class="p1">Возраст дам, правда, далеко не юный, поэтому нередко к наряду добавляется нарядная тросточка, на которую дама тяжело опирается, или праздничная инвалидная коляска. Круизный отдых, безусловно, специфический, он рассчитан на не очень, мягко говоря, молодых людей.

Поэтому, прямо скажем, старики здесь – это основная часть публики, причем дряхлые старики составляют абсолютное большинство, а таких, как мы, совсем мало. Меня эти иностранные старики не раздражают и не напрягают. Вызывают только удивление – как не боятся помереть в дороге и что мы все будем делать с телом? Хотя, думаю, если уж на лайнере церковь для венчания есть, может, у них и морг предусмотрен. И главное – это возможность для стариков путешествовать по миру. Дорого ведь. Ну представьте нашу бабушку. Откуда у нее такие деньги? А если и будут, ей и в голову не придет потратить их на круиз. Потому что они у нее последние. А последние не тратятся, если только внуку на машину. А у этих, значит, есть постоянный доход, и они не боятся остаться ни с чем, страна не бросит. Счастливые люди.

Среди окружающей нас публики несколько мужчин в шотландских юбках. Странно, конечно, видеть кривенькие мужские ножки затянутыми в гольфы! Очень необычно. Есть и невеста, молоденькая такая, страшненькая, тоже с диадемой на голове, жених почему-то в мундире! Может, принцы какие? Одна семья на руках держит маленькую девочку. Понятно, что ей и годика нет, но на ней тоже вечернее черное бархатное платье, на голове шапочка в виде короны. Восторг!

Я изо всех сил верчу головой, боюсь что-нибудь пропустить.

Музыка нарастает, включают все электричество, зрители начинают дружно аплодировать, и наконец появляется капитан! В зале всеобщее ликование. Мы радуемся вместе со всеми, как будто человек в космос полетел. То есть тоже впадаем в экстаз. Вот ведь какую сумели организовать торжественную и захватывающую обстановку!

Капитан приветствует нас, представляет команду, говорит твердым и уверенным голосом, и у всех сразу рассеиваются постоянно лезущие в голову мысли про «Титаник». В конце спича капитан приглашает всех на праздничный ужин в его честь. Ресторан тоже украшен парадно, все официанты в черных фраках. Здорово, ну просто дух захватывает!

Что-то не видно Тимура, а я так поняла, что ужинать мы будем вместе. Ну да ладно, неизвестно же, какая там эта его Аля. Да и история все-таки грустная, настроение в такой день себе портить неохота!

Тимур появляется, уже когда мы доедаем десерт.

– Ну как вы? Впечатлились? Это они тут любят – пыль в глаза пустить.

– А жена-то твоя где?

– А я с моей матрешкой вон за тем столом, – и кивает в сторону. Я следую за его взглядом и вижу приятную даму средних лет, напряженно смотрящую на меня. Так, все понятно, общаться они с нами не собираются. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. В конце концов, мы сюда затем и приехали, чтобы вдвоем побыть. Ну а на меня-то что так смотреть, как на врага народа? Может, она думает, что я Маша-медсестра, неужели похожа? Ужас какой! Или все-таки она про эту историю не знает? А если знает, то, понятное дело, есть повод ото всех шарахаться. Бедная женщина.

– Так, ну ладно, я побежал. А то моя заскучала уже.

«Это же надо, за пять-то минут!» – думаю я. Да, довел Тимур жену.

– У вас если какие вопросы, я все свободное время в спортзале.

– А на экскурсии что, не будете ездить?

– Лен, я в этом круизе уже второй раз, видел все, Алька поехать захотела. Ну сама посуди, сколько можно – дом Гауди, музей Гауди. Нет, я лучше о здоровье подумаю.

Ну-ну, о здоровье так о здоровье. Мы лично в круизе первый раз, на все экскурсии записались. Хотя, конечно, отдыхом это назвать сложно. Начало всех экскурсий в восемь утра. И это понятно, потому что лайнер в это время в порт прибывает, и потом, позже просто начинается невыносимая жара. А попробуй-ка по такой жаре залезь на Акрополь в Афинах или по развалинам Помпей побегай. Тяжело! Так что в восемь утра это правильно, но и вставать приходится в шесть!

А жизнь-то вечерняя на корабле длинная и интересная. По два бродвейских шоу за вечер, в 19:00 и в 21:00. И после этого еще что-нибудь: то фейерверк, то конкурс. И все посетить хочется. Так что до каюты добредаем чуть живые, падаем на кровать, чтобы с утра побежать смотреть очередные развалины в очередной стране. Под конец двухнедельного круиза в голове уже все начинает слегка путаться. Где, что и в каком веке развалилось. Но это не главное, главное – участие. И мы можем теперь говорить, что были и в Пизе, и в Неаполе, и в Ницце, и в Монте-Карло, и много-много где еще.

Тимура почти не вижу. Он беспрестанно тренируется. Вижу иногда Алю, она часто гуляет одна по палубе, всегда сосредоточенная и задумчивая. Увидев меня, всегда вежливо здоровается и тут же отворачивается.

Это странно. Русских на корабле немного. Мы уже все перезнакомились и уж во всяком случае парой слов обязательно перекидываемся. А она всегда в стороне. Но на меня она не производит впечатления заносчивого человека. Скорее человека, который недавно много пережил в жизни тяжелого. Хотя, может, я и придумываю. Все-таки мои знания не дают мне покоя.

Последний порт – Венеция. Город-сказка, город-чудо. Экскурсовод, хорошая тетка, сразу уводит нас с площади Святого Марка, где людское столпотворение не дает ни вдохнуть, ни выдохнуть. И мы четыре часа бродим по узким улочкам, по романтическим мосточкам и полностью погружаемся в совершенно другое время.

Мы вместе, нам с мужем хорошо вдвоем.

Есть несколько городов в мире, где возникают подобные настроения, преисполненные любви друг к другу и покоя. Среди них, конечно, Париж, Прага, и вот теперь добавилась Венеция.

Сегодня на корабле прощальный вечер. Все опять феерически красиво, из бокалов с шампанским строят огромную пирамиду, и все фотографируются на ее фоне.

Немного грустно, потому что праздник заканчивается. Но какой он был!

Вечером я в последний раз выхожу на палубу. Вдалеке горят огни Венеции. Я завороженно смотрю на эти огни и не сразу понимаю, что я здесь не одна. Хорошо еще, вслух ничего не сказала. Рядом со мной стоит Аля.

– Ой, я вас не заметила. Ну как вам поездка?

Как ни странно, Аля отвечает, причем пространно:

– Спасибо, да мы, собственно, с мужем уже в этом круизе были, давно правда. Тогда все было по-другому, попроще. И жили мы не на восьмой палубе в каюте с балконом, а совсем в крошечной, даже без окна. Но тот круиз так понравился, что просто захотелось еще раз пережить те ощущения, вернуться в те годы и те отношения…

– Получилось?

– Нет, – жестко ответила она и замолчала. Я оказалась в каком-то дурацком положении, как реагировать, непонятно. Через некоторое время она продолжила, видимо, решилась на разговор, что-то внутренне переломила в себе:

– А вы с Тимуром работаете вместе?

– У нас с мужем своя фирма, мы продаем медицинское оборудование, работаем с больницей, где оперирует Тимур. Ну, конечно, всех врачей знаем.

– Ну да, и про нас вы тоже, конечно, все знаете. Даже с ним не работаете, а все знаете. Не знала только я одна. Причем много лет. А вот сейчас узнала, и с этим надо как-то жить. – Она говорит спокойным, ровным голосом, и от этого мне становится страшно. От неожиданности ничего не могу из себя выдавить. Мое замешательство Аля понимает правильно: мне действительно все известно, и обе мы знаем, о чем идет речь.

– Вас ведь Лена зовут? Вы извините, я даже на ваши приветствия эти две недели не отвечала, хотя вы мне сразу симпатичны стали. Просто, знаете, у меня период сейчас такой, не самый лучший для совместных развлечений, просто не хотела вам с мужем своей угрюмостью настроение портить. Видела, как вы радуетесь этому круизу. А я тут две недели молчу и все думаю. Думаю. Пытаюсь как-то анализировать. Пытаюсь встать то на одну сторону, то на другую. Наверное, надо уже сказать что-то вслух, а то так и чокнуться недолго. После того звонка Тимур оправдываться не стал. Сказал, да, есть сын, и ему пять лет. И что он не общается ни с ним, ни с его матерью. «Да пойми ты, Аля, я люблю тебя и ни на кого тебя никогда не променяю. Ну вот так случилось в жизни. Своими мыслями я сам себя наказал по полной программе. Да, было, но я этого ребенка не хотел. И не променяю жизнь с тобой ни на какого ребенка. Ни на дочь, ни на сына, мне все равно. Ты для меня значишь не просто