– А что, ты не могла нанять киллера? – не сдавалась Люба. – Вполне могла.

– Да у тебя просто маниакальный бред! Ты давно была у психиатра?

– Ах, ты, – вскочила со своего места Люба и двинулась на Лейлу. Та тоже начала подниматься.

– Дамы, дамы, брейк, – вмешалась я и встала между ними. – Пауза. Разойдитесь каждая в свой угол.

Лейла махнула рукой и, развернувшись, вышла из кабинета. Дверью она хлопнула с такой силой, что где-то рядом зазвенела рама в окне.

– Куда? – закричала ей вслед Люба. – Вадим, держи ее!

– Звали, Любовь Алексеевна? – показался в дверях охранник.

– Вадим, идите, – отпустила его я. – Мы уже все выяснили.

– Люба, – начала я, когда Вадим закрыл за собой дверь, – Лейла не может быть причастна к этому преступлению.

– Но как же?

– Послушайте. Мне удалось выяснить, что смертельный удар по голове Николаю нанес мужчина моложе его. Перед этим ваш брат отдал ему пачку банкнот. Согласитесь, что если Лейла наняла киллера, чтобы убить брата, зачем тогда он отдал ему деньги? Логичнее предположить, что преступник и жертва были знакомы. Вы лучше вспомните: кто-нибудь из окружения Николая мог его шантажировать, угрожать ему? Например, намекать, мол, не заплатишь такую-то сумму, будет худо, все узнают то-то и то-то.

– Да что ему было скрывать? Я же вам говорила: Коля был добрейший человек, отзывчивый, душевный. Всегда готов прийти на помощь. Вы спросите его соседей, тете Вале он не раз чинил бачок унитаза, поправлял дверной замок. Да мало ли еще что.

– Я как раз собиралась поговорить с соседями вашего брата. Вдруг кто-нибудь из них слышал шум? Такой погром в квартире не мог остаться незамеченным. Кстати, вот вам еще доказательство непричастности Лейлы. Если бы дело было только в деньгах, не было бы нужды переворачивать все вверх дном. Нет, здесь что-то другое.

– Искали завещание. Нет, я просто уверена, что это Лейка перевернула все в квартире вверх дном, – стояла на своем Люба.

– Кстати, а оно было? Я имею в виду завещание.

– Насколько мне известно, нет. Сберкнижки были, но там лежали небольшие суммы.

– А деньги, вырученные от продажи квартиры в Тольятти?

– На них Коля купил квартиру в Тарасове. Он же предлагал этой новоиспеченной итальянке: живи в отдельной квартире, ухаживай за отцом. Так нет, отдай ей деньги, и все тут.

– Отец живет с Николаем?

– Да. Только в последнее время пришлось отдать его в специализированное учреждение. Когда он совсем плохой стал, ничего уже не соображал. За ним нужен был глаз да глаз. То воду откроет, то газ включит. А Коля на работе, Полина тоже еще работала. У Коли еще тесть есть, отец Полины. Его тоже надо было навещать.

– А где живет тесть Николая, в Тарасове?

– Нет, в поселке Красный Ткач.

– Люба, а может быть, Николай Петрович был кому-то должен определенную сумму? Брал ли он у кого-нибудь взаймы?

– Нет, это вряд ли. Коля всегда был аккуратным в денежных вопросах. Я имею в виду, что рассчитывал только на свои. Он всегда говорил: «Берешь чужие деньги, а отдаешь потом свои».

– Ладно, Люба, если вспомните о каких-то угрозах в адрес Николая, о любых разговорах на финансовые темы, сразу ставьте меня в известность. Или если кто-то нанесет вам визит.

– Как, например, Лейка? – усмехнулась Люба.

– Вот именно.

– И все же, Таня… Мне кажется, вы напрасно совсем уж сбрасываете ее со счетов.

– Люба, можете быть спокойны. Я всегда с большим вниманием отношусь к любой мелочи, к самому на первый взгляд незначительному факту. И с Лейлой все будет так же. Я все проверю и перепроверю, будьте спокойны.

– Да-а, – тоном обиженного ребенка протянула Люба, – пока вы будете проверять, она уже окажется в своей Италии. Попробуйте достать ее оттуда!

– Не волнуйтесь, у нас с этой страной заключен договор о выдаче преступников. Если выяснится, что Лейла нарушила закон, ее выдадут, как того требует международное право. И еще один вопрос. У меня сложилось впечатление, что вы недолюбливаете Лейлу не только из-за инцидента с их отцом. Есть еще какая-нибудь при-чина?

Люба ответила не сразу. Мне показалось, что она колеблется, говорить со мной на эту тему или промолчать.

– Н-нет, – наконец произнесла она, – ничего такого личного нет.

– Ладно, мне пора. Будем на связи. Звоните.

Я вышла из «Орхидеи», прошла через дворик и очутилась на улице.

– А я вас дожидаюсь, – подошла ко мне Лейла. – Пойдемте ко мне в номер, спокойно поговорим. Я в гостинице остановилась, здесь недалеко.

Мы прошли пару улиц, вышли к пешеходной зоне и остановились у входа в гостиницу «Волга».

– Вот здесь я пока живу, – сказала Лейла. – Пойдемте.

Она открыла дверь в вестибюль. Мы прошли к лифту и поднялись на третий этаж. В гостиничном номере Лейла предложила мне сок.

– Лейла Петровна, не могу выбросить из головы ассоциацию с оперой «Лейли и Меджнун». Гаджибекова, если не ошибаюсь.

– Да, точно, это первая национальная азербайджанская опера. Моя мама – азербайджанка.

– Вот откуда такое имя!

– Я наполовину русская, наполовину азербайджанка. Татьяна, надеюсь, вы не придаете значения всем этим россказням Любаньки?

– Я предпочитаю опираться на факты, а не идти на поводу у эмоций. И все же задам традиционный для сыщика вопрос: где вы были в пять часов утра 2 сентября? Именно в это время, согласно заключению судмедэкпертизы, наступила смерть Николая Сосновского.

– Я находилась в Риме, и у меня есть свидетели.

– Хорошо. Я спрашивала скорее для проформы. Известно, что ваш брат был убит не женщиной, а мужчиной. Но почему-то Люба к вам предвзято относится.

– Предвзято – не то слово. Она считает, что я виновата во всем, что случилось в ее личной жизни!

– Да? А меня она уверяла, что ничего личного.

Лейла вздохнула.

– Знаете, Татьяна, есть люди, которые… Одним словом, мой двоюродный брат, сын тети со стороны мамы, был первым мужем Любы. Что-то там у них не сложилось. Люба считает, что мой кузен – главный злодей всех времен и народов, а она, извините за избитую фразу, белая и пушистая.

– А что насчет вашего с Николаем отца?

– Я откровенно скажу. Отец оставил нас с мамой, когда мне было четыре года, я практически его и не знала. Он женился на матери Любы и Николая. Для нее это был первый брак. И насколько мне известно, не очень прочный, ведь потом их мать бросила нашего с Николаем отца и вышла замуж за отца Любы. Так что в детстве я с отцом и не виделась. Так только, эпизодически. Справедливости ради надо сказать, что материально он нам помогал. Я окончила мединститут, вышла замуж, работала в поликлинике. Потом вот представился случай – знакомые предложили поехать к пожилой даме, нашей соотечественнице. Я исполняла обязанности сиделки и компаньонки. Не скрою, к отцу я испытываю сложные чувства. Я, конечно же, люблю его, ребенок ведь всегда любит своих родителей. Но я и злюсь на него за то, что бросил меня. Мне его всегда не хватало. Думаю, это обстоятельство наложило отпечаток на многие события моей жизни. Это касается взаимоотношений с людьми, с окружающим миром. И с деньгами, кстати, тоже.