***

На Заре Зарождения

Стало вечереть, в воздухе появилась приятная прохлада. Двое путников шли уже много часов, медленно, но верно, делая каждые два часа перерывы на пятнадцать минут, приваливаясь у деревьев и переводя дыхания от жары и постоянной ходьбы. Леда убедила, что к вечеру все равно доберутся до деревни Николаса и смысла бежать нет, какая разница на час раньше или позже, зато не устанут сильно. Софос скрепя душой ей поверил, надеясь, что обманывать в принципы жизни жриц не входит, учитывая, как она верит в судьбу.

Леда была вспотевшая, несмотря на размеренный шаг, около ее лица и шеи волосы, которые обычно прямые как шелковые нити, слегка стали волнистыми завитушками, и периодически она откидывала мокрые пряди назад, что, впрочем, помогало ненадолго, и через минут десять, ее прическа все равно становилась растрепанной.

Деревья кипарисов будто бы не кончались, дорога была одинаковой. Казалось, каждая веточка шепчет и зовет прилечь под деревом, отдохнуть. Но двое упрямо продолжали перебирать ногами, от чего их сандали запылились. У Леды казалось они вот-вот порвутся, что, в принципе, неудивительно. Удивительно было, то, что их еще можно было надеть и носить после того, как она попала в шторм. Но ремешки ослабли и натирали кожу на лодыжках, и появились красные полосы.

Софос подумал, что, когда доберутся до деревни, он обязательно найдет лавку лекаря и попросит заживляющую мазь. А то не хватало, чтоб еще из-за мозолей они еще медленнее шли. А на утро сходит купит новые сандали его проводнику на острове.

Подул ветер слегка охлаждая влажные кожу и волосы путников. Софос остановился около огромного переломленного дерева, поставил на него корзину и достал бутыль с водой, протянул уже по выработавшейся за день привычке сначала Леде. Она благодарна кивнула, приникла губами, жадно сделала несколько глотков и вернула обратно.

— Долго еще? — спросил мужчина.

— Нет, около минут сорока.

— А как ты определяешь? Ты ведь вряд ли ходила так много через леса, когда путешествовала с паломничеством? — скептически поднял бровь Софос.

— Столько нет, но я изучала карты нашего острова, это входит в обучение при храме. И я примерно понимаю за какое время можно пройти определенное расстояние, ориентируясь на более малые. Конечно, я не знаю сколько бы мы добирались, если бы у нас было пять или шесть дней пути. Наверняка, мы бы устали, шли медленнее.

Софос удивленно покивал головой ее познаниям и логике.

— Надо отдать тебе твою одежду, будет странно, если ты появишься в мужской одежде, — вдруг сказал он.

— Опять заботишься о репутации. — Леда искренне захихикала.

Ее вообще веселили странные вещи. К тому, о чем беспокоились многие люди у него на Элиросе, в особенности женщины, она относилась с равнодушием, даже непониманием, ведь зачем думать о таких пустяках. Во время их коротких разговоров, выдавала совершенно прямолинейно такие фразы, от которых многие краснели. Когда они долго шли, она вдруг попросилась отойти в листву, и не дожидаясь ответа отошла, не стесняясь за деревья.

— Ты сама говорила, что к жрицам в поселении относятся уважительно. Будет лучше, если ты наденешь более подходящую для тебя одежду. Я ее высушил перед тем, как сложить в корзину.

— Как заботливо с твоей стороны, — засмеялась Леда. — Хорошо, хорошо. Уговорил.

Софос достал розовую ткань из корзины вместе со всеми булавками, брошками и прочими украшениями и отдал девушке. Она отошла чуть дальше за дерево, а он отвернулся, как того требовали границы приличия. Леда вернулась к нему через пять минут, с аккуратным свертком рубашки и шорт в руках, протягивая одежду обратно ему.

— Как ты так быстро управилась со столькими слоями? Это платье минимум раз семь нужно обмотать было вокруг тебя.

— Ну, не семь, а три. И я делаю это каждый день, обычно. Навык выработался за много лет. Но я не закончила, мне надо переплести волосы.

— Зачем? Я думал тебя не волнует твой внешний вид.

— Вот, тут ты ошибаешься. Меня не волнуют глупые предрассудки, которых, кстати, особо нет у людей Рокиноса. Они же не такие странные как на Элиросе. — На этих словах спутница закатала глаза. — Но меня волнует мой внешний вид. Потому что, нарядно одеваясь, украшая себя мы восхваляем саму Жизнь. Это важная часть почитания Всевышней Силы. Ну, и мне нравится, на самом деле, наряжаться и украшать волосы, — последнее она сказала почти застенчиво, что было очень не похоже на нее, но дальше она продолжила уже уверенно своим звонким голосом с легкими грудными тонами. — Да, и к такому платью требуется аккуратная прическа. У тебя есть расческа. Давай, доставай! — она не дождалась даже его ответа, протянув руку и глядя на его удивленные глаза, пояснила дальше. — У тебя волосы до плеч, слегка волнистые, блестят и очень аккуратно лежат. Так не выглядят волосы обычно, если их не расчесывают или расчесывают пальцами.

При всех ее странностях, прямолинейности, вере в судьбу, Жизнь как божество и высшую силу, Леда делала всегда логичные выводы, которые не свойственны узколобым людям. Софос всегда считал служителей храма людьми с узким кругозором, которые ничего не понимают, а только молятся. Но догадливость Леды вызывала у него восхищение, потому что Софос сам обожал складывать факты, подмечать детали и получать из них целое, чтоб все складывалось как пазл.

Вот только ее тон, когда она рассказывала ему о традициях или взглядах на жизнь на острове вызывал жуткое недовольство, потому что Леда всегда разговаривала с ним как маленьким ребенком. Таким тоном обычно объясняют няньки ребенку, простые истины, например, почему нельзя трогать огонь или что за весной идет лето.

Софос достал простой деревянный гребень, не отрывая взгляда от Леды, когда она доставала украшения из волос, которые остались у нее на голове, и расплетала косички у лица. Он посмотрел на золотые украшения с красивыми камнями, которые блондинка складывала на ствол дерева и ему вдруг стало неловко, за то, что его гребень такой простой, обычный, деревянные, да еще и с потёртостями, сразу видно не новый и много повидавший. Но Леда не обратила не малейшего внимания на это, она просто запустила его в волосы и стала активно расчесывать локоны. А Софосу было очень неловко, что такой старый гребень касается белых блестящих волос.

— Спасибо. — Девушка закончила расчёсываться и вложила гребень ему в руку. — Это из кедра?

— Да, — тихо ответил Софос и нахмурился. — Как ты поняла?

— По аромату, — она немного улыбнулась, будто опять объясняла нечто очевидное.

— Он ничем не