– Ладно. Надеюсь, через неделю не будет здесь урода.

– Андрей! Прекрати или без ужина сегодня.

Нина закрыла ноутбук и кинула быстрый взгляд на котенка, который уже лежал возле миски. Спал. Нина не смогла понять нелюбовь к домашним животным у Андрея.

– Как думаешь, тебе помогут, если ты будешь нуждаться в помощи?

– Надеюсь. Андрей, в мире полно хороших людей. И если ты вырос в среде, где одни гады, – Нина пожала плечами. – И вдобавок у меня есть ты.

Щелчок и снова настоящее.

– Просто хочу тебе помочь. Будь твоя мамаша одна, она так и осталась бы за дверью. Мне жалко тебя. Ты в такое дерьмо из-за нее попал. Ты еще мал, чтобы за нее отвечать, а это несправедливо. Я могу позвонить, и тебя заберут, где не будет твоей матери, но сможешь спать в кровати.

– Нет. Без мамы…

– Что вы здесь делаете с моим сыном! – зашла на кухню тупая мамаша со злобным взглядом, и Андрею показалось, что она сейчас на него накинется, как бешеная собака.

– Кормлю его и болтаю с ним, – ответил сухо. От одного вида Андрея бросило снова в злость. Да как она смеет с ним вот так разговаривать, он дал ей еду, место, дал искупаться. – Или вас выкинуть за дверь надо? Или во мне вы видите сексуального маньяка? Нет, скажу сразу, я не повернутый на маленьких детях, – Андрей говорил сдержанно.

– Кто знает вас.

– Если бы хотел, я сделал бы это давно. Вы должны мне сказать спасибо, что впустил вас.

– Я очень благодарна вам, но поймите меня правильно, сын у меня – все, что осталось.

– Думаю, что нет. Я считаю, будет правильно для него, если…

– Нет! – закричала она во всю глотку, как сирена взвыла при пожаре. Ее лицо сморщилось в испуге. – Вы не смеете этого делать. Это мой сын, мой! Вы слышите меня? Не трогайте его.

– Пошла ты к черту, мамаша тупая! Ты только на него посмотри! – он ткнул пальцем на Васю, который доедал последние капельки супа, не обращая внимания на крики матери. Для него это было делом привычным, она часто любила кричать на него или на кого-то еще. – А ты бездомная. Не знаю, как у тебя получилось потерять квартиру, но это не мои проблемы, если честно, так что для него это будет лучше всего. Ты над этим не задумывалась никогда? Или тебе плевать на него?

– Пошел ты! Пошли, нам надо уходить.

Андрей вскочил со стула и набросился на Алину, закрыв своим телом Васю, сидевшего за столом.

– Вот его не трогай. Ты можешь собирать манатки из мусорного бака и валить на все четыре стороны, если хочешь, убей себя. Но мальчика заберут органы опеки, а не ты.

Андрей мог наплевать на все это, но так было неправильно. По крайней мере, так Нина бы не поступила. Мальчик, скорее всего, заболел бы чем-нибудь, а потом сдох, как собака возле забора или на помойке на руках мамаши.

– А ну отдай мне его. Вася, иди ко мне, Вася! – кричала она уже во всю глотку, словно собиралась убивать. Ее глаза вылезали из орбит. – Иди сюда. Кому я говорю?

– Васек, лучше сиди, – Андрей двинулся в ее сторону, сделав один шаг. Справиться с этой больной женщиной он мог. – Ты ведь хочешь спать в теплой кровати, есть нормальную еду? – он смотрел на Алину, но разговаривал с Васей. – Там будет лучше, чем с ней. Поверь мне.

– Да пошел ты!

Алина резко толкнула его в бок. Андрей не ожидал. Схватила нож со стола, которым совсем недавно Андрей резал для мальчика хлеб, и вонзила нож прямо в живот. Острая боль пронзила. Он ничего не успел сделать, как упал на колени. Боль с каждым ударом сердца пульсировала. Андрей прижал, обхватив рану двумя руками с двух сторон и не став вытаскивать нож, хотя ему хотелось вытащить его и вонзить тупой дуре прямо в глаз, отправив ее на тот свет почти сразу.

Андрей чувствовал теплую кровь, как та сочилась сквозь пальцы, как она капала на пол. Алина протерла рукоятку ножа тряпкой, и Андрей схватил ее окровавленными руками за кисть. Та лишь отдернула руку, хватая сына за ворот.

– Прошу, нет. Нет, – страх и боль бились на равных.

Она просто улыбнулась ему, таща сына.

– Ты, ты, ты… не понимаешь, что творишь… как же больно! – взвыл Андрей. – Вызови скорую, прошу, скорую! – Андрей завалился на бок и рухнул, боль становилась сильнее. Казалось, что кишка пробита, и возможно, так оно и было, и сейчас вся его пища выходит из кишечника.

– Сдохни! – яростный голос доносился из прихожей.

Алина схватила обувь в коридоре и дала сыну надеть кроссовки. Ее сердце бешено колотилось, ей казалось, что сейчас приедет полиция и задержит ее. Каким-то образом узнают об этом, но ничего подобного не было. Все было тихо, и ей надо как можно скорее выбраться отсюда, пока никто не увидел.

Ей глубоко было плевать на Андрея. Никто не смел трогать Васю. Это ее сын и точка.

Руки Алины не дрожали, словно она была хладнокровной убийцей. И ей хотелось, чтобы он умер, ведь было даже правильно, такие как он должны умереть.

– Мама! Мама! Я не хочу снова идти на улицу. Мама, прошу тебя! – кричал мальчик.

– Заткнулся, щенок! – она ударила его сильно по голове несколько раз, и тот моментально замолчал.

Они спустились по лестнице вниз быстрым шагом.

– Прошу! – кричал во всю глотку Андрей, чувствуя, как смерть дышит в лицо.

Ночь. Тихо. Нина лежала на кровати, тихо дыша, видя смутный сон.

В это время Андрей был на работе. Возвращаться домой не очень сильно хотелось, так как его жена была знаком того, что конец старой жизни близок. И одна уродливая мысль засела так глубоко, что от нее было трудно избавиться. Мысль, когда ты знаешь, что смерть любимого человека так близка, что чувствуешь присутствие самой смерти рядом с собой. Невозможно так постоянно жить, и лучшее лекарство, чтобы про все забыть, это работа.

Время шло. Работа спасала Андрея, хотя знал – это неправильно, он фактически убегал от своей жены, оставляя её одну. Он понимал, что она плакала, когда его нет, рыдала от безысходности о том, что конец совсем рядом.

На работе Андрей мог сконцентрироваться только на одном и делать своё дело. Это спасало, отвлекало от всяких дурных мыслей, а возвращаясь домой, он словно попадал в прошлое, тянувшее его на дно. Он пытался от этого избавиться методом медитации, но ничего не выходило, если каким-то образом вспоминал жену, то всё, уже нельзя было про неё забыть.

Как бы ни старался, какой высотой ни ставил воображаемые стены, это не выходило. Андрей только мог представить себе, как жене плохо от этих мыслей, что конец близок, что, считай, новое утро, а ты ещё жива, какая же досада. Жизнь – ад. Жизнь – это проклятие, от которого трудно избавиться. Где хочется отдохнуть хоть немного. Но как же трудно иногда бывает, когда нет выхода, когда нет другого решения, когда всё уже почти решено.