Англия пытаются объединить Польшу, Румынию, Прибалтийские республики против Советского Союза:

— Распределить между ними функции, добиться единства оперативных действий польской и румынской армий под непосредственным наблюдением и руководством французского генштаба. Заключено военное соглашение Польши с румынским генеральным штабом насчет совместных действий против нас. По этому соглашению в руках польского генерального штаба в случае войны с нами будет сосредоточено общее руководство объединенными армиями...

Сейчас даже трудно представить, что в те годы столкновение с Польшей и Румынией (сравнительно небольшими государствами) всерьез пугало руководство Красной армии.

11 июля 1926 года председатель ОГПУ Дзержинский писал Сталину:

«Целый ряд данных говорит с несомненной (для меня) ясностью, что Польша готовится к военному нападению на нас с целью отделить от СССР Белоруссию и Украину... В скором времени Румыния должна получить из Италии огромные массы вооружения, в том числе и подводные лодки...

Между тем у нас в стране в широких кругах очень благодушное настроение, и необходимо дать указание РВС, а также проверить состояние Красной армии: ее настроение, снабжение и нашу мобилизационную и эвакуационную готовность...»

— Если сопоставить состояние наших вооруженных сил мирного времени и вооруженных сил соседей, — продолжал Уншлихт, — то сравнение определенно не в нашу пользу. Мы отстаем и в отношении численности вооруженных сил, и в количестве дивизий, танков, тяжелой зенитной артиллерии, легких пулеметов, бомбовозов, морской авиации... Наша промышленность далеко еще не подготовлена для покрытия потребностей армии в случае войны... Предлагаю в резолюцию внести специальный абзац, еще раз подчеркивающий необходимость учета требований подготовки страны к обороне.

Но пленум ЦК не поддержал военных. Ворошилов проиграл сражение за бюджет и еще больше возненавидел Алексея Ивановича Рыкова. Нарком по военным и морским делам со всем пылом обвинял главу правительства в «правом» уклоне.

Подвеска Кристи для «Т-34»

Ворошилов и военное руководство в целом выступали против так называемых правых не только потому, что этого хотел Сталин. Смещение Рыкова (его заменил Молотов) в декабре 1930 года и свертывание нэпа было подарком для Наркомата по военным делам. Исчезло прежнее требование жить по средствам, экономить, соизмерять расходы на армию и военную технику с возможностями страны. Напротив, теперь политбюро само ставило вопреки об увеличении расходов на создание новой военной техники.

В конце 1931 года Ворошилов был уверен, что бюджетные проблемы позади. 6 декабря он писал новому начальнику политического управления Яну Гамарнику из Сочи, где отдыхал: «За бюджет я спокоен; денег дадут сколько нужно. Беспокоит меня промышленность и медленный, «тихий» наш рост в овладении техникой».

Примерно с 1927 года начался поворот к военизированной экономике, что означало ужесточение условий жизни рабочего класса. В закрытых документах пролетариат рассматривался не как победивший класс, а как рабсила, которую надо заставить трудиться на военном производстве. На военных заводах началось массовое строительство бараков для рабочего пополнения — лучшей жизни рабочие не заслуживали.

9 мая 1928 года появилось совместное постановление ЦИК и Совнаркома «О трудовой мобилизации и трудовой повинности во время войны». Советская власть прямо обращалась к опыту царского правительства: в случае военного конфликта предполагались трудовая мобилизация и использование труда военнопленных.

В начале тридцатых была введена уголовная ответственность за выпуск недоброкачественной продукции. В случае увольнения рабочих лишали продовольственных и промтоварных карточек, жилья. Рабочих, которые когда-то служили в Белой армии, лишили пенсий (см. Вопросы истории. 2002. № 12).

3 марта 1931 года Сталин и Молотов подписали постановление ЦК и правительства, запрещающее назначать рабочих на советскую работу: закончилась эра выдвижения пролетариата на руководящие посты.

Противоречия между военным наркоматом и Наркоматом тяжелой промышленности возникали постоянно. Но давить на военную промышленность было еще труднее, чем на финансистов.

Высший совет народного хозяйства, руководивший всей промышленностью страны, возглавлял член политбюро и оргбюро Валериан Владимирович Куйбышев. После его смерти в ноябре 1930 года — Серго Орджоникидзе. А он поначалу вообще был более близким к Сталину человеком, чем Ворошилов, и его слово на заседаниях политбюро звучало авторитетно.

Число предприятий и учреждений военной промышленности в 1929—1933 годах удвоилось. Но продукция оборонной промышленности была низкого качества, с браком.

Заместитель наркома тяжелой промышленности Иван Петрович Павлуновский докладывал в июне 1933 года Орджоникидзе:

«За последние годы проделана большая работа по техническому переоснащению орудийных заводов. Завезено громадное количество нового импортного оборудования, а такие заводы, как «Баррикады» и строящийся Сормовский, целиком оснащены новой техникой. Основная проблема — отсутствие налаженного технологического процесса массового производства.

Орудийные заводы и до настоящего времени производят свою продукцию в основном теми же методами, которыми орудия делались десятки лет назад...»

Обращаясь к тому же Орджоникидзе, Ворошилов публично говорил:

— Мы до сих пор, — товарищ Серго может с этим не согласиться, но я считаю, что это именно так, — подчас оплачиваем промышленности ее плохую работу, ее неумение организованно вести дело.

Заместитель наркома обороны Михаил Тухачевский на XVII съезде партии в январе 1934 года жаловался:

— Мне приходилось бывать на капиталистических фабриках, и я видел, что, когда инженер обходит станки, он обращает внимание на то, как осуществляется технический контроль, потому что слишком дорого запускать дальше запоротую деталь. У нас на многих заводах, наоборот, на контроль не обращают никакого внимания. Многие директора заводов сознательно ослабляют технический контроль, лишь бы было бы побольше продукции, а с качеством потом разбирайся...

Для стенографического отчета речь Тухачевского сильно сократили, чтобы не огорчать партийную массу конкретными примерами полной незаинтересованности социалистической оборонной промышленности в высококачественном производстве.

Уже в тридцатых годах стала ясна другая проблема, которая подрывала обороноспособность государства, — отсутствие запасных частей к боевой технике.

Ворошилов говорил об этом с некоторым недоумением:

— Выполнить заказ на танк, трактор, автомобиль, самолет и прочее все стараются. За невыполнение этих заказов греют, за выполнение хвалят. А запасные части, которые также должны быть поданы промышленностью, — это в последнюю очередь.

Выпускать запчасти в социалистическом хозяйстве было невыгодно. Несмотря на все усилия Сталина и правительства, ничего изменить не удалось. В 1941 году на вооружении Красной армии находилось огромное количество боевой техники, но немалая часть оказалась бесполезной грудой металла из-за отсутствия запчастей.

В качестве арбитра между военными и промышленниками выступал генеральный секретарь, к которому постоянно обращался Ворошилов. Но до 1933 года генеральный секретарь к военным делам относился без особого интереса.

27 сентября 1931 года Сталин из отпуска отправил шифровку Кагановичу, Молотову, Ворошилову: «Шумиха и треск в нашей печати по поводу маневров наших войск приносит нам вред. Нельзя ли их прекратить немедля? Непонятно,