разозлилась и прошептала:

– Сестра работает в Межземельном ордене Трилистника и не подпадает под вашу власть!

Министр ответил презрительным взглядом.

– Вы абсолютно правы, уважаемая лера, – с издевкой произнес он. – Как сестра ордена она не подпадает под власть императора Марилии, но как подданная Марилии подпадает. Знаю, что она вас прикрывает, лжет в отчетах о том, что вы якобы ничего не вспомнили. Впрочем, как и мой племянник, – неожиданно добавил министр ледяным тоном. – Его семья тоже может пострадать.

Я почувствовала панику, но потом вдруг поняла, что мне нечего бояться ни за себя, ни за атера Кирстана с сестрой Таисией, потому что пока я вспомнила прошлое только до своих шестнадцати лет.

– Я все расскажу, – прошептала. – Только позже.

– Почему позже? – с недоумением во взгляде уставился на меня аристократ.

– Потому что сейчас засну, – с трудом выговаривая слова, пробормотала и закрыла глаза, проваливаясь в глубокий тревожный сон.

– Лера Тубертон, не смейте засыпать! – гневный возглас военного министра Марилии уже не мог остановить меня.

Тангрия. Зима, 3184 год

Первое воспоминание обо мне совсем маленькой опять же было связано с Джейсоном Тубертоном. Видимо, до потери памяти мой мир вертелся вокруг этого человека.

Стал он все же моим мужем и полюбил меня так, как я его? Судя по тому, что я стала лерой Тубертон, мы поженились…

Когда мы впервые увидели друг друга, мне было четыре года, Джейсону – шесть лет.

Морозным зимним вечером граф Тубертон с женой и двумя маленькими сыновьями приехал с визитом, чтобы познакомиться с соседями.

Граф Тубертон унаследовал от дяди, маркиза Стоунтона, поместье рядом с нашим, вступил в наследство и решил жить в поместье. Со старым умершим хозяином поместья мы практически не поддерживали отношений – маркиз был необщительным и сварливым стариком, а с новыми хозяевами были не прочь подружиться.

Я вспомнила, как все сидели в гостиной поместья Стенфилдов, – в отличие от семьи графа Тубертон, не одно поколение Стенфилдов родилось и прожило в нашем поместье.

В камине, уютно потрескивая, горели дрова, родители и граф с графиней Тубертон пили кофе со сладостями и тихо беседовали. Я сидела рядом с мамой в красивом сиреневом платье, с бантами в тонких косичках.

Мама… очень красивая. Самая замечательная из всех мам… В детстве я называла ее «мамочка».

Мама напоминала мне фею. Со светлыми волосами и удивительно добрыми голубыми глазами, довольно пышная в теле, особенно рядом с худой лерой Тубертон, очень приятная внешне, с чудесным мягким голосом.

Мама с улыбкой отвечала графине Тубертон на многочисленные вопросы, а я смотрела на них и не хотела признавать, что графиня тоже была красивой женщиной. В первую нашу встречу я даже открыла рот от удивления, рассматривая ее.

Стройная, с великолепной осанкой, идеальной прической из светло-каштановых волос и прекрасными каре-золотистыми глазами. В платье из нежно-золотого атласа, с белыми накрахмаленными ажурными кружевами. У мамы не было таких красивых платьев и таких кружев, мне стало обидно за нее.

– Лерина Лорианна, закройте рот, пожалуйста, – тихо проронила гувернантка, лира Грин.

Смущенная, я захлопнула рот. Украдкой посмотрела вокруг и с досадой увидела, что оба мальчишки, сыновья красивой графини, сидят напротив, смотрят и ухмыляются.

Они явно заметили мой восторг и открытый рот, и я показала им язык. Они рассмеялись в голос, заговорщицки переглядываясь. Я передернула худенькими плечиками и гневно сверкнула на них глазами. На двух братьев, сыновей графа и графини Тубертон: Джейсона и Кристофа.

Джейсону было шесть лет, Кристофу уже девять. Кристоф казался очень взрослым, и я не обращала на него внимания, а с Джейсоном мы с любопытством переглядывались.

У младшего из братьев были необычные ореховые глаза с длинными темными ресницами, совсем как у графини Тубертон, красивые вьющиеся каштановые волосы, тоже как у графини, и вообще он был ее маленькой копией. Какое-то время я его внимательно разглядывала и вдруг поняла, что мое детское сердце начало взволнованно биться, как птичка в клетке.

Джейсон тоже с интересом меня рассматривал, хотя выражение лица оставалось насмешливым и высокомерным.

– Лорианна, покажи Джейсону и Кристофу свою детскую игровую комнату, – с улыбкой произнесла мама.

Однако я не стала слушаться, осталась сидеть на месте, исподтишка наблюдая за братьями. Насмешливый взгляд Джейсона удерживал меня.

Мамины брови удивленно приподнялись.

На самом деле я хотела поиграть с маленькими гостями и показать свою игровую комнату, но ноги стали ватными. Я боялась встать, упасть и снова вызвать смех братьев.

– Ты мелкая, некрасивая, вредная и плохо воспитанная девчонка. Но дружить с тобой я, так и быть, буду – все равно в этом захолустье больше не с кем, а мне скучно! – громко произнес Джейсон Тубертон, я же вспыхнула от возмущения.

– Джейсон! – одновременно воскликнули его родители.

– Что за манеры! – граф Тубертон, высокий темноволосый мужчина с резкими чертами лица и карими глазами, недовольно нахмурился.

Кристоф приглушенно рассмеялся, довольный представлением, которое устроил младший брат.

Оскорбленная до глубины души словами мальчишки, я вскочила и схватила со стола, рядом с которым сидела, первое, что попалось под руку. И швырнула в голову Джейсона.

Мальчик отшатнулся, схватился за голову и застонал от боли.

Я рассекла ему бровь. Потекла кровь, смешиваясь с остатками кофе, поскольку ударила я его кофейной чашкой из маминого любимого розового сервиза. Мама только что выпила из этой чашки кофе.

Взрослые повскакивали с мест, закричали, а Джейсон, держась за разбитую голову, хмуро произнес:

– Злая безмозглая дура! Радуйся, что ты девчонка! Я не бью дур!

Он тогда так и не заплакал, хотя ему явно было больно. Это я хорошо запомнила.

Вокруг начался хаос. Родители окружили нас. Графиня Тубертон осматривала голову Джейсона, моя мама что-то возмущенно выговаривала мне, наши отцы приносили друг другу извинения, а мы стояли и испепеляли друг друга взглядами, пока меня не увели из гостиной.

Я тогда очень испугалась. И своего гнева, и за самого мальчика. Такое поведение было нетипично для меня. Обычно я не выходила из себя и никогда еще никого не била. Но этот мальчик просто взбесил меня – я хотела с ним подружиться, а он грубо обидел меня, хотя никто и никогда меня не обижал.

Меня тогда наказали. Увели из гостиной, заперли в комнате и неделю не разрешали кататься на любимом пони. Но родители не могли долго сердиться, что бы я ни натворила, и скоро заточение закончилось.

Глава 8

Настоящее время

Когда я проснулась, сразу увидела сестру Таисию. Женщина стояла возле столика целительницы, расположенного напротив моей кровати, и с сосредоточенным выражением на лице капала целебные капли в стакан с водой.

Я смотрела на лицо сестры и думала, как мне повезло с ней и может ли она пострадать из-за меня. Чем-то сестра Таисия неуловимо напоминала мне маму. Не внешностью, нет. Своей добротой, наверное.

Благодаря имени «Джейсон Тубертон» я вспомнила родителей. Родные лица с