Никарагуа — это моя сердечная боль. И вечная любовь. Нет, наверное, на этом свете страны более красивой и более несчастной. Нет народа более доброго и трудолюбивого и в то же время более истерзанного и забитого. На беду никарагуанцев, Господь Бог поместил их родину в самом стратегически выгодном месте всего Американского континента, там, где берега Атлантического и Тихого океанов близко сходятся друг с другом, а на узком перешейке расположились два глубоководных озера — Никарагуа и Манагуа, соединенные к тому же рекой Сан-Хуан с Атлантикой. Не придумать более удобного межокеанского пути. Но эти преимущества стали источником громадных бедствий. Как только американцы в середине XIX века открыли в далекой Калифорнии золото, они стали искать удобный путь туда: пробираться через прерии, Скалистые горы, без дорог, сквозь не принадлежавшие белым земельные владения индейцев было опасно. Куда проще отплыть из Нового Орлеана, войти в реку Сан-Хуан, пересечь озеро Никарагуа, а там рукой подать до Тихого океана, где уже ждали другие корабли, следующие прямо в Калифорнию. Так и потек через Никарагуанский перешеек муравьиный поток авантюристов, искателей золота. Вскоре американцы построили железную дорогу через перешеек, стали вести себя здесь как дома. Потом увидели, что земли в Никарагуа плодородные, климат жаркий, хлопок растет хорошо, рабочей силы много, и решили прибрать к рукам всю страну.

В июне 1855 года в Никарагуа высадился отряд американских авантюристов-флибустьеров, которые прибыли из Сан-Франциско под предлогом помощи одной из споривших за власть партий в стране. За несколько месяцев главарь этой экспедиции Уильям Уокер практически установил контроль над всей страной, сверг законное правительство, организовал свое избрание на пост президента Никарагуа. Его не смутило то, что он не знал ни слова по-испански и присягу принес на английском языке. Уокер принял декрет о восстановлении рабства на территории Никарагуа и поставил задачей завоевание всей Центральной Америки и присоединение ее к рабовладельческой Конфедерации южных штатов. На несколько лет несчастная Никарагуа превратилась в поле сражения, на котором скрестили оружие все армии центрально-американских государств — с одной стороны и американские захватчики-авантюристы — с другой. В конце концов флибустьеры были разгромлены, и лишь прямое вмешательство американского военно-морского флота спасло их руководителей от справедливого возмездия. Уокер уехал в США, откуда вновь предпринял попытку захватить Центральную Америку в 1860 году, но попал в Гондурасе в плен и был расстрелян.

С 1903 года, когда США приобрели монопольное право на строительство Панамского канала, они стали ревниво следить за тем, чтобы никто в мире не смог начать строительство более дешевого канала через Никарагуанский перешеек. Никарагуа рассматривалась ими как запретная зона, обеспечивающая безопасность Панамского канала. Под любым предлогом вмешиваясь во внутреннюю жизнь этой страны, американцы ввели в Никарагуа в 1910 году свои войска, которые оставались там почти четверть века. Они, наверное, и не ушли бы оттуда, если бы в 1927 году не началась партизанская национально-освободительная война, которую возглавил выдающийся патриот генерал Аугусто Сандино. В маленьком, прямо-таки тщедушном теле генерала жили железная воля и редкое по политической незамутненности сердце патриота. Он все сосредоточил на одном — добиться военного разгрома американских оккупантов и изгнания их из Никарагуа. Шесть долгих лет в тропических лесах севера страны партизаны вели войну против оккупантов. Народ Никарагуа открыто симпатизировал и помогал Сандино. Отряды партизан окрепли, стали совершать глубокие рейды в далекие районы, нанося удар за ударом по «белокурым бестиям». Наконец американцы сломались, не выдержали потока гробов, покрытых звездно-полосатым флагом. Но, уходя, они оставили страшную мину замедленного действия в виде сформированной ими наемной армии (под названием Национальная гвардия) во главе со своим агентом Анастасио Сомосой.

Чистый до наивности, партизан-победитель Аугусто Сандино согласился разоружить своих бойцов после отплытия последнего янки, доверчиво приехал в столицу для переговоров о будущем устройстве страны, и тут сработала оставленная американцами мина. Анастасио Сомоса, по-волчьи выслеживавший своего врага Сандино, приказал схватить его, безоружного, во время поездки в автомобиле по городу, вывезти в район аэродрома и там расстрелять. В 1934 году февральской ночью где-то здесь недалеко от стоянки самолетов был убит Сандино, имя которого теперь носила победившая революция. Бог долго ждет, но сильно бьет. Старый предатель генерал Анастасио Сомоса тоже был давно убит патриотом-террористом, а теперь революция свергла его сынка Анастасио Сомосу. Он будет убит годом позже в Парагвае, где его поселили прежние хозяева.

* * *

Господи, сколько же крови пролито на этой земле, истосковавшейся по свободе! Только за два года, на заключительном этапе гражданской войны никарагуанского народа против деспотии Сомосы, было убито более 50 тыс. человек!

Еду по городу, и сердце сжимается от боли. Столицы как таковой нет. Она уничтожена жесточайшим землетрясением 1972 года, эпицентр которого был, наверное, под самой центральной площадью. Скелет кафедрального собора стоит посреди руин, точь-в-точь как известная церковь в Хиросиме. Все пространство вокруг — кучи городских развалин, кое-где покрывшихся травой и чертополохом. В руинах гуляет ветер, опасно и жутко поскрипывают переломившиеся бетонные стропила, треснувшие наискось стены и покосившиеся колонны.

Манагуа — единственная столица в Латинской Америке, в которой нет президентского дворца. Был когда-то, но предыдущее землетрясение, в 30-х годах, столкнуло дворец с фундамента, и он рассыпался по склону горы. Сомоса не стал строить новый. Он отлил из монолитного цемента на вершине горы свой «бункер» — помесь казармы с тюрьмой — настоящее «вольфшанце».

Город убежал от смертельно опасного центра и стал расти по периферии вдоль шоссе. Но и новые районы столицы выглядели изувеченными. Мы непрерывно натыкались на группы людей, разбиравших баррикады, сложенные из брусчатки. Следы войны были на каждом шагу. Не встретилось ни одного промышленного или складского здания, которое не было бы сожжено или разбомблено. Попадания были везде прямые. Сомоса бомбил с вертолетов, зависавших над целью, повстанцы ничем не могли ответить. Рассказывают, что женщины вытаскивали зеркала и солнечными зайчиками пытались слепить пилотов. По воздушным палачам стреляли карнавальными ракетами. Почти все дома изрешечены пулеметными очередями, даже те, на которых были надписи: «Пожалейте, в доме дети!»

Люди знали, что стреляли пилоты, обученные в США, из вертолетов и самолетов, созданных в США, боеприпасами с надписями «Made in USA». От этого никуда не деться.

Бедность и отсталость имели какой-то беспросветный, заматеревший оттенок. Даже сами люди походили на узников, только что освобожденных из-за колючей проволоки концлагерей. Они еще полностью не верили в то, что пришло наконец освобождение, в борьбе за которое они сами принимали участие. Недоумение и радость не сходили с лиц. Что-то ждет эту страну?..

В мою задачу входило разобраться в создавшейся ситуации, поскольку в стране не было советского посольства, установить контакты с руководителями основных политических сил, понять и определить возможное направление дальнейшего развития событий. Советская разведка имела свою агентуру среди оппозиционно настроенных по отношению к Сомосе людей, но часть из них погибла в боях гражданской войны, другие находились вдалеке от столицы, с третьими не были обговорены условия встреч в Манагуа — работа обычно велась с территории других стран, где и происходили встречи. Да и зачем нужна теперь агентура, когда приходится работать в дружественной стране? Те задачи, которые раньше решали с помощью агентуры (против США), теперь становились задачами сотрудничества по защите никарагуанской революции.