— Поосторожнее там, — еще раз предупредила она.

Я кивнула и мгновенно нырнула в спальню.

Прежде чем ответить, я похлопала по Светланиной койке — не прячется ли под горой одеял ее тощее тело. Сделав глубокий вдох, я открыла телефон и произнесла, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно беспечнее:

— Алло?

Получилось как-то странно. Я тут же подумала, что ответила голосом одиннадцатилетней девчонки.

— Алло, Хизер, это Робер дю Круа. Мы знакомились месяц назад в «Шатре», помнишь? — произнес он. — Надеюсь, ты не успела меня так быстро забыть.

— Нет, конечно, я не забыла. — Внутренний голос не то что подсказывал, он вопил, что я слишком обрадовалась, хотя я действительно от счастья чуть не прыгала до потолка. — У меня очень хорошая память, к тому же вы один из первых моих нью-йоркских знакомых…

Ой-ой-ой! Кому понравится такое несвязное бормотание? Тем более месье дю Круа, который наверняка привык общаться с самыми невозмутимыми гламурными девицами. Причем в международном масштабе, никак не меньше. Я помучилась еще немного, потом наконец мне удалось из себя выдавить:

— А разве вы не должны быть сейчас в Париже?

— Да, я должен был остаться еще на три недели, планировал устроить для матери праздник — на следующей неделе у нее день рождения, и боюсь, что скоро она нас покинет. Но дела заставили меня вернуться в Америку. — Мне очень жаль это слышать. — Идиотка! Мне вовсе не жаль, что он здесь. — То есть я имею в виду, мне жаль слышать такое о вашей маме.

— Да, но, как все мы знаем, смерть — это часть жизни, не такая красивая, но тем не менее неизбежная, — протянул он, мгновенно ударившись в философию, как это делают французы, намекая тем самым на глубину своей души.

— Определенно.

Вдвойне идиотка! Неужели ничего другого нельзя было придумать, кроме «определенно»? Нет, мне определенно не дать больше одиннадцати, если судить по моему разговору.

— Я знал, что ты понимаешь такие вещи. Сразу это понял, как только мы познакомились, — сказал он. — Как бы то ни было, дорогая, я звоню потому, что раз уж все равно здесь застрял на какое-то время, то очень хотел бы, чтобы мы встретились и обсудили за обедом твое профессиональное будущее. Как насчет «Киприани»?

Мой ответ Роберу, дорогой читатель, не должен тебя чересчур удивить. Мы договорились встретиться вечером в начале следующей недели.

— Буду с нетерпением ждать, — произнес Робер напоследок. — A bientot.[15]

— Хорошо. Чао, — ответила я, строя из себя умудренную опытом даму.

На этом наш разговор закончился. Робер дю Круа проявил личный интерес к моей карьере и собирался отвести меня в «Киприани», один из самых больших ресторанов в городе! Я перевела дыхание и вскарабкалась на свою койку. Лежа на спине, я закрыла глаза, и перед моим внутренним взором начали сменяться фантастические картины. Вот Робер помогает мне вылезти из лимузина (интересно, успеют ли папарацци заснять мою ножку, когда она ступит на красный ковер, расстеленный перед нью-йоркским клубом дю Круа по случаю его открытия?); вот мы сидим на банкетке, забронированной заранее в VIP-зале, и Робер представляет меня известному модельеру, только что прилетевшему из Парижа, а на столике охлаждаются в ведерках со льдом бутылки шампанского.

Уныние и разочарование после кастингов того дня, неприятности Лоры, таинственная судьба Кейши и даже тот факт, что убогий матрас просто убивал мою спину, — все это отодвинулось на задний план благодаря обаятельнейшему голосу Робера, продолжавшему звучать у меня в голове. Мой успех никогда прежде не был так близок. Мечты, навеянные Робером, постепенно меня убаюкали

Проснулась я от крика из гостиной. Взглянув на пол, где стояли красные электронные часы, я поняла, что проспала больше двух часов.

Сквозь закрытые двери просочился еще один вопль. Голос Светланы. У меня участился пульс.

— Что там еще… — пробормотала я, сползая с кровати и протирая сонные глаза.

Прижав ухо к двери, я попыталась разобрать, что происходит и не стала ли я участницей одной из тех жутких нью-йоркских историй, что показывают в телевизионных новостях, типа: какой- нибудь сумасшедший насильник-извращенец проник к нам в квартиру через незапертую дверь, когда увидел, что в этот дом со всего города стекаются красотки.

— Отдай! Слышишь ты, проклятая славянка? — кричала Кайли.

— Нет! Я знаю, ты взять! Ничего не получишь от Светланы, пока не вернешь! — отвечала Светлана.

— У тебя совсем крыша поехала, Свет, ничего я не брала!

Убедившись, что я не окажусь замешанной в подлинную криминальную историю, я медленно открыла дверь и выглянула.

Светлана прижимала к груди принадлежавшую Кайли бутылку водки. В другой руке, занесенной над головой, она держала туфлю на шпильке фирмы «Sigerson Morrison» и грозила ею Кайли. Смешно ковыляя в одной туфле, она метнулась в сторону и схватила стул, чтобы защититься от возможной атаки. Моя вторая соседка по комнате, раздувая ноздри, не сводила глаз со «Столичной» в руке Светланы. Обе девушки, мягко выражаясь, были слегка под мухой. Лора куда-то пропала.

Когда я открыла дверь, Кайли бросила взгляд в мою сторону.

— Привет, Хизер, ты как раз вовремя, — по- деловому произнесла она и сразу набросилась на Светлану в попытке отобрать у нее бутылку.

Русская неловко отмахнулась туфлей, не сумев даже приблизительно верно прицелиться.

— Отдай! Сейчас же!

Кайли схватила бутылку, прежде чем Светлана успела отгородиться от противника.

— Скажи этой русской корове, чтобы вернула мне бутылку! Хизер, она напрочь свихнулась.

Светлана решительно покачала головой.

— Нет! Австралийская курва взять Светланин товар. Нехорошо. Она возвращать, или никакой водки, — прошипела Светлана.

— Товар? — простодушно переспросила я.

— Она думает, я взяла ее долбаную наркоту, вот в чем дело, — пояснила Кайли. — Как же, буду я пачкаться, очень мне нужен этот дерьмовый порошок! Мне и без того хлопот хватает. Наверное, выронила пакет в туалете, пока блевала какими-нибудь жирными грибными пирогами.

Светлана метала молнии.

— Смотри, Светлана ничего не иметь! Кайли взяла.

Она щелкнула замочком сумки от Fendi, чтобы продемонстрировать, что там нет наркотиков, хотя сумочка была битком набита всевозможной косметикой.

Обе взглянули на меня. Я вдруг превратилась в судью, жюри присяжных и палача в одном лице, перед глазами у меня до сих пор стоял туман после сна, а в голове роились мысли о Робере. А потом до меня дошло…

— Светлана, ты не иметь, то есть вчера вечером у тебя была другая сумочка, не эта, — сказала я.