямо на подушку, оставляя тёмные мокрые пятна. Ей больше ничего не осталось. – Зачем что-то скрывать, когда конец близок?

В этот момент Нина сильно захотела умереть, покончить со всем этим раз и навсегда. Поставить точку во всём, но умирать её организм не собирался.

– Ладно, пойду я.

В тишине намного лучше думается. И этого достаточно для Андрея. Время шло. Он не возвращался обратно в спальню, хотя давно уже поел и просто сидел на кухне, уставившись в окно. Смотря на ночной грязный город.

Где-то сейчас в это время молодую девушку насилуют, издеваются или убивают, а может, даже уже убили и выбросили под мост в реку или в лес смерти. А он здесь в одной квартире с полумёртвой женой, дожидаясь того самого дня и часа. Где выход? Где тот самый выход, о котором все кричат: «Выход есть всегда!»

Собачья чушь, в которую многие верят, но на самом деле это иллюзия. Как будто что-то изменится для кого-то, если они будут верить, умирая, что ещё не конец, ещё есть шанс. Как это делал отчасти Андрей, моля о помощи своего создателя, но ответа не было. Всё так же, и только хуже с каждым новым днём. Нине становилось труднее ходить, её всю трясло, сильная слабость в теле и всё время ей хотелось спать. Не пахнет здесь чудом, а только приближающейся смертью.

Город красив, но мерзок, как весь мир в целом. Но Андрей был здесь в своей квартире, ему всё уже надоело, бесило, раздражало. Это не жизнь – это муки одного человека, а страдания другого. Имеет ли это какой-то смысл. Если бы она так сильно сигареты не любила, то всего этого не было бы.

– Будь проклято всё!

Андрей вскочил со стула и перевернул одним резким движением. Грохот был на всю квартиру, как показалось Андрею. Ему хотелось всё крушить вокруг себя, поломать что-нибудь, чтобы выкинуть весь пар злости, обиды, боли, страха, но не имело смысла этого делать, потому что вещи, мебель тут ни при чём.

– Будь проклято, будь проклято – тихо шептал он. – Будь проклято, будь проклято, будь проклято, будь проклято, будь проклято… – повторял снова и снова, словно заевшая пластинка.

Мысль об убийстве жены возникла совсем неожиданно. Она пришла как гениальная идея. Убить её. Покончив со всеми муками, она только скажет ему потом спасибо.

– Нет, – тихо застонал. – Это неправильно. Это моя жена, мой любимый человек.

Но сколько ты будешь мучиться ещё? Она сама во всем виновата. Сколько раз ты ей говорил бросить курить эту отраву, смерть, сколько ссор по этому поводу было. Но всё было бесполезно, а теперь это называется милосердием с твоей стороны. Ты ведь не забыл этот чёртов противный запах сигарет? Этот дым, как от неё воняло? Ты ничего не забыл. Как она сказала тебе, что бросит, если перестанешь каждый раз говорить об этом. По её словам, ей самой тошно курить. Но она не бросила курить, она решила, что её не возьмёт никакая болезнь, что она будет жить и курить до ста лет. Ты ей только поможешь.

– Нет. Я не должен об этом думать. Убить жену? Это издевательство – это низко, – Андрей кинул свой взгляд на часы, показывающие одиннадцать тридцать пять. Стрелка мелодично тикала вперёд.

Она заслужила. Надо платить по счетам. Ты не должен из-за неё страдать, не должен. Ты человек, и ты тоже хочешь жить как все нормальные люди и не возвращаться домой в страхе, что она мертва или у неё случился сердечный приступ. Она сама виновата, только она и её тупые родители, не объяснившие, что курить – это смерть. Она виновата сама, так что пусть платит по счетам сполна. Ты её избавишь от страданий и мук. Ей больно. Она уже не хочет жить, потому что это нельзя назвать жизнью, это пытка. Самый настоящий ад на планете, где понимаешь, что другого выхода уже нет и ничто нельзя изменить, это безысходность, где можно смело ставить точку в этой безумной истории.