— Это невозможно! Очевидно...

— Понимаю. Но вот же он! А меньше часа назад я видел, как он превратился в пепел.

Лейф торопливо соображал. Надо будет связаться с Заком Роу, чтобы агент Корпуса в Бюро переписей кое-что подправил. Кандельман, несомненно, снимет отпечатки пальцев и узоры сетчатки трупа на каталке, чтобы сравнить их с архивом. А агент КХВ загодя заменит данными Ингольфа запись о человеке, скончавшемся, допустим, сто лет назад. А еще лучше, двести пятьдесят — современника Предтечи.

Потом совпадение «случайно» выплывет на свет, чтобы вызвать смятение, чтобы помочь нагнетанию атмосферы таинственности и суеверной нервозности. Вот-вот Предтеча вернется из странствий по векам, и наступит Конец Времен!

«Хотите знамений — получайте».

Даннологи, конечно, начнут строить теории, что покойный имел два тела в настоящем и одно в прошлом, потому что, как и Сигмен, путешествовал во времени. Многие годы считалось, что, возвращаясь, путешественник во времени обнаружит собственный дубликат. Может быть, и не один, а столько, сколько раз он возвращается.

Ингольф явно подтверждал этот тезис.

Но его случай был явно парадоксален. Специалисты будут обсуждать его в серьезных «Хронос-журнале» и «Полях проявления», а пропагандисты — переделывать в комиксы. Загадка на загадке — кем был на самом деле Ингольф? Что значат инициалы на его груди? Почему стилет? А Шант быстро обнаружит, что раны нанесены после смерти Ингольфа.

Если Ингольф умер один раз двести пятьдесят лет назад и дважды — сегодня, в результате действий таинственного и коварного J. С, то кто он сам? Ученик Предтечи? И не убил ли его Иуда-Меняла, Противотеча, сводный брат и извечный враг Сигмена — не единожды убил, но трижды? И не убьет ли снова?

Или то был злобный французский подпольщик Жак Кюз, смутная тень безумца, одержимого идеей освобождения своей любимой Франции от учеников Предтечи?

— Яке Кутсе, — пробормотал Кандельман, переиначивая на исландский лад только что мысленно произнесенное Лейфом имя. — Он был у меня под носом. А я упустил его.

Серые плиты глаз сверкнули из-под его век, точно он ожидал, что француз выскочит из холодильника и кинется на него с ножом.

— Доктор Баркер!— донеслось из куба.

Лейф подошел к стене и щелкнул переключателем.

— В патанатомии, — сказал он.

— Архиуриэлит, доктор Баркер! — Девичий голос дрожал.

— Не пугайся, девочка. Он не кусается.

В кубе проявились сначала оба подбородка Даннто, а потом и все остальное.

— Это я тебе припомню! — пробурчал архиуриэлит, скривившись.

— А разве не так?

— Ты знаешь, о чем я! — взревел Даннто, багровея. — Неважно. — Он с трудом справился с собой. — Как моя жена?

— Первые сообщения сильно преувеличивали. Она отнюдь не тяжело ранена. К завтрашнему дню она уже сможет встать. Но увидеть ее вы пока не сможете — она получила снотворное и проспит до завтрашнего дня.

— Могу я посмотреть на нее в кубе?

— Куб не работает, а мы не хотим пускать техов в комнату, чтобы не беспокоить пациентку.

— Не работает?! Клянусь Сигменом, кто-то поплатится за это! — Даннто глянул мимо Лейфа. — Кандельман, ты расследовал этот случай?

— Шиб, абба. Но я не могу найти лейтенанта Торлейфссона, которого я послал допросить теха.

— Почему?!

— Абба, тут творится что-то странное.

Не сводя взгляда с куба, Кандельман немногословно и невыразительно обрисовал ситуацию.

— Иуда-Меняла! — выдохнул Даннто, когда уззит отступил, демонстрируя кровавые знаки на груди покойного.

Но архиуриэлит оправился быстро.

— Почему вокруг больницы не выставлен кордон?

— О присутствии Жака Кюза я узнал только несколько минут назад, — огрызнулся Кандельман. — А с тех пор линию занимаете вы.

— Жак Кюз? — переспросил Даннто. — Это явно дело рук Иуды-Менялы.

— В этом случае, — ответил Кандельман со сдержанным гневом в голосе, — кордон ставить бессмысленно. Невозможно поймать человека, скользящего во времени, как змея в траве.

— Это твое дело — узнать, Меняла его убил или нет! — взревел Даннто. — С чего ты взял, будто я прав? Ты же уззит, ты никому не должен верить на слово!

Кандельман моргнул от изумления и, шагнув к стене, отключил связь со священником и набрал номер местного штаба уззитов.

— Капитан, пошлите немедленно сорок человек в больницу Суровой Благости.

Капитан попытался одновременно спрятать комикс под стол и сохранить серьезный и важный вид.

— Абба, у нас нет свободных людей.

— Через десять минут.

— Шиб, абба.

Через десять минут в морг спустился лично сандальфон Даннто.

— Джек, старина, — проговорил он, подходя к Кандельману и обнимая его за тощие плечи, — прости, что разозлился на тебя. Я знаю, ты делаешь все, что в твоих силах. Ты лучший в рядах уззитов. Но пойми — я беспокоюсь за Аллу, и все, что касается ее, меня очень волнует. А кроме того, этот знак J. С. ... Слишком часто появляются эти инициалы в самых неожиданных и невероятных местах в последние три года. И пока мы не нашли того, кто их оставляет.

Кандельман отступил, и массивная длань Даннто вяло упала.

— Принимаю ваши извинения, — ответил он, — но поймите и вы — для меня это больное место. Этот Жак Кюз преследует меня так долго и настойчиво, что я готов бросить все свои обязанности и все силы нашего отделения направить на его поимку. У меня есть план, клянусь Сигменом, как разделаться с ним.

— Конечно, Джек. Если Жак Кюз вообще существует. Лично я полагаю, что это миф, — ответил Даннто. — Полагаю, эти знаки ставит Иуда-Меняла.

А может быть, ошибаетесь вы оба, — встрял в разговор Лейф, улыбаясь собственной наглости. — Господа, если мы сейчас начнем теологическую дискуссию, то не кончим до ночи. Есть вещи, более заслуживающие внимания. Прежде всего, абба, я просил бы вашего разрешения перевезти вашу жену в пентхауз. Поскольку за вашей супругой ухаживает моя, так будет удобнее обоим. А кроме того, поскольку господин Кандельман считает, что этот несчастный случай — вовсе не случайность... там ей будет безопаснее. Даннто резко повернулся к нему:

— Не случайность? Джек, почему ты молчал?

— Простите, абба. Я не хотел вас расстраивать.

— Кто, по-твоему, стоит за этим? Кандельман развел костистыми руками.

— Жак Кюз. А кто еще?

— Но зачем ему убивать Аллу?

— Чтобы через нее нанести удар вам. Он дьявол, многоложец.

— Такие дела скорее в характере Иуды-Менялы, — заметил Даннто. — Судя по тому, что я слышал, он ни перед чем не остановится, чтобы превратить верновремя в мнимовремя. Кандельман, мы должны остановить его.