им категории рабочих средней квалификации, которых готовят меньше трех лет, получает по официальной справке 112—113 рублей. Командир роты, которого готовят семь-восемь лет, получает 123 рубля, а соответствующей категории рабочий — 121 — 132 рубля. Командир батальона получает 133 рубля, а заработная плата мастера равняется 172—222 рублям.

— Но командирам выдают обмундирование, — заметил кто-то из членов ЦК.

— Сейчас готового обмундирования мы не даем, — пояснил Бубнов. — Следует иметь в виду, что командир при территориальной системе и допризывной подготовке не менее полугода находится вне дома, то есть фактически живет на два дома. Расходы на питание в нашей армии ниже, чем в других армиях.

— Ниже, чем в польской армии? — поразился Николай Алексеевич Скрыпник, член ЦК и нарком просвещения Украины (вскоре его начнут травить за мнимый «национал-уклонизм», что выражалось в попытке спасти Украину от голода. В 1933 году Скрыпник застрелился).

— Ниже поляков, — подтвердил Бубнов. — К этому надо добавить, что и казарменный быт у нас еще материально не налажен. Это приводит к тому, что мы в армии имеем некоторый разрыв. Он выражается в том, что мы с каждым днем получаем все более культурное и все более материально требовательное пополнение, а соответствующего этому роста материально-культурных условий в армии нет. Есть недочеты и по части культурного уровня начсостава. В известной степени на этой почве у нас в армии выросли так называемые «коллективки».

Начальник политуправления имел в виду «коллективные нарушения дисциплины» в Красной армии. Это были своего рода забастовки красноармейцев, которые отказывались выходить на работу или принимать пищу. В год фиксировалось несколько сот таких коллективных забастовок.

Бубнов затронул еще одну важную тему:

— Мы подошли к тому, что рано или поздно нам придется сокращать срок службы. Наши красноармейцы, наши рабочие и крестьяне служат в Красной армии дольше, чем служат в армии в целом ряде стран. Во Франции срок военной службы — один год, в Италии — полтора года, в Польше — полтора года, в Финляндии — один год. Мы в ближайшие годы принуждены будем поставить вопрос о сокращении срока службы.

Бубнов ошибся. Выбрали другой путь — наращивание численности армии. В том же 1928 году Красная армия увеличилась с пятисот шестидесяти тысяч до шестисот с лишним.

В конце 1930 года Сталин написал Молотову, что придется довести численность армии до семисот тысяч, чтобы «создать себе условия, необходимые для развертывания (в случае войны) не менее 150—160 пехотных дивизий, то есть на 40—50 (по крайней мере) больше, чем при нынешней нашей установке».

Откуда же в тот момент, по мнению Сталина, исходила военная угроза для Советской России?

«Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в виду войну с СССР... Как только обеспечат блок, — начнут воевать (повод найдут)».

Каким образом генсек намеревался получить деньги на ускоренное военное строительство?

«Нужно, по-моему, — писал генеральный секретарь, — увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны страны».

Исполняя указание Сталина, 15 сентября 1930 года политбюро приняло решение:

«а) Ввиду явного недостатка водки как в городе, так и в деревне, роста в связи с этим очередей и спекуляции, предложить СНК СССР принять необходимые меры к скорейшему увеличению выпуска водки. Возложить на т. Рыкова личное наблюдение за выполнением настоящего постановления.

б) Принять программу выкурки спирта в девяносто миллионов ведер в 1930/31 году».

«Водочные» деньги пошли на расширение Красной армии. В 1933 году численность РККА составила уже почти девятьсот тысяч человек. В 1935-м — девятьсот тридцать тысяч. Ворошилов называл большую цифру, но Сталин в тот момент не согласился. А к 1938 году под ружьем находилось полтора миллиона человек, к началу Второй мировой войны — более двух миллионов человек.

Срок службы увеличился, а не сократился, как предполагал Бубнов. В 1935 году Ворошилов поставил вопрос о снижении призывного возраста. На следующий год решение было принято: стали призывать в армию не в двадцать один год, а в девятнадцать. 16 мая 1939 года указом президиума Верховного Совета увеличили срок действительной военной службы: четыре года в армии и пять лет на флоте.

1 сентября 1939 года сессия Верховного Совета СССР приняла «Закон о всеобщей воинской повинности», которая распространялась уже на всех советских граждан вне зависимости от социального происхождения.

Выпускников средней школы стали призывать в восемнадцать лет, остальных в девятнадцать. Младшие командиры сухопутных войск и авиации теперь должны были служить не два, а три года, рядовой состав военно-воздушных сил и пограничники — четыре года, на флоте — пять лет.

Впрочем, к этому времени Андрей Сергеевич Бубнов уже был расстрелян...

17 марта 1927 года политбюро заслушало доклад наркома по военным и морским делам Ворошилова «О плане обороны» и в целом его одобрило. Среди прочего военный бюджет увеличили на сто семь миллионов рублей. Для руководства военной промышленности при Высшем совете народного хозяйства образовали мобилизационно-плановое управление, в Госплане появился военный сектор.

Но уже в следующем году правительство решительно возразило против бюджетных просьб военного ведомства.

Наркомат запросил на новый бюджетный год девятьсот шестьдесят миллионов рублей. Рыков и правительство срезали военный бюджет на семьдесят миллионов. Эту цифру утвердили. Но напряженность бюджета потребовала дальнейших сокращений, и военную смету урезали еще на пятьдесят миллионов.

В смете расходов, представленной наркоматом по военным и морским делам, сомнения у Рыкова и его заместителей вызвали расходы на военно-морской флот и на строительство казарм и складов.

На кораблестроение военные просили сорок три миллиона рублей. Наркомат финансов считал возможным сократить эту цифру на шесть миллионов. Руководители правительства вообще выразили сомнение в целесообразности задуманной программы военного судостроения. Не лучше ли отказаться от модернизации линкоров и вместо этого строить подводные лодки и быстроходные небольшие корабли?

Рыков оказался прав. Уже после того, как он перестал быть главой правительства, летом 1931 года было решено строить не крупные надводные корабли, а подводные лодки, торпедные катера и миноносцы, а также укреплять береговую оборону и морскую авиацию.

Кроме того, Рыков считал, что вполне можно сэкономить двенадцать миллионов рублей на строительстве складов для военных нужд:

— С одной стороны, на каждом шагу нам говорят о крайней ограниченности мобилизационных запасов, а с другой, пугают, что десятки тысяч вагонов артиллерийского имущества останутся под открытым небом, если в этом году не будут построены новые склады... Складов достаточно,