повалил её и уселся сверху. И как раз вовремя: Дико уже посинела. Ещё немного, и она реально погибла бы от удушения.

Оглушённая, она приподнялась, жадно вдохнула и закашлялась. Потом, пошатываясь, встала.

Виолетта билась отчаянно. Она царапалась, плевалась, старалась укусить, я едва успевал уворачиваться от её ногтей и зубов. Руки мои покрылись царапинами. На щеке выступила кровь.

Запыхавшись, я крикнул Дико:

– Спасайся! Прячься, я её долго не удержу!

Но рыжая девица была не из тех, кто бросает друзей в беде. Едва поднявшись на ноги, она бросилась к буфету, схватила сковородку и – «трах»!

Сестра лишилась чувств.

Шум драки прекратился, сменившись озадаченным молчанием.

Я медленно встал, зализывая царапины на руке. Дико растирала шею. Мы оба уставились на бесчувственную Виолетту. С закрытыми глазами она выглядела такой безобидной! Обиженная мордашка, волосы растрёпаны, на лбу набухает шишка… И не подумаешь, что ещё минуту назад она была опасней целой стаи демонов.

– И что с ней делать? – пробормотала Дико, переминаясь с ноги на ногу.

Я неопределённо пожал плечами.

– Нужно её обезвредить! – решила Дико.

– Ну-ну! Это всё-таки моя сестра! Я не позволю…

Дико раздражённо вздохнула.

– Да нет, дурачок, я не собираюсь ей вредить! Но её надо запереть. Вот здесь! – Кивком она указала на дверь кладовки. – Там она, по крайней мере, не сможет нас растерзать! Помоги мне! Бери её за руки, а я возьму за ноги.

Мы затащили Виолетту в тёмное помещение и положили на пол между холодильником и посудомойкой. Потом заперли дверь.

– Уф, чудовище поймано! – Дико с облегчением выдохнула и плюхнулась на стул.

Я уселся напротив. Противоречивые чувства одолевали меня: я немного успокоился, потому что Виолетта больше не сможет напасть на нас… Виолетта – можно ли теперь её так называть? Но использованный метод мне не особо нравился. Я представил себе мою младшую сестру без чувств, в темноте… Сердце замерло – даже если это уже не моя сестра…

Некоторое время я молчал, но любопытство оказалось сильнее:

– Дико, объясни…

Она только этого и ждала.

– Ты прав, – заявила она. – Виолетта и Эмма – одно и то же.

– Как ты догадалась? Вы же вроде стали такими подружками…

– Признаюсь, в какой-то момент я тебе не поверила. Одержимость – это как-то неправдоподобно… но всё изменилось мгновенно…

Она замолчала, чтобы оценить произведённый эффект. И не ошиблась: я слушал, разинув рот.

Довольная, Дико продолжала:

– Мы спокойно готовили еду и болтали о том о сём, и она сказала: «Я так рада с тобой познакомиться…»

– Конечно. Я тоже рад, что познакомился с тобой!

– Погоди, не перебивай! Она продолжала: «Ты похожа на мою подружку, которая была у меня давным-давно. Её звали Ирма».

– И что дальше?

– Ирма – это моя бабушка!

У моих ног словно ударила молния – так я был изумлён. Когда то, что ты подозреваешь, но не можешь проверить, вдруг оказывается реальностью – это сильно!

– Конечно, я тут же на неё набросилась, – продолжала Дико. – Я хотела, чтобы она созналась, зачем всё это устроила, но я не ожидала, что она такая сильная. Она тут ломала перед нами комедию, изображая птенчика, выпавшего из гнезда. А я-то поверила…

Скривившись, она потёрла плечи.

– Никогда в жизни так не дралась! И если бы не ты…

Грохот заглушил конец фразы. Виолетта пришла в себя!

Дверь кладовки сотряслась от ударов.

– Откройте! – раздался пронзительный крик. – Откройте! Выпустите меня!

Вскоре крики сменились рыданиями:

– Братик, прошу, выпусти меня… Ты же обещал маме заботиться обо мне… Выпусти, я темноты боюсь…

Эти жалобы были мучительны для меня. Я чувствовал себя виноватым. Я десять лет был старшим братом, это так просто не перечеркнуть!

Дико обняла меня за плечи ласково, но твёрдо.

– Держись, Кирил! Это не твоя сестра. Даже не думай освобождать её! Как только она поймёт, что её раскрыли, она начнёт мстить самым ужасающим образом!

Рыдания стали эхом этих разумных слов. Пленница плакала. Она проиграла и поняла, что притворяться бесполезно.

– Мне это надоело… Надоело… Надоело… – бормотала она, громко рыдая. – Восемьдесят четыре года я провела взаперти… Восемьдесят четыре года я стучала в дверь, чтобы меня выпустили… Долго. Слишком долго… И вот опять…

Глава 19. Признание Эммы

– Вижу, ты всё поняла, – бросила Дико в сторону двери. – Твой номер не прошёл: мы знаем, кто ты такая, и больше тебя не боимся!

Молчание. Подмигнув, рыжая девица продолжала:

– И тебе стоит всё выложить. Иначе…

– Что иначе? – послышался слабенький голосок из-за двери.

– Иначе я попросту выброшу ключ!

Снова молчание. Потом жалобный вопрос:

– Что значит «выложить всё»?

На этот раз была моя очередь отвечать.

– Это значит, что мы хотим знать, кто ты такая, Эмма, почему овладела моей сестрой и, главное, почему ты ненавидишь меня.

– Если я всё объясню, вы меня выпустите?

Мы с Дико переглянулись.

– Это зависит… – отвечала она. – Ничего не могу обещать. Сперва расскажи, потом посмотрим.

– Мне душно… – заныл призрак.

– Ну так выкладывай быстрее!

– Как это «быстрее»?

Дико сердито стиснула зубы.

– А вот как: если ты не перестанешь валять дурака, мы просто уйдём, а ты останешься взаперти!

Эта угроза подействовала на упрямую Эмму.

– Ладно, я расскажу вам всё с самого начала. Но предупреждаю, это длинная история!

– Ничего, у нас полно времени, – ответила Дико, устраиваясь поудобнее.

– Так вот, меня зовут Эмма – это вы уже знаете – и это был мой дом.

– И розовая комната была твоя, – прервал я нетерпеливо. – Это мы тоже знаем!

– Если ты будешь всё время перебивать, я никогда не закончу! Можешь сам рассказывать мою историю, всезнайка!

Дико жестом приказала мне молчать.

– Я жила здесь с мамой, папой и братом Бенжаменом, – продолжала Эмма. – Он был просто настоящий осёл! Вроде тебя, Кирил!

Я обиженно поджал губы.

– Спасибо за комплимент!

– Тихо! – Дико приложила палец к губам.

– Бенжамин всё время отравлял мне жизнь. Однажды меня наказали из-за него. Я стащила из буфета банку варенья, а он рассказал маме, и меня заперли в моей комнате до следующего утра.

Я не мог сдержаться и пробормотал: «Прекрасно!» – за что тут же получил удар локтем под рёбра.

– Всё бы ничего, – продолжала Эмма, – но начался дождь. Я вспомнила, что оставила свою любимую куклу Маргариту на лужайке возле статуи, которую папа заказал, когда мне было восемь лет. Для кукол нет ничего хуже дождя: платье портится, волосы размокают, краска с лица облезает. Я стала кричать, чтобы родители или брат сходили за ней, но никто меня не слышал из-за шума ветра. И тогда я решила пойти сама…

– Как же ты собиралась выйти? – спросила Дико.

– Через окно. Я была уверена, что смогу спуститься по вьющимся розам.

– Довольно опасно!

Эмма вздохнула.

– Да, но тогда я об этом не думала. Сначала было нетрудно, но, когда я спустилась до середины стены, у меня закружилась голова. От дождя стебли стали скользкими, и моё платье цеплялось за шипы. Неожиданно блеснула молния, и удар грома раздался совсем рядом. Я испугалась, потеряла равновесие – и хлоп!

Мы с Дико хором повторили: «Хлоп»?

– Ну да… Знаете, как